«Мечты сбываются»: русский драматург о театральной жизни в Кыргызстане

Журнал «Хан-Тенгри» публикует эмоциональный отчёт писателя Алексея Торка о сорванной премьере спектакля.

 

Почему мы это делаем? Не только потому, что главные герои отчёта нам хорошо знакомы. (Алексей Торк – постоянный автор нашего журнала, а интервью с Акимбеком Текешовым можно посмотреть здесь:  Акимбек Текешов: «За нами русская культура, отступать некуда...» (ia-centr.ru) ) Для нас важнее, что описываемый ниже конфликт актуален и типологичен для всех стран ближнего зарубежья. Суть его в следующем: имеют ли местные деятели культуры, работающие в сфере русского языка, одинаковые права с национальными культурными кадрами? Имеют ли они право и возможность быть свободными художниками, то есть открыто говорить и исследовать те или иные актуальные проблемы своих стран – либо по умолчанию должны чувствовать себя гостями на родной земле и, соответственно, воздерживаться от полноценного, полноправного участия в общественной и культурной жизни? Имеют ли они право на что-либо, кроме воспевания дружбы народов и героического прошлого своих стран – вот вопрос, которым задаются герои публикуемого отчета и который мы переадресовываем нашим читателям.

Эта история началась в 19-м году в больнице. И через три года закончилась там же.  Речь о больнице управления делами президента в Бишкеке.   

В ноябре 19-го я встретился с лежащим там Акимбеком Текешовым – худруком русского драмтеатра в Кыргызстане. 

Он страдал повышенным давлением. Причина? Он, как я упомянул, худрук местного русского драмтеатра. Этот факт я бы вписывал в медицинские карточки. 

Русский театр в Кыргызстане – крайне неспокойное место. Даже за вычетом булгаковщины, которая, как известно, прочно поселена в любом русском театре, причем давно, еще до рождения М. Булгакова - тогда она называлась гоголевщиной.   «Неспокойности» добавляла и местная специфика. За 30 лет независимости в стране сменилось 5 президентов и 33 премьер-министра. В местном русском театре примерно та же картина с директорами и худруками. 

Русский театр драмы в Бишкеке – исландский вулкан, 30 лет исторгающий серу, пепел и руководителей.

 Из пяти директоров один сел в тюрьму, другой едва не сел, еще одному это угрожает.   

– Мне понравилась ваша пьеса, – сказал Текешов. – Она смешная и умная. То есть, грустная. Ставить её буду я.  

Накануне стопочку листов ему передал мой друг, писатель и книгоиздатель Олег Бондаренко. Краткое содержание пьесы «МС» (Мечты сбываются): пятеро человек застигнуты врасплох в компании под названием «Мечты сбываются» – бишкекский олигарх, его любовница, его охранник, работник и руководитель самой этой компании, специализирующейся на изготовлении 3D-продукции.

За окнами – то ли революция, то ли нападение инопланетян.

Они ждут развязки. Мир сузился до размеров бишкекского офиса.

Что делает человек в таких случаях?  Естественно, он говорит о любви. Вернее, о мечтах. 

Прогуливаясь по больничной аллее, мы с Текешовым обсуждали подробности. Нас ждал успех, без сомнения. Так мы думали. Пьеса – первая за тридцать лет «современная» пьеса в Кыргызстане, где (и везде в ЦА) и в кино, и театре, и в литературе увлекаются преимущественно безопасными притчами, в которых вокруг какого-нибудь дерева, увешанного жестянками, со стонами носятся существа в сером. Либо батырами (богатырями), иссекающими врагов Родины при поддержке верных спутниц – прекрасных пери (красавиц).  

То есть, артхаусом или славной уникальной историей. С современностью у творцов в ЦА проблемы. Современность – чревата и пугающа. И дело даже не в страхе.  В ЦА считают, что настоящее – хорошо отстоявшееся прошлое.

 Я с этим не согласен. Акимбек Текешов, выпускник московского театрального института, – тоже. За то и поплатились. Ибо нам встретился Жаныш Кулмамбетов… 

 

Через три года, буквально на днях, мы вновь встретились в больнице. Той же самой. 

Текешова привезли сюда с открывшимся кровотечением вследствие язвы желудка. Он бледен и грустен. Я уезжаю из страны. Таков итог проекта.

Премьера спектакля сорвана. За три дня до.

 Он был назван антипрезидентским и антикыргызским. Самое смешное в том, что власть тут, кажется, не при чем. Спектакль ликвидирован творческими кругами. Вернее, несколькими представителями кругов, которые за три дня до премьеры срочно явились отсмотреть спектакль в составе ХЭК – Художественно-экспертной комиссии министерства культуры.

Комиссия отреагировала на «сигнал», поданный неким патриотическим режиссером Нурланом Абдыкадыровым. 

У себя в Фейсбуке, проявляя здоровую бдительность, он сообщил, что «Кыргызы…в русском театре пройдет спектакль под названием без мозгов (?), в котором высмеиваются кыргызы, история кыргызов (революции). Выйдет история, в которой будет рассказана история Президента (по имени Сабыр) получившего эту работу благодаря деньгам, история, направленная против кыргызов, против истории...». 

 Солировали в комиссии уважаемый народный писатель и драматург Жаныш Кулмамбетов и некая дама, назвавшаяся литературоведом.

Меняя друг друга, они разгромили постановку. Дама упирала на то, что основа спектакля, пьеса – слаба как художественное произведение. Кулмамбетов же настаивал на том, что спектакль антикыргызский, задевающий лично его национальные чувства. 

«Если бы это написал кыргыз, то я бы понял. Но автор не кыргыз…» 

«Все литературоведы страны скажут, что пьеса слаба», – вставила дама. 

Писатель Кулмамбетов согласился, что пьеса слаба. А дама согласилась с ним, что пьеса задевает…

Я сказал, что Гоголь писал неприятные штуки о великороссах. Затем я хотел сказать про Леонида Соловьева и его описание нравов Бухары в книге о Насреддине, но был остановлен дамой.

«Вы не Гоголь», – сообщила мне литературовед. 

Текешов, поочередно краснея и бледнея, прохаживался вдоль стены. Опытный, талантливый режиссер, имеющий несколько десятков постановок, он, одновременно, успел поработать несколько лет чиновником министерства культуры, добравшись до поста замминистра. Поэтому он мгновенно сообразил, что происходит и чем это закончится. За три дня до премьеры. И оно этим и закончилось. ХЭК отменил премьеру.

Формально спектакль не запрещался. В спектакль предложено внести разнообразные правки. Дама-литературовед, например, предложила сделать из спектакля историю о кыргызских трудовых мигрантах.  

Народный писатель и драматург Жаныш Кулмамбетов (в багаже несколько десятков патриотических пьес и сценариев) предложил выпрямить ноги одному из персонажей – местному олигарху. 

В пьесе они указаны как кривые – следствие рахита, о чем персонаж сам и сообщает в яростном монологе, рассказывая об одиноком голодном детстве.

Кривые ноги, однако, Кулмамбетова задели. Впрочем, его задело почти всё. Образ любовницы олигарха, Уулкан, то, что он мечтает быть президентом и т.д., и т.п.  Народный писатель Кулмамбетов предложил убрать из пьесы все, что его «задевает», а также порочит институт президентства… 

Некие люди в некоей стране мечтают о чём-то…

Вот тогда, мол, и ставьте на здоровье. Хотя материал и слаб.

«И все литературоведы с этим согласятся», – сказала дама.

Тут взорвался выдержаннейший Акимбек Текешов. Он вышел на середину и устроил впечатляющий перформанс. 

За десять минут он изобразил спектакль.

 «Это история о мечтах, о том, что составляет суть человека. Человек есть его мечты. Мечты – тяга к иному, чему-то лучшему… Эти несчастные пятеро человек, собранные в одном месте, изображенные с любовью и сочувствием, они мечтают…». 

И пошёл, пошёл…

 Боже, подумал, я, подлинная премьера происходит сейчас…

Закончил Текешов в звенящей тишине – извините за штамп. 

«Ну, вот это и надо было показать», – смущенно сказала дама-литературовед. 

«Это и было показано. Вы смотрели прогон час назад», – резко ответил худрук. 

Затем он сказал: «Назовите конкретные претензии. Что надо переделать?»

Члены комиссии стали красноречиво шевелить пальцами, мол,  ну это… сами понимаете…

Тут уже не выдержал я. Я сообщил членам комиссии оценочное суждение о них. И ушел, хлопнув дверью. 

Я зашел в ресторанчик напротив театра и выпил сельтерской. Вернее, ну это… сами понимаете.    

На следующее утро опубликовал пост в Фейсбуке, в котором кратко описал ситуацию и извинился перед зрителями (билеты вовсю расхватывались – намечался аншлаг, впервые за десятилетия). 

Поднялся шум. Едва ли не все кыргызские СМИ откликнулись на события. И писали неделю подряд… Включился местный сегмент соцсетей.  Там мелькало слово «Туркмения».

Я был удивлен. И даже встревожен. Такой раскрутки мне точно не нужно, хотя и знаю, что за это платят огромные деньги. 

Через несколько дней мне шепнули, что на спектакль отреагировали наверху. Мне сказали, что постановку явится лично вице-премьер Эдиль Байсалов вместе с министром культуры страны. 

Текешов меня туда не позвал. Побоялся, вероятно, новых оценочных суждений… 

И зря. Кыргызская власть спектаклем осталась довольна. 

«Специально сходили на спектакль. Там нет ни малейших проявлений, противоречащих государству и народу, или порочащих чью-то честь...  Согласно нашей Конституции, не допускается цензура для художественных произведений... Поэтому этот спектакль должны ставить», – сказал, посетив прогон, «Азаттыку» вице-премьер Байсалов.

Всё? Всё, разумеется. 

Так мы подумали с Текешовым. 

 И вдруг заработал исландский вулкан. То есть, русский драмтеатр страны. То есть, заработал он уже давно, исторгая пепел и лаву, но мы с Текешовым, занятые проектом, этого в свое время не заметили.

А теперь заметили. Ибо театр, вновь распавшись на группки, пока худрук отвлекся на постановку, занялся привычным делом – организацией внутри себя заговоров и переворотов. 

Одна из заговорщицких групп давно и увлеченно «валила» Текешова и директора театра. «Скандальная» постановка пришлась как раз кстати. 

Имею мало сведений о сути путча. Да и неинтересно это. Мне говорили, что путчисты шлют письма с претензиями в адрес руководства театра – директора и худрука во все четыре стороны, в том числе, в структуры, где собираются суровые и порой засекреченные люди в погонах. 

Говорили, что в письмах с бухгалтерской дотошностью перечисляются какие-то поставленные или не поставленные спектакли, какие-то суммы,  отрезы и недокупленные гвозди, или что-то в этом роде. Разумеется, упоминался и наш спектакль…

Рассказывалось и об увлечении Текешова алкоголем. Что особенно смешно, учитывая давнюю гипертонию худрука. Я за три года порой ежедневного общения с ним ни разу не видел его даже слегка подвыпившим. 

Текешов, сжав зубы, старался не обращать на это всё внимания. 

Нас ждала премьера. 

Но на исландский вулкан вновь отреагировал ХЭК с великим и ужасным народным драматургом Кулмамбетовым. 

Комиссия вновь отсмотрела спектакль. И вновь его запретила в существующем виде. Из спектакля о Бишкеке теперь предложено убрать Бишкек и вообще «кыргызскость». Так мне сообщили в театре. 

Худрук Текешов немедленно уволился из театра. И угодил в больницу с язвенным кровотечением. 

Я уехал в Россию. 

Теперь точно всё…  

Да?

Нет, мой друг. Это я говорю Бишкеку, любимому Бишкеку, который присутствует в спектакле в качестве главного персонажа, и который оказывал нам в те дни трогательную поддержку. Ничего не всё… 

Я прибыл из России. Мы в эти дни вновь гуляем по больничной аллее с бывшим теперь худруком, Акимбеком Текешовым. 

Мы полны планов и надежд, как и три года назад. Мы собираемся ставить этот спектакль на независимой частной площадке.   

Как говорит Уулкан, персонаж моей пьесы, «слабой в художественном отношении», что очень может быть, но которая давно живет отдельной, странной жизнью: «Когда этот туман рассеется, мы увидим что-то иное, лучшее». 

Свидимся. Мечты сбываются. Вероятно.