Пётр Своик. Запрос на партию евразийской ориентации

Специально для журнала «Хан-Тенгри» - статья политика и публициста Петра Своика о том, какой партии недостаёт в Казахстане.

В незапамятные довоенные еще и даже «до-ковидные» времена, сразу после прихода президента Ж.-К. Токаева, стране было обещано, среди прочего, либерализация партийной деятельности. И, действительно, на уровне прошлого года мы имели уже довольно значительный пакет не сказать что всеобъемлющих, но довольно существенных мер по облегчению регистрации партий и прохождения их в парламент. Плюс еще и добавление к партийным спискам одномандатных избирательных округов.

Соответственно, уже пару лет у нас набухала волна партийного строительства, насчитывающая где-то до двух десятков публично объявленных новых партийных проектов. Но вот что касается регистрации – пока никак, и здесь как раз ничего удивительного. С одной стороны, это большая разница – объявить о создании новой партии и практически организовать все требуемые по закону процедуры, пусть даже и облегченные количественно. С другой стороны – никто не отменял способность государства, руками Минюста, допускать или не допускать претендентов до регистрации, а уж оснований для этого – сколько угодно. К примеру, что-то у вас не так в списке требуемых тысячи человек, даже и без указания, что именно не так.

И администрацию еще как можно понять: в нынешнее неспокойное время дай бог хотя бы правительству справляться с наплывающими проблемами, а где здесь место парламенту, да еще с обновленным составом … Может быть, надежнее оставить все как есть.

Тем более, что едва ли не все как бы новые партийные заявки – это, по сути, перепевы все того же национал-патриотизма и прозападного либерализма, если ни вообще плохо замаскированные намерения продлить политическую жизнь представителям прежнего «ближнего круга».

Как оно там сложится с регистрацией – кого-то все равно придется пропускать, это мы посмотрим. А далее автор, использую тему партстроительства как повод, попытается изложить свое видение, какого партийного проекта действительно не хватает в Казахстане.

Вызовы, вызовы, вызовы

Итак, хотя спецоперация на Украине и гибридная санкционная война идут уже несколько месяцев, и хотя мы ни в том, ни в другом не участвуем, нам прилетает с обеих сторон, и это только начало – к осени-зиме станет значительно хуже, а там и далее …

Набор таков: ускоренный рост цен при одновременном сокращении товарного предложения на рынке, торможение экономики, сокращение рабочих мест и падение жизненного уровня населения. Одно только почти уже двойное удорожания рубля против тенге чего стоит, а ведь почти половина всего казахстанского импорта – из России, и шок от этого сполна почувствуется как раз к осени. Впрочем, разрушение устоявшегося за все годы независимости обязательного следования тенге за курсом рубля, это само по себе знаковое и рубежное явление, о нем скажем отдельно.

Пока же подчеркнем, что запас прочности, унаследованной от прошлого режима экономической и социальной модели, подошел к своему исчерпанию еще до январских в Казахстане и февральских в России событий, ставших резким катализатором назревших перемен.

В социальном смысле это крайне низкий уровень среднего подушевого дохода (всего 67 тысяч тенге в месяц), из которого более половины уходит только на еду. К тому же –  при опасно высокой закредитованности населения. И это скрываемый «самозанятостью» уровень структурной безработицы, достигающий половины от всего трудоспособного населения. Все вместе это такая горючая масса, к которой стоит поднести только спичку.

В экономическом смысле это перешедшее в системную плоскость отрицательное значение платежного баланса, как следствие вывода иностранными инвесторами и кредиторами своих доходов в еще больших объемах, чем экспортная валютная выручка, соответствующие трудности с наполнением бюджета и удержанием курса тенге, даже ценой ускоренного расходования запасов Нацфонда. И это доведенная до логического завершения деиндустриализация, с исключительно сырьевой специализацией экспорта и не включенностью Казахстана в меж-страновую производственную кооперацию. 

Тенге и рубль расходящимися курсами  

Это то, с чем мы подходим к осенне-зимнему сезону, когда, по всей видимости, начнут проявляться экономические следствия конфликта на Украине и нефтегазового противостояния России с Западом. И станет складываться «новая Ялта» - система новых взаимоотношений уже не в однополярном, а многополярном мире. А что и как будет формироваться, как раз и подсказывает знаменательная история с вдруг феноменально укрепившимся рублем. По сути, это Рубикон, причем не только в отношениях с Западом, в отношениях внутри Евразийского союза – то же самое.

Раньше оно было так: курс рубля, как и всех прочих валют в ЕАЭС, определялся на валютной бирже. Причем, и это стоит подчеркнуть особо, в полном своем наборе мировой финансовый рынок зашел только в Москву: помимо экспортно-импортных операций это еще валютные потоки по долгосрочным входящим-выходящим кредитам и инвестициями и масса краткосрочных валютных спекуляций. Прочие валютные биржи на постсоветском пространстве, включая наши KASE и РФЦА, всего такого набора не имеют, фактически это только экспорт-импорт и вывоз доходов иностранными инвесторами и кредиторами. Операций с ценными бумагами мало вообще, а с иностранными – тем более. А потому главный таргет у нас и других постсоветских «суверенов» по определению «рыночной» стоимости национальных валют – оглядка на Москву.

В Москве же произошла уже не имеющая обратного хода революция: если по собственно экспорту-импорту введены только ограничения, то финансовая часть биржи разрушена едва ли не полностью. Вложения РФ в «самые надежные» на свете долговые обязательства казначейства США элементарно заморожены самим должником, поток иностранных инвестиций и кредитов в экономику России заблокирован, равно как фактически заблокированы и выводы валюты из Российской экономики в виде обслуживания долговых обязательств и выплаты дивидендов иностранным инвесторам. Ну, а краткосрочные валютные спекуляции заблокированы уже российской стороной. Остались только экспорт-импорт, по которым у России всегда был шикарный профицит, превратившийся сейчас в сверхизбыточный.

Мы можем только гадать, является ли потрясающее укрепление рубля, бьющее уже и по российскому бюджету, и по российским производителям, плодом ровно такого же, как и в 2014 году, только с обратным эффектом, поведения все тех же ориентированных на западные монетарные каноны руководителей Центробанка и финансового блока правительства. Тогда в ответ на опускание нефтяных цен ниже 30 долларов рубль, при невмешательстве Кремля, совершил ответный пикирующий маневр, потеряв половину стоимости. Сейчас, возможно, то же самое, только наоборот, и правоверные монетаристы из Центробанка сами ошалело смотрят на дело рук своих, Кремль же по-прежнему не вмешивается. Хотя, конечно же, Кремль тоже имеет некий свой план и видение на будущее, в рамках которого феноменально дорогой рубль – это как флаг Победы.

Какой может быть эта победа на перспективу – сейчас скажем. Но для Казахстана на данный момент важно вот что: на этот раз мы не может привычно следовать за рублем! Тенге повторял курсовые эволюции рубля не раз: в 1999, в 2009, в 2014 и в 2015 годах, но всегда в качестве догоняющего ослабление российской валюты маневра. И всегда с важными подготовительными мероприятиями. Например, эпопея девальвации рубля 2014 года имела у нас такое продолжение: осень – Программа «Нурлы жол», распечатывающая Национальный фонд с переводом его из накопительного в расходный режим; весна 2015-го – План нации «Сто шагов», провозглашающий пять модернизаций, далее – досрочные перевыборы президента и, наконец, конец лета – осень и зима – догоняющая рубль девальвация тенге.

Но обратный маневр – повысить свой курс к доллару для восстановления паритета с рублем тенге не может категорически! И не только из-за растраты валютных резервов, – этого никак не допустят сырьевые экспортеры, сплошь иностранные, интересы которых, собственно говоря, и обслуживает казахстанское правительство. 

Новому рынку нужен Госплан и Госкомцен

И вот здесь переломный момент, для которого как раз и была бы нужна не просто новая партия, а партия с евразийской повесткой.

Обоснованием же как раз и служит дальнейшая судьба рубля. Понятно, что отлучение от операций на транснациональной валютной бирже, в частности, прекращение внешнего инвестирования и кредитования, это очень сильный удар по российской экономике. Это как выгнать смутьяна из обихоженного жилья на улицу. Да, но изгнание происходит под явный треск крыши, грозящей обрушиться на головы всех остающихся, поэтому, может быть – на улице как раз спасение?!

На Петербургском экономическом форуме президенты России и Казахстана в один голос заявили об окончании однополярной глобализации. Выходит, заканчивается и роль доллара, как глобальной валюты, и это, несомненно, так. Доллар, даже после отмены привязки к золоту, успешно поддерживал роль универсального средства обращения, сбережения, меры стоимости, способа биржевого котирования, рейтингования, страхования и перестрахования – всего, всего и всего. И все – благодаря собственной привязке ко всей массе тех биржевых и прочих товаров и бумаг, обращение которых обслуживал. Но – все, доллар уже достаточно долгое время набирал все большую привязку уже не к биржевым котировкам нефти, металлов, зерна, недвижимости в Нью-Йорке и Лондоне, а к собственной гигантской долговой пирамиде, ничем не обеспеченной. Невероятный же всплеск цен на энергоносители в ходе санкционной войны добавил такой разбалансировки в мире долларовой экономики, которую уже не компенсируешь.

Короче, рублю теперь по факту происходящего нужна новая опора, уже не на доллар и не на ту валютную биржу, где все определяется в долларах. Скорее всего, этот факт еще не осознан в Центробанке, а, может быть, до конца и в Кремле. Но логика событий теперь уже неизбежно ведет к тому, что России нужна новая биржа, котировки которой осуществляются уже в рублях, а если шире, то в евразийской валюте, торгующая ключевыми для экономики и существования общества товарами, которых, во-первых, на евразийском пространстве достаточно для себя и для экспорта, во-вторых, в этих товарах безальтернативно нуждаются даже «недружественные» внешние покупатели.

А это нефть и газ, черные и цветные металлы, зерно и удобрения. Заметьте – у Казахстана практически такая же номенклатура экспорта.

Само собой, что производство и логистика всего набора таких товаров, к биржевой стоимости которых будет привязан рубль или общая евразийская валюта, должны находится под государственным контролем. Не обязательно в форме прямой собственности или управления, но обязательно в обеспечивающей необходимые количественные товарные пропорции и ценовые соотношения степени.

Скажем больше: государству, элементарно для поддержания устойчивости своей валюты и всей экономики в пост-санкционных условиях, придется теперь брать на себя гарантии поддержания ценовой устойчивости и ценовых связок между таким набором ключевых товаров и услуг, от которого тянутся основные ценовые цепочки. Первым номером в таком наборе стоит поставить, пожалуй, твердый тариф на кВт-час электроэнергии, здесь же литр самого ходового бензина и соляры, в пищевой промышленности это, конечно, мука, молоко и, допустим, говядина и курятина, в строительстве это арматурная сталь и цемент, в медицине инсулин и самые ходовые препараты и так далее. Вот вам и Госплан и выделенные банки для целевого проектного кредитования или просто финансирования.

Кто не рискует, тот не выигрывает

Что же касается Казахстана – нам пока остается просто терпеть. Терпеть ускоряющуюся инфляцию, импортируемую с европейских и других внешних рынках, и более всего – за счет удорожания рубля. В промежутке от февраля до августа 2015 года казахстанцы с вдруг подорожавшими тенге опустошили в России все автосалоны и магазины бытовой техники, теперь же дорогой рубль станет опустошать в Казахстане … рынок труда. Потянется трудовая миграция, за нею и миграция как таковая.

А ведь это – еще только первые, реактивные и пока приспособительные, последствия спецоперации на Украине и санкционной войны. Представим, что у России все получится и она начнет уже национальный инвестиционный процесс по стратегическому импортозамещению, причем все ключевые стройки будет располагать на своей территории, оттягивая через них ресурсы и рабочую силу от соседей.

Правительство будет пытаться что-то делать, но будет получаться все хуже, авторитет власти будет падать – со всем от сюда вытекающим.

К тому же давайте не забывать, что главы государств ЕАЭС еще несколько лет назад договорились о создании к 2025-му году общего рынка нефти, газа, ГСМ, электроэнергии и финансов. Нынешние же события это дело резко ускоряют. Поскольку же стратегический сырьевой экспорт Казахстана завязан на Евросоюз и осуществляется через российские трубопроводы, железные дороги и портовые терминалы, нас туда неизбежно втягивает, – вопрос только в степени активности с нашей стороны. А если представить, что к тому времени и нефть будет продаваться не по промежуточным трансферным ценам, а непосредственно на Сант-Петербургской бирже, да еще и котироваться в рублях …

Ситуация совершенно понятная и вполне предсказуемая: нас в Евразийскую интеграцию все равно неизбежно втягивает, вопрос только в том, претендуем ли мы на участие в Центре, или удовольствуемся ролью полу-периферии, а то и полной периферии. Заодно с такой же периферийной ролью для экономики Китая.

Вот почему в Казахстане, ко всей массе уже имеющихся и пытающихся зарегистрироваться партий правильно-патриотической и либеральной ориентации необходима хотя бы одна действительно новая – партия евразийской ориентации.

Пусть правительство упорно и безуспешно пытается что-то выжать из отживающей сырьевой модели, а традиционные парламентские партии дружно отстаивают «независимость» как высшую национальную ценность. Самим бы властям очень не помешало присутствие политической силы, доказывающей, что Казахстану стоило бы рискнуть и самому инициировать присоединение к Российско-Белорусской союзной государственности и уже вместе укреплять свою экономическую и валютную сцепку. Ведь кто не рискует, тот не выигрывает.