Атомный проект для Казахстана

Журнал «Хан-Тенгри» - о перспективах строительства АЭС в Казахстане.

Прежде всего, необходимо сказать вот о чём. Вопрос строительства в Казахстане атомной электростанции настолько тонкий и деликатный, что до сих пор все участники переговоров старательно уклонялись от комментариев, следуя правилу Гиппократа primum non nocere («прежде всего – не навреди»). Случай практически медицинский, более того – так оно и есть, поскольку речь идёт о синдроме.

Известно, что переговоры ведутся. Есть сентябрьское поручение президента Казахстана Касыма-Жомарта Токаева «изучить возможность развития в Казахстане безопасной атомной энергетики», вытекающее из общемирового тренда на декарбонизацию и постепенный переход к низкоуглеродной экономике. И, наконец, самое свежее сообщение (Kazpravda.kz. от 8 февраля):

Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев на расширенном заседании правительства ответил на критику по поводу строительства атомной электростанции в Казахстане.

«Я не понимаю, почему ответственные лица дипломатично уходят от ответа на вопрос о строительстве АЭС. Нужно прямо сказать - без чистой атомной энергии мы потеряем всю экономику, не говоря уже об инвестициях, утратим региональное лидерство. Нам позарез нужна электроэнергия, причем чистая атомная электроэнергия», - сказал Президент.

Это уже совсем другая тональность. Тем не менее, до окончательного решения ещё далеко. Непонятно даже, каков будет механизм принятия самого решения. Неизвестно, кто будет строить. У «Росатома», разумеется, очень приличные шансы и превосходная стартовая позиция, однако, окончательный выбор исполнителя будет определяться через международный тендер (но и это вопрос). Не определено и место строительства: то ли город Курчатов, расположенный в сердце бывшего Семипалатинского полигона, то ли посёлок Улькен на озере Балхаш.  

Вопросов, как видим, больше, чем ответов. И, пожалуй, главный из них: сумеет ли решимость президента К.-Ж. Токаева преодолеть «семипалатинский синдром», реально тормозящий  принятие прагматических решений по строительству АЭС в Казахстане. Захочет ли нынешний президент связать своё будущее с будущим атомного проекта – вот как стоит вопрос. Потому что «семипалатинский синдром» - это такая заноза, сидящая в сердце казахстанского общества, такая незаживающая рана, в которую обязательно будут «влагать персты» все противники строительства АЭС. 

Суммарная мощность ядерных взрывов, произведенных за сорок лет на территории семипалатинского полигона, составляет 50 мегатонн – это примерно 2500 Хиросим. От радиоактивных выбросов, сопутствующих испытаниям, пострадали, считая потомков, не менее 1,5 миллиона человек. Для Казахстана это трагедия национального масштаба. Не случайно самым первым актом независимого Казахстана стал указ Президента от 29 августа 1991 года «О закрытии Семипалатинского полигона». И главный аргумент противников развития атомной энергетики формулируется соответственно. «Мы, казахстанцы, вдоволь наелись «плодов» ядерных испытаний. Последствия семипалатинского полигона - крупнейшего по масштабам бедствия - оставили неизгладимо глубокую рану в нашем обществе. В крови и подкорке каждого казахстанца прочно сидят опасения и недоверие к технологиям ядерной энергетики...», - пишет мой добрый друг, известный писатель и журналист, президент казахстанского отделения ПЕН-клуба Бигельды Габдуллин.

Тут, если вдуматься, рационального мало, но это не удивительно – синдром потому и называют синдромом, что в основе его лежат эмоции, а не разум. Он иррационален – но при этом, к сожалению, абсолютно реален. Другие страны, пережившие столь же масштабные трагедии – Япония, Россия, Украина, Белоруссия – активно развивают атомную энергетику. Но Казахстану – мировому лидеру по добыче урана, имевшему, кстати говоря, опыт успешной 25-летней эксплуатации Мангышлакской АЭС – путь к новым технологиям заказан, поскольку казахстанцы, увы-увы, не могут преодолеть свои опасения и недоверие...

А так ли это?

Ежегодно тысячи людей гибнут в авто и авиакатастрофах. Но что-то не слышно призывов отказаться от автомобилей и самолётов ради традиционной казахской лошади. Есть общее понимание: автомобиль удобнее лошади, за комфорт приходится платить, есть прогресс и есть издержки прогресса. 

Почему же аналогичное соображение не переносится на атомную энергетику? – Отчасти потому, что рядовой потребитель дистанциирован от выработки энергии вообще и от способа её производства в частности. По большому счёту, его интересуют только тарифы и бесперебойность трафика. В переходе на возобновляемые источники энергии нет той очевидности моментальной выгоды, которую дарит салон автомобиля и быстрая езда. При этом рядовой потребитель не ощущает себя главным бенефициаром, главным выгодополучателем от перехода на чистую энергетику. Для него эта выгода слишком опосредована и расплывчата, чтобы активно бороться за переход.   

При нынешнем уровне образования и социального расслоения казахстанского общества вряд ли можно рассчитывать на широкую общественную поддержку данной инициативы президента. Невозможно обеспечить себе активную поддержку народа по вопросу перехода на возобновляемые источники энергии, пока народ не почувствует себя подлинным хозяином своей страны, её недр и энергетических ресурсов, пока по факту главными выгодополучателями от их использования остаётся немногочисленная кучка избранных.

У противников строительства АЭС в Казахстане есть ещё два аргумента, один из которых открыто проговаривается, а второй, тоже понятный всем, тщательно замалчивается. Первый аргумент сводится к тому, что реализация «атомного проекта» ещё сильнее привяжет Казахстан к России – «по крайней мере, на несколько десятилетий» – а насколько это нужно Казахстану, это, дескать, вопрос открытый. Тут, в принципе, особо не возразишь – да, связи станут сильнее. Учитывая, что мы не на несколько десятилетий, а навечно привязаны друг к другу общей границей протяженностью 7000 км, взаимные опасения всегда будут иметь место – так устроены люди – и эти опасения всегда будут сопровождать неизбежные процессы интеграции во всех сферах межгосударственного общения. 

Да, в других странах, где «Росатом» строит и поддерживает свои АЭС – в Финляндии, Венгрии, Словакии, Турции, Иране, Китае, Индии – подобных опасений не возникает. Их не особо будируют даже в соседнем Узбекистане, уже принявшем решение о заключении контракта с  Росатомом (это, кстати, к вопросу о региональном лидерстве).  Что же не так с Казахстаном? – Проблема в том, что в Казахстане эти опасения во многом связаны со вторым, не проговариваемым аргументом. 

Позволю себе сформулировать его гласно. 

Речь идёт о том – точнее, не идёт, но все это понимают – что «атомный проект» по своей технологической сложности, характеру, масштабам и следствиям никак не вписывается в клановую систему жузов, до сих пор во многом имеющей определяющее, ранжирующее влияние на устройство казахстанского общества. 

Атомный проект, включающий в себя добычу урана, самостоятельное изготовление ТВЭЛов, собственно АЭС, разветвлённую систему подготовки специалистов для отрасли, а также все сопутствующие производства и сервисы, представляется самостоятельным высокотехнологичным кластером казахстанской экономики, где залогом успеха являются не национальность, происхождение, родственные связи её участников, а  такие определяющие личные качества, как предприимчивость, ответственность и компетентность. Регламенты образования, безопасности, набора компетенций и продвижения по карьерной лестнице, десятилетиями нарабатываемые вначале в МинСредМаше, а затем и в Росатоме – также, как механизм, логика и сама атмосфера функционирования высокотехнологичных кластеров – абсолютно не коррелируют с архаикой родоплеменных связей.  

Именно поэтому «атомный проект» интуитивно воспринимается как нечто инородное по отношению к сегодняшнему состоянию казахстанской экономики и казахстанского общества. Как некий таран, способный разрушить традиционные устои.

Собственно, таковым он и является.

Тараном, способным сокрушить те самые устои, которые сковывают развитие Казахстана и привели его к январской трагедии. Устои, которым бросил вызов нынешний президент Казахстана – и этот вызов, насколько можно судить, поддержан большей частью казахстанского общества.

В таком аспекте «атомный проект» становится стержнем главного проекта для Казахстана – проекта строительства современного, цивилизованного, высокотехнологического общества третьего тысячелетия. 

Такой «образ будущего», в котором переход на чистую энергию является одновременно и целью, и средством достижения более масштабной, более выпуклой цели, способен сплотить народ и элиты.

 И это, пожалуй, главная мысль, которую я хотел бы донести до своих казахстанских друзей.

Эргали Гер, 

главный редактор журнала «Хан-Тенгри»