Юлай Шамилоглу. Как изобреталось булгарское самосознание

Журнал «Хан-Тенгри» вместе с профессором из Висконсина анализируют загадочную историю БИСИН – булгарских источников, спасённых Ибрагимом Нигматуллиным 

От редакции.

Публикация эссе профессора Висконсинского университета Юлая Шамилоглу нуждается в пояснении. Оно взято из сборника «Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов» (М., ИА РАН, 2011), в которой «новообретенный» свод булгарских летописей «Джагфар тарихы» – «Истории Джагфара» – анализируется наряду с «Велесовой книгой», «Хроникой Ура Линда», «Албанской книгой» и другими громкими фальсификатами. 

Канонический текст чудесного «обретения» «Джагфар тарихы» (и поэмы «Шан кызы дастаны», уверенно датируемой 882-ым годом), если вкратце, повествует о следующем. Оригинальный список ХIX века, написанный на «булгарском тюрки», каким-то чудом оказывается у жившего в Петропавловске Ибрагима Мохаммед-Каримовича Нигматуллина (1916—1941).  В связи с тем, что «в конце 30-х годов шло тотальное уничтожение булгарских книг и рукописей на национальном булгаро-арабском шрифте» – так утверждает в предисловии к первому изданию племянник Нигматуллина Фаргат Нурутдинов – в 1939-м году Нигматуллин «изложил» тексты свода на русском языке. Вскоре по подозрению в хранении арабских рукописей его арестовывают, оригинальный список находят и уничтожают, оставив переложение на русский язык нетронутым. После изъятия летописей Нигматуллина отпускают, но вскоре, в 41-ом году, двадцатипятилетний переводчик умирает либо погибает (обстоятельства не проясняются).

В 1966-ом году мать И. Нигматуллина передаёт его рукописи своему внуку — Фаргату Нурутдинову. После смерти бабушки новый «хранитель» перевозит архив в Казань. В начале 1980-х годов предпринимает попытку обращения в АН СССР с просьбой выделить финансовые средства на публикацию рукописей, но получает отказ. Вскоре после этого неизвестные похищают весь архив И. Нигматуллина и часть выписок, сделанных Ф. Нурутдиновым. Оставшиеся выписки содержат половину изложения текста свода и бо́льшую часть изложения текстов «Шан кызы дастаны» и «Барадж дастаны». В 1993-м году Нурутдинов публикует свои оставшиеся выписки из тетрадей Нигматуллина. 

Вот такой захватывающий сериал.

Есть ощущение, что Фаргад Нурутдинов является центральным актором этой замысловатой истории. Автобиография его сильно отдаёт хлестаковщиной – тем не менее, судя по поддающимся проверке фактам, рожденный в 1949-м году сын майора медслужбы и выпускницы Тимирязевской сельхозакадемии в 1973-м году окончил историко-филологический факультет Казанского государственного университета и вплоть до 1993-го года, то есть до обнародования дядиных текстов, работал научным сотрудников государственного объединенного музея в Казани. Да, вот ещё, – в 1975-1980-х годах Нурутдинов проходил подготовку в качестве историка-источниковеда в аспирантуре Казанского института языка, истории и литературы... Иными словами, «главный хранитель» и публикатор чудесным образом воскресших текстов получил солидную профессиональную подготовку.

Академическая наука опубликованные тексты всерьёз не приняла. С её аргументами вы сможете ознакомиться в статье Юлая Шамилоглу. Тем не менее, воскресшие летописи и поэма были опубликованы в Турции и Болгарии – кем и на каком уровне, это другое дело. При этом, напомню читателям, тексты были заново переведены с русских подстрочников на тюркский и на болгарский. Владимир Каденко и Семён Заславский, поэты из Киева и Днепропетровска, каждый по-своему переложили «подстрочник» поэмы «Шан кызы дастаны» («Легенда о дочери Шана»)  на поэтический лад. Последних можно понять: истории Киева поэма набавляет двести лет, закрывая исторический провал до убийства Аскольда и Дира, и даёт новые стимулы для изучения хазарского и булгарского присутствия на берегах Днепра. Правда, механизма трансформации кочевников в осёдлое городское население поэма не раскрывает.

Вот что пишут об этом составители сборника  (А. Петров и В. Шнирельман), 

из которого взято публикуемое ниже эссе:

«Следует отличать фальшивку, т. е. заведомо подложный характер исторического документа или объекта, от нетривиальных интерпретаций истории, составляющих основу альтернативных версий истории. Это необходимо делать потому, что фальшивка разоблачается путём специальных источниковедческих процедур, хорошо известных профессионалам, а различные интерпретации вполне легитимны в рамках профессии, и их профессиональное обсуждение бывает полезным и продуктивным, позволяя выявить и оценить иные взгляды на историю. Такие взгляды могут быть отвергнуты профессиональным сообществом, если они не удовлетворяют принятым нормам работы с источниками. Но иной раз такие взгляды обнаруживают интересы каких-либо социальных групп, представители которых дают свежую оценку известных источников в рамках, допустимых имеющимися методиками и методологией. В этих условиях между историками могут происходить споры, но они определяют вполне легитимный диалог, не имеющий отношения к фальсификациям и подлогам, о которых идёт речь в настоящем сборнике».

Так о чём эта история? Это история не только о том, как бывший музейный работник  стал академиком Международной академии булгарознания и подписывается отныне не иначе как Тухчи аль-Булгари аль-Турани (а его оппоненты отзываются о нём как о «булгаризаторе» истории татарского народа). Это прежде всего история о том, что конструирование истории, как правильно отмечает Юлай Шамилоглу, всегда имело и будет иметь место, начиная с древнейших летописей и заканчивая (нет, не заканчивая – продолжая) сегодняшними соответствующими подразделениями Академий наук. Просто современная наука фундируется на том, что конструкты идут от фактов, соединяя разрозненные, но несомненные факты в целостную систему. А всё, что конструируется на некой – любой – отвлеченной идее, отношения к науке не имеет. Это может быть весёлой, порой даже плодотворной интеллектуальной игрой, это может быть фэнтэзи, авантюрой либо шарлатанством, причем шарлатанством, как свидетельствует опыт таких серьёзных игроков, как академик Анатолий Фоменко, чрезвычайно прибыльным. Но чаще всего подобные конструкты придумываются и насаждаются в рамках продвижения той или иной идеологии –  национальной государственности, национальной идентичности, марксизма-ленинизма, «единого европейского дома» и так далее.  Подобного рода «булгаризация» истории всегда оборачивается её неизбежной вульгаризацией. 

«Войны памяти» обострились, в том числе в результате зашкаливания уровня мифологизации общественного сознания», – указывают авторы сборника. Вот почему так важно отстаивать научный подход к истории, примером которого является эссе Юлая Шамилоглу. 

 Юлай Шамилоглу

«Джагфар тарихы»: как изобреталось булгарское самосознание 

---

Во время моего визита в Казань в июне 1998 г. произошёл забавный случай. Я прибыл в Казань на конференцию, посвящённую источниковедению истории Золотой Орды. Последнее обстоятельство ясно характеризовало меня как специалиста в области татарской истории. Во время конференции ко мне подошли местные жители (не из числа учёных, принимавших участие в конференции), которые рассказали мне, ничего не подозревающему гостю, о неизвестной истории булгар Поволжья. Первым делом они заявили, что считают себя булгарами, а не татарами. Пожилой господин вообще большую часть времени называл себя членом клана Дуло. Утверждение это меня поразило. И к нему я ещё вернусь позже.

Самая волнующая подробность, которой он со мною поделился, заключалась в том, что существует свод источников булгарской истории, сохранённый на протяжении XX в., но впоследствии скрытый органами КГБ. По словам моего собеседника, эти материалы появились вновь лишь недавно и были неофициально опубликованы в трёхтомном издании под названием «Джагфар тарихы» (или «История Джагфара»). Написал их Бахши Иман в 1680 г. Один экземпляр этого сборника мне посчастливилось купить¹. Другой источник, опубликованный под заголовком «Шан кызы дестани», остался мне недоступен². Эти материалы, претендующие на роль подлинных исторических источников IX—XVII / XVIII вв., рассматриваются в роли первостепенного, скрытого от общественности исторического наследия булгарского народа, который сегодня, по мнению некоторых, получил ошибочные названия «казанские татары», «волжские татары» или просто «татары».

Эта совокупность источников рождает несколько важных вопросов, которые я и постараюсь кратко рассмотреть, а именно: кто такие казанские татары? кем были булгары? каково было самосознание волжских булгар в прошлом? является ли публикация этого сборника источников важной вехой в изучении истории волжских булгар и их потомков или же это сконструированная подделка? каково соотношение между современным самосознанием казанских татар и современной же булгарской самоидентификацией?

Кто такие казанские татары?

Как я неоднократно замечал, история казанских татар, современной мусульманско-тюркской народности средневолжского региона, обычно рассматривается в виде сложной и порой противоречивой цепи самосознания: волжские булгары, мусульмане, татары и казанские татары. Первым звеном в этой цепи казанские татары считают волжских булгар, средневековую тюркскую народность. Тем не менее, тексты эпитафий волжских булгар указывают на более близкое сходство их языка с языком современных чувашей, а не казанских татар³.

Второе звено в этой цепи — ислам. Из описания путешествий Ибн Фадлана явно следует, что волжские булгары приняли ислам к 922 г. В то время как все татары — мусульмане (исключением являются лишь татары-кряшены, то есть татары, насильно обращённые в христианство после завоевания Казанского ханства русскими в 1552 г.), современные чуваши не имеют никаких доказательств того, что когда-либо в своей истории они были мусульманами. Современные татары считают, что имеют непрерывную исламскую традицию с X в.

Следующее звено в этой цепи — историческое использование этнонима татары. Несмотря на то, что этноним татары встречается в древнетюркских рунических надписях (расшифрованных только в конце XIX в.), обычно казанские татары связывают раннее использование этого названия с государством, известным как Золотая Орда⁴. Его население в источниках XIII—XIV вв. называлось как монголами, так и татарами⁵. В XV—XVI вв. это название также ассоциировалось с населением Казанского ханства и других государств позднего золотоордынского периода⁶. Последнее звено в этой цепи самосознания — современные казанские татары, которые рассматривают своё прошлое данной последовательностью определений и которые живут на территориях, имеющих отношение к Волжской Булгарии, Золотой Орде и Казанскому ханству.

В статье, опубликованной в 1990 г., я предположил, что эта широко известная цепочка самоопределений была канонизирована в качестве национальной исторической традиции или национального мифа казанских татар в XIX в. Шигабутдином Марджани (1818—1889), отцом национальной истории казанских татар⁷. Я утверждал, что, поскольку Марджани был первым, кто представил татарской общественности эту цепочку идентичностей на её родном языке в качестве хорошо сформулированной теории о территориальной нации современных казанских татар, он должен считаться отцом современного национального самоопределения казанских татар. После появления в Татарстане русского перевода моей статьи на эту тему произошёл настоящий взрыв интереса среди татарских учёных, последователей Марджани — первого национального историка. И действительно, трудно найти более ранний пример такого национального историка где-либо ещё в тюркском мире.

Другими словами, сегодня мы можем представить себе самосознание казанских татар в форме современного конструкта точно так же, как и национальное сознание любой другой народности в Европе, Азии, Африке и обеих Америках. Для того чтобы находить объяснения огромному количеству противоречий, составляющих любой подобный конструкт, необходима убеждённость. С течением времени любое самосознание развивается. Это видно на примере эволюции идеи территориальной нации современных казанских татар вплоть до формализации татарской национальности в ТАССР в составе СССР и до попыток переосмыслить роль Татарстана в Российской Федерации сегодня. В конце концов, как и любой подобный конструкт, он неминуемо оспаривается и подвергается сомнению.

Кем были булгары?

Происхождение различных булгарских государств связано с государством Кубрата (Qobrat/Qubrat), располагавшимся на реке Кубань в Причерноморских степях в первой половине VII в.⁸ Потомки Кубрата разделились на несколько групп. Первая мигрировала в Камско-Волжское междуречье, чтобы образовать там Булгарское государство, подвластное Хазарскому государству. Другая группа осталась на Северном Кавказе (возможно, это были предки сегодняшних северокавказских балкарцев). Наконец, третья группа в VII в. переселилась на Балканы. Последняя образовала Дунайское Болгарское государство в союзе с местными славянскими племенами под властью хана Аспаруха (приблизительно в 681—700 гг.). Придунайские болгары сохранили лишь некоторые следы своего первоначального тюркского языка и культуры, так как они вскоре славянизировались⁹.

Многие основополагающие аспекты ранней истории дунайских болгар (так же, как и их язык!) известны только по значительно более поздним данным. В то время как учёные уверены, что правящим кланом дунайских болгар был клан Дуло, на самом деле этот род известен только из знаменитого болгарского «Именника болгарских ханов». По Бешевлиеву его реконструкция такова¹⁰:

1. Авитохол правил 300 лет, клан его Дуло, его год [т. е. год начала его правления] дилом твирем.

2. Ирник жил 150 лет, клан его Дуло, его год дилом твирем.

3. Гостун, заместитель, он один правил 2 года, его клан Эрми, его год дохе твирем.

4. Курт правил 60 лет, клан его Дуло, его год шегор вечем.

5. Безмер, 3 года и его клан Дуло, его год шегор вечем.

6. Эти пять князей с бритыми головами правили на другом берегу Дуная 515 лет. Затем пришел князь Исперих на этот берег Дуная. И так это до сих пор.

7. Князь Эсперих, 61 год, клан его Дуло, его год верени алем.

8. Тервел, 21 год, клан его Дуло, его год теку читем.

9. …28 лет, клан его Дуло, его год дван шентем.

10. Севар, 15 лет, клан его Дуло, его год тох алтом.

11. Кормисош, 17 лет, его клан Вокиль, его год шегор твирим. Этот князь поменял клан Дуло на Вихтун.

12. Винех, 7 лет, его клан Укиль, их год [обоих] шегор алем.

13. Телец, 3 года, его клан Угайн, его год сомор алтем. И этот [был] из-за остальных.

14. Умор, 40 дней, его клан был Укиль, его [год] дилом тутом».

Предполагается, что этот список основан на более ранних булгарских ис-точниках и датируется, возможно, XIII—XIV столетиями, однако сохранился он только в списках XV—XVI столетия и более поздних¹². Поскольку этот «Именник» очевидно включает данные полулегендарного характера, его точность в отношении лиц и событий, которые по большей части происходили на тысячелетие ранее, естественно, открыта для критики. С другой стороны, булгарские тюркские слова в списке (дилом твирем, дохе твирем, шегор вечем, верени алем, теку читем, дван шентем, тох алтом, шегор твирим, шегор алем, сомор алтем, дилом тутом) сопоставимы с тем, что известно относительно средневекового булгарского тюркского языка из других источников¹³. Можно было бы предположить, что действительно существовал источник VII—VIII вв. или более поздний, который мог послужить основой для «Именника».

Насколько я знаю, у нас нет иных свидетельств в ранних, современных событиям источниках, для того чтобы утверждать, что правящим кланом Дунайской Болгарии был клан Дуло. Оставляя в стороне проницательный анализ Прицака¹⁴, трудно нарисовать всеобъемлющую картину клана Дуло без имён его членов-правителей. Дьюла Немет высказал мнение, согласно которому и с исторической, и с лингвистической точки зрения Дуло соответствует венгерскому титулу дьюла в силу тесных связей между ранними венграми и булгарами¹⁵. Другими словами, у нас слишком мало исторических оснований для того, чтобы обсуждать в деталях расхожее мнение, связывающее клан Дуло у дунайских болгар с названиями других выдающихся племён и племенных союзов, известных из истории древней и средневековой внутренней Азии.

Как сказал бы профессор А. Рона-Таш, опасно строить гипотезу на вершине другой гипотезы. В силу полулегендарного характера сведений, содержащихся в «Именнике» и имеющих отношение к Дуло как правящему клану у дунайских болгар, а также в силу отсутствия дополнительных источников было бы преждевременно делать на основании только этого единственного источника вывод о том, что Дуло были правящим кланом в Волжской Булгарии, поскольку нет данных из других источников, которые это бы подтверждали.

Каково было самосознание волжских булгар в прошлом?

Трудно проследить независимое существование волжских булгар после завоевания и интеграции Волжской Булгарии в состав Золотой Орды. Появление кипчакоязычного населения, монгольское иго, а затем чума к концу XIV в. полностью изменили и этническую, и лингвистическую карту Поволжья. После этого трудно даже пытаться описать, кем могли быть волжские булгары.

Тем не менее, имя булгар продолжало занимать особое место в истории народов Поволжья. Обратимся, например, к классическому анализу наиболее важных татарских исторических источников, который предложил М. А. Усманов¹⁶. В своей книге он анализирует «Джами ат-теварих» Кадыр Али Джелаира (1602 г.), анонимное сочинение «Дафтар-и Чингиз-наме» (конец XVII в.), «Теварих-и Булгарийя» Хисамиддина б. Шерефеддина Булгари-Муслими и «Теварих-и Булгарийя» Таджаддина Ялчигула. Только из этого простого перечисления понятно, что истории Волжской Булгарии занимали заметное место в татарской литературе последних пятисот лет, а один из этих авторов даже называл себя «булгарином»¹⁷.

Один из упомянутых трудов — «Теварих-и Булгарийе» Хисамиддина б. Шерефеддина Булгари-Муслими, недавно заново опубликованный в Казани¹⁸, не был известен учёным до 1846 г., когда его описал И. Н. Березин¹⁹. Некоторые относят этот труд к XVI в., другие (начиная с Марджани и заканчивая М. Усмановым) считают его гораздо более поздним произведением или же сильно критикуют текст²⁰. Я должен однозначно подтвердить вторую точку зрения. В этом источнике не только искажено изложение основных фактов, относящихся к эпохе Чингиз-хана и даже Тамерлана, но он ясно упоминает Надир-шаха Афшара, который родился в 1688 г. и был правителем Ирана с 1736-го до своей смерти в 1747 г.²¹ Таким образом, речь должна идти о сочинении второй половины XVIII или даже XIX в., хотя, безусловно, некоторые его фрагменты могут основываться на более ранних источниках. Другой упомянутый труд — «Теварих-и Булгарийя», или «Тарих-нама-и булгар», написанный Таджаддином Ялчигулом в 1220/1805 г. и недавно заново изданный в Уфе²², характеризуется М. Усмановым как наивный и не очень убедительный²³. Эту точку зрения я также должен однозначно подтвердить.

Как мы можем объяснить устойчивое употребление термина «Булгар» в этих «досовременных» источниках. Известно, что традиционные формы «досовременной» идентичности включали идентичность, основанную на религии, местных связях и племенной принадлежности. Таким образом, традиционная «досовременная» идентичность должна была бы быть такова (приведём несколько примеров): мусульманин, христианин или иудей; «происходящий из Казани», «происходящий из Самарканда» или «происходящий из Туркестана»; джелаир, кунграт или найман. К Новому времени знания о племенной принадлежности у казанских татар были утеряны. Важный вопрос: насколько вписываются истории булгар, созданные на Средней Волге, в эти рамки и в какой связи они состоят (и состоят ли?) с государством Волжская Булгария? Я бы предположил, что булгарские истории этого времени не могут отражать современное им булгарское национальное самосознание, поскольку идея «территориальной нации» к тому времени в Российской империи известна не была.

Рассмотрим небольшой отрывок из «Теварих-и Булгарийе» Хисамиддина б. Шерефеддина Булгари-Муслими, а именно историю обращения волжских булгар в ислам. Согласно этому источнику в 9 г. х. (630 г.) пророк Мухаммад послал Абд ар-Рахмана б. Зубайра, Зубайра б. Джада и Тальху б. Усмана к булгарам проповедовать ислам. Согласно тому же источнику правителем булгар в то время был Айдар-хан, а его визирем — Барадж. Этот отрывок текста выглядит весьма спорным по многим причинам: при жизни Мухаммада Исламский халифат только начал своё распространение за пределы Аравийского полуострова, а булгары во время Мухаммада и Кубрата, вполне возможно, ещё не переселились к месту слияния Волги и Камы. Те же сведения (с небольшой разницей в именах) повторяются и Ялчигулом^:4. Учитывая эти данные, я бы утверждал, что труд Хисамиддина б. Шерефеддина Булгари-Муслими — отчасти попытка написать (или подделать, или воспроизвести подделку) исламскую историю народов Поволжья, которая восходит к принятию ислама в эпоху государства волжских булгар.

Недавно Аллен Франк, также основываясь на подобных историях булгар, пришёл к выводу, что ранее существовало булгарское общинное самосознание. Франк сравнил его с идентичностью современных казанских татар, о котором я писал выше²⁵. Однако, как я уже отмечал, Франк путает различные ранние формы донациональной общинной идентификации с современными идеологическими конструктами территориальной нации.

Вопрос о существовании общинного самосознания волжских булгар в XVI—XIX вв. требует дальнейшего детального рассмотрения. Я не убеждён, что оно когда-либо существовало. Попытки же отдельных мыслителей XVIII—XIX вв. защитить его во взаимосвязи с мусульманским прошлым представляют собой обратный пример нарушения связи с прошлым.

Подлинные летописи или сконструированная подделка?

Ещё один важный вопрос, который я хотел бы затронуть в этом эссе, — является ли издание сборника материалов, известное под названием «Джагфар тарихы», важной вехой в изучении волжских булгар и их потомков или же это продуманная фальсификация, предпринятая с целью подкрепления аргументов современных защитников булгарского национализма? Я утверждаю, что данная работа является несомненной сплошной фальсификацией, возможно, продолжающей традиции более ранних фальсификаций истории булгар²⁶.

Фальсификация документов, исторических источников и других памятников материальной культуры — распространённый феномен²⁷. В досовременный период подделка документов могла служить для обоснования юридических требований. В более поздние же периоды особую популярность получили подделки знаменитых произведений искусства. Как я уже упоминал выше, скорее всего, «булгарская» история XVIII—XIX вв. являет собой лишь попытки отобразить фиктивную связь с исламским прошлым. Но в XX в. фабрикация исторических источников (в том числе и археологических) могла производиться с иными целями, прежде всего для того, чтобы подкрепить претензии представителей современных наций на древнее историческое прошлое²⁸. Таким образом, данный феномен часто является продуктом роста числа национальных идеологий, современного процесса, появление которого часто связывается с периодом французской революции. В Европе множество источников было сфабриковано сторонниками той или иной территориальной нации. Некоторые из них даже становились частью национального исторического мифа страны (как в случае со знаменитым источником по истории Ирландии). Источники, сфабрикованные сторонниками территориальных наций, настолько вплетаются в национальные мифы страны, что становится трудно установить реальный ход истории²⁹. Ещё один интересный пример представлен в работе Шоры Ногмова «История адыгейского народа». Очевидно, что это произведение, написанное до периода подъема на Кавказе национальных идеологий, во многом повторяет исторические работы Карамзина с целью создать местную историческую традицию своего северокавказского народа³⁰.

Не так давно разгорелась международная дискуссия, посвящённая сочинению Якоба Анконского, опубликованному под названием «Город света»³¹. Это сочинение выдавалось за дневник путешествия в Китай еврейского купца Якова, уроженца города Анконы в Северной Италии. Подразумевалось, что Яков выехал из Венеции в апреле 1217 г., достиг Зайтуна (современный Гуанчжоу, провинция Фуцзян) и вернулся в Венецию в мае 1273 г., таким образом, опередив на четыре года Марко Поло. По словам переводчика, это сочинение написано на простонародном итальянском языке с большим количеством еврейских слов. К сожалению, владелец этой уникальной рукописи не согласился показать оригинал переводчику и даже раскрыть своё имя. Однако из-за сенсационного характера этого текста, спорной природы исторических данных, которые он содержит, а также невозможности для учёных ознакомиться с его оригиналом многие выражали скептицизм относительно аутентичности этого труда³². Конечно же, это напоминает нам споры, которые всё ещё сопровождают вопрос о подлинности описания самого Марко Поло!

«Таинственное» исчезновение «древних» исторических работ идёт рука об руку с подделкой исторических источников. Продолжается долгий спор о том, было ли написано «Слово о полку Игореве» (уникальная рукопись которого пропала во время пожара в Москве в 1812г.) вскоре после событий 1185 г., описанных в произведении, позднее, в средневековый период, или же даже в XIX в. в качестве научной фальсификации³³. Ф. Нурутдинов в своём введении к публикации «Джагфар тарихы» (у меня также вызывает недоверие отнесение данной работы к волжско-булгарскому периоду), чтобы подкрепить своё утверждение о подлинности потерянных материалов, явившихся первоосновой для «Джагфар тарихы», также заявляет о загадочном исчезновении в 1920 г. рукописи «Кыссаи-Юсуф», написанной Мухаммадом Гали³⁴.

«Джагфар тарихы» — это явная попытка объединения ссылок на путешественников, известных из других источников. Например, глава 8-я «Гази Барадж тарихы» под названием «Прибытие великих послов» содержит информацию о прибытии из Халифа послов Ахмеда Ибн Фадлана (около 922 г.)³⁵. Глава 18-я этого произведения «Булгары и правление Колына и Анбала» содержит информацию о прибытии Абу Хамида аль-Гарнати (1153 г.) ³⁶. Это частичное совпадение с известными источниками было использовано в качестве аргумента в доказательство подлинности «Джагфар тарихы».

В «Джагфар тарихы» также содержится информация из других неоднозначных источников. Глава 3-я «Период булгарского балтавара» упоминает Дуло, известного ещё только по дунайско-болгарскому «Именнику болгарских ханов». Кроме того, «Джагфар тарихы» повествует о сомнительных исторических личностях, встречавшихся в ранних вариантах «булгарской» истории, например у Муслими в «Теварих-и Булгарийе». Ещё один пример: имя Барадж, которое можно встретить в ранних «булгарских» источниках и более поздних генеалогиях (шаджара), в «Джагфар тарихы» принадлежит важной фигуре — Гази Бараджу. В то же время М. А. Усманов считает появление необычного имени Барадж в «Теварих-и Булгарийе» уникальным для средневековой татарской литературы³⁷.

Материалы «Джагфар тарихы» выявляют и другие исторические проблемы, включая анахронизмы, слишком многочисленные для освещения в данном эссе. Как можно объяснить столь раннее появление этнонимов «татар», «куман» и др. в булгарской истории VII—X вв., как это представлено в данном произведении? Были ли первые хроники, о которых здесь упоминается, написаны на арабском, персидском или тюркском языках? Так как в VII—X вв. не было исламско-тюркской литературы, то и другие использованные в документе средневековые «булгарские» источники с хронологической точки зрения представлены здесь слишком рано относительно остальной мусульманско-тюркской литературы³⁸.

Также вызывает любопытство, как «изобретательный» переводчик этого произведения, судя по всему любитель, смог автоматически преобразовать все даты хиджры досовременных исламских текстов в григорианское летоисчисление в процессе перевода на русский язык? Нет необходимости замечать, что один год хиджры часто соотносится с двумя григорианскими годами. Этот аспект перевода одного летоисчисления в другое никак не отражён в работе.

Связь с уже существующими историческими материалами представляет для автора данного собрания сочинений филологические ловушки. Например, в главе 3-й «Период булгарского балтавара» и главе 4-й «Правление чёрных булгарских беков» форма балтава означает официальный булгарский титул. Несмотря на то, что дефектная форма балтавар была известна из источников, в последнее время тюркологи сходятся во мнении, что данная форма, по сути, является восстановленной от el täbär > булгарского yiltever. Источник, претендующий называться внутренним булгарским документом, скорее всего, дал бы верную форму. В то время как некоторые учёные убеждены, что «Булгар» и «Биляр» являются в источниках названиями одного и того же города (основываясь на том факте, что «Биляр» — это среднебулгарская форма слова «Булгар»), в главе 18-й «Булгар» и «Биляр» — названия двух разных городов. Также можно составить длинный список предположительно булгарских имен из этого источника и с удивлением обнаружить, что такие классические булгарские лингвистические черты, как ротацизм (з > р) и ламбдацизм (ш > л), в них не присутствуют. Кроме того, я думаю, не следует даже упоминать о примерах народной этимологии, присутствующих во всём тексте.

После краткого анализа основных проблем представленного текста, вне всякого сомнения, можно сказать, что данная работа является вымышленным документом XX в., «изобретением традиции». Полное опровержение его потребует комментария, равного по размеру произведению-оригиналу. Но я не могу даже представить себе, что кто-либо из историков или тюркологов потратит на это своё время. Тем не менее, я нашёл занятной параллель между более ранними «булгарскими» источниками XVIII—XIX вв. и этой работой XX столетия.

Современное самосознание казанских татар versus современная булгарская самоидентификация

Несмотря на то, что существовали предложения по использованию слова «булгар» для определения нового национального самосознания казанских татар, это так и не стало альтернативной идеологией в досоветское время. К примеру, даже последователь Шигабутдина Марджани Ризаеддин Фахреддин использует в некоторых своих работах термины «булгарские тюрки» и «казанские тюрки»³⁹. Мне кажется, что это отражает разногласия в использовании терминов «татары» и «тюрки», существовавшие в то время из-за теории Исмаила Гаспринского о великом пантюркском самосознании. Конечно же, позднее понятия «булгарские тюрки» и «казанские тюрки» перестали бы существовать, уступив место официальным национальным вариантам «татары» или «казанские татары», формально утверждённым и узаконенным в СССР.

В советское время в адрес казанских татар звучали негативные высказывания за их связь с монголами и так называемым татарским игом Золотой Орды: в интерпретации российской национальной истории, а впоследствии и в советской интерпретации монголов (и, следовательно, казанских татар) обвиняли за всё воображаемое зло, пережитое Россией в тот период истории. И хотя обзор перемен и поворотов в истории XX в. не входит в задачу данной работы, я просто хотел бы заметить, что такое отношение полностью зависит от идеологии и не имеет ничего общего с профессиональным изучением средневековой истории. Но к нашей теме имеет отношение тот факт, что для некоторых казанских татар их самосознание стало слишком противоречивым в годы советской власти.

Я полагаю, что принятая в СССР в официальной версии советской истории практика очернения имени татар и монголов, последовавшая отчасти из-за негативной интерпретации роли «татарского ига» в русской национальной истории, привела к реакции отторжения в татарском самосознании, оставила на нём своего рода клеймо. Это стало весомым основанием для отрицания татарского самосознания и для предоставления вместо него более привлекательной альтернативы: «Мы не татары, мы — булгары!» (которая также имеет подтекстом «Мы не монголы, мы — булгары!»). Это были небольшие, но красноречивые дополнительные элементы в защиту булгарского самосознания в поздний советский период⁴⁰. Даже сегодня некоторые группы проводят активную работу, обращаясь к внутренним и международным организациям с просьбой изменить официальное название данной современной этнической группы с «казанских татар» на «булгар»⁴¹.

С какой целью была написана «Джагфар тарихы»? Я думаю, ответ ясен — с целью создать историческую основу для того, чтобы казанские татары (самосознание которых стало результатом современного конструкта под авторством Шигабутдина Марджани) сегодня могли называть себя «булгарами», а не «татарами». Это согласуется с идеологией и целями современных булгаристов. Более ранние попытки подделать «булгарское» прошлое были связаны с исламской легитимностью (законностью), а не национализмом. И только в начале XIX в., в период появления среди мусульман-тюрков Российской империи новых категорий национального самосознания, понятие «булгарские тюрки» стало допустимой альтернативой понятию «казанские татары». Но в своё время эта идея не получила широкого распространения. По моему мнению, в ответ на обвинения и неправильное отношение к самосознанию татар в XX в., особенно в советский период, идея «булгарского» самосознания приобрела новый импульс. Это отличает её от вариантов «булгарской» истории XVIII—XIX вв., созданных с целью укрепления взаимосвязи с исламским прошлым. Оспорив название современной территориальной нации, известной с XIX в. как «татары», взамен предлагается точное название народа — «булгары». Конечно, такая «булгарская» идеология — это тот же конструкт, только конструкт XX в. По этой причине современные заявления о «булгарском» самосознании и удивительные притязания на своё происхождение от клана Дуло должны считаться современным «изобретением традиции».

Примечания

¹ Бахши Иман. Джагфар тарихы. Свод булгарских летописей. — Оренбург. 1993—1997. I—III. См. также: Нурутдинов Ф. Булгарский вопрос. Как машина зла убивала народы (Запись разговора с М. С. Ваисовым. Служилые татары или похитители Чингис-хана с Идегеем). Оренбург. 1993; Нурутдинов Ф. Г. -Х. Родиноведение (Методическое пособие по истории Татарстана). — Казань. 1995; Шнирельман В. От конфессионального к этническому: Булгарская идея в национальном самосознании казанских татар в XX веке // Вестник Евразии. — 1998. — № 1/2 (4/5). — С. 137—159; Shnirelman V. A. Who gets the past? Competition for Ancestors among non-Russian Intellectuals in Russia. Washington D. C., Baltimore&London: Woodrow Wilson Center Press and Johns Hopkins University Press, 1996.

² Разбору этой подделки посвящена отдельная статья: Прiцак О. А може, булгаро- татарський Occiaн? // Схiдний cвiт 1993. № 2. Русский текст, насколько мне известно, издавался неоднократно, в том числе и за рубежом параллельно с переводами на турецкий и болгарский языки: Mikail-Ba. pu Ibn $ams Tebir. $an Kizi Destani. (, 'eviren A. Aydm / Микаиль-Башту Ибн Шаме Тебир. Сказание о дочери хана. Перевод А. Айдын. Ankara, 1991; Михаил Бащу Ибн Шаме Тебир. Сказание за дъщерята на хана. Епосът на прабългарите 882 г. София, 1997. Турецкое издание вышло в серии «Памя тники культуры» иод грифом Министерства культуры Турецкой Республики. — Ред.

³ О языке поволжских булгар и их связи с чувашами см. подробнее: A. Rona-Tas and S. Fodor// Epigraphica bulgarica, Sludia Uralo-Altaica 1. Szeged, 1973; Хакимзянов Ф. С. Язык эпитафии волжских булгар. М., 1978; Мухаметшин Д. Г., Хакимзянов Ф. С. Эпи- |рафические памятники города Булгара. Казань, 1987. О конце этого языка в результате эпидемии чумы — «чёрной смерти» см. мою статью: The End of Volga Bulgarian // Varia Eurasialica. Festschrift fur Professor Andras Rona-Tas. Szeged, 1991. P. 157-163.

⁴ Даже название этого государства вызывает споры. См.: Shamiloglu U. Turkic Caiques in Slavic: TheLegacy of the Golden Horde // Алтайские языки и восточная филология. Сборник к 80-летию Э. Р. Тенишева. М., 2001 (в печати). (Статья опубликована: Shamiloglu U. The Golden Horde and TurkicCaiques in Slavic // Алтайские языки и восточная филология. Памяти Э. Р. Тенишева. М., 2005. С. 515-519. —Ред.)

⁵ О Золотой Орде см. следующие мои работы: «Karachi bei» pozdney Zolotoy OrdT: Zametki po organizatsii mongol’skoy mirovoy istorii // Iz istorii Zolotoy Ord'i. Kazan, 1993. P. 44-60; Направление в исследовании Золотой Орды // Источниковедение истории улуса Джучи (Золотой Орды). От Калки до Астрахани. 1223-1556. Казань, 2002. С. 15-29.

⁶ О Казанском ханстве см.: Jaroslaw Pelenski. Russia and Kazan. Conquest and Imperial Ideology (1438-1560s). The Hague — Paris, 1974.

⁷ Шамилоглу Ю. Формирование исторического сознания татар: Шигабутдин Марджани и образ Золотой Орды // Татарстан. 1991. № 10.

⁸ См.: Andras Rona-Tas. Where was Khuvrat’s Bulgaria? // Acta Orientalia Hungarica. T. 53. Budapest, 2000. P. 1-22.

⁹ Besevliev V. Die protobulgarische Periode der bulgarischen Geschichte. Amsterdam, 1981; Golden P. B. An Introduction to the History of the Turkic Peoples: Ethnogenesis and State- formation in Medieval and Early Modern Eurasia and the Middle East. Turcologica. Band 9. Wiesbaden, 1992.

¹⁰ Besevliev V. Die protobulgarische Periode der bulgarischen Geschichte. Amsterdam, 1981. C. 482. В строках 4-5 я заменил сегор на шегор, поскольку первое — несомненная опечатка.

¹¹ В оригинальном чтении «Именник» представлен в книге его первооткрывателя: Попов А. Н. Обзор хронографов русской редакции. М., 1866. —Ред.

¹² Pritsak О. Die bulgarische Ftirstenliste und die Sprache der Protobulgaren / Ural-altaische Bibliothek 1. Wiesbaden, 1955. S. 15. См. также комментарии А. Рона-Таша: Rona-Tas A. The Periodization and Sources of Chuvash Linguistic History // Chuvash Studies, BOH 28. Budapest, 1982. P. 148-151.

¹³ Pritsak O. Die bulgarische Fiirstenliste... S. 12-25.

¹⁴ Там же. S. 39-41.

¹⁵ Nemeth Gy. Hunok es Magyarok // Atilla es hunjai. Budapest, 1940/1986. S. 265-270 (c. 269 и прим. 321). Об этом периоде см. также: Halasi-Kun Т. A magyasag kaukazusi tortenete // A magyasag ostortenete. Budapest, 1943.

¹⁶  Усманов М. А. Татарские исторические источники XVII—XVIII вв. — Казань, 1979.

¹⁷ Действительно, сотни ранних татарских авторов использовали литературное имя Булгари, и М. Усманов считает, что это отражало их осведомлённость о собственном происхождении (Усманов М. А. Татарские исторические источники... С. 139—140).

¹⁸ Теварих-и Булгарийе (Булгар тарихы). — Казань, 1999. Первоначально это сочинение было напечатано в Казани арабским шрифтом в 1876, 1887, 1892 и 1902 гг. Издание кириллической транскрипции и перевода на современный татарский язык основано на издании 1902 г.

¹⁹ Березин И. Н. Описание турецко-татарских рукописей, хранящихся в библиотеках Санкт-Петербурга // ЖМНП. 1846. № 5.

²⁰ Усманов М. А. Татарские исторические источники... С. 135-136; Теварих-и Булгарийе... С. 5.

²¹ Теварих-и Булгарийе... С. 35-36.

²² Галяутдинов И. Г. «Тарих-нама-и булгар» Таджетдина Ялсыгулова. Уфа, 1998 (2-е, исправленное издание книги, выпущенной в 1990 г.).

²³ Усманов М. А. Татарские исторические источники... С. 158.

²⁴ Галяутдинов И. Г. «Тарих-нама-и булгар»... С. 210—215 (текст), 184—188 (транскрипция), 162—164 (русский перевод).

²⁵ С момента публикации статьи Ю. Шамилоглу на русском языке вышли две книги, переведённые с английского и немецкого языков и специально посвящённые данной проблематике: Франк А. Исламская историография и «булгарская» идентичность татар и башкир в России. Казань, 2008; Кемпер М. Суфии и учёные в Татарстане и Башкортостане (1789—1889). Исламский дискурс под русским господством. Казань, 2008. — Ред.

²⁶ См. также работы О. Прицака и Д. Исхакова, цитируемые В. Шнирельманом, а также полемику с ними Ф. Нурутдинова.

²⁷ Kenneth W. Rendell. Forging History: The Detection of Fake Letters and Documents. Norman, OK: University of Oklahoma Press, 1994. См. также упоминавшиеся работы В. Шнирельмана.

²⁸ The Invention of Tradition / Ed. E. Hobsbawm and T. Ranger. Cambridge, 1983; особенно см.: E. Hobsbawm. Introduction: Inventing Traditions. P. 1-14; он же. Mass-Producing Traditions: Europe, 1870—1914. P. 263—307. См. также упоминавшиеся работы В. Шнирельмана.

²⁹ См. например: Hugh Trevor-Roper. The Invention of Tradition: The Highland Tradition of Scotland // The Invention of Tradition / Ed. E. Hobsbawm and T. Ranger. Cambridge, 1983. P. 15-41 (P. 16-17).

³⁰ Brian J. Boeck. Probing Parity Between History and Oral Tradition: Putting Shora Nogmov’s History of the Adygei People in its Place // Central Asian Survey. 1998. Vol. 17. № 2. P. 319336.

³¹ The City of Light. L., 1998; The City of Light: The Hidden Journal of the man Who Entered China Four Years before Marco Polo. Birch Lane Press, 2000.

³² Spence J. Leaky Boat to China // The New York Times Book Review. October 19, 1997.

³³ По этому вопросу см.: Henry R. Cooper. The Igor Tale. An Annotated Bibliography of 20th Century Non-Soviet Scholarship on the Slovo о polku Igoreve. White Plains, NY: M. E. Sharpe, 1978; Слово о полку Игореве. Библиографический указатель. 1968—1987 гг. Издания, переводы, исследования на русском, украинском и белорусском языках. — Л., 1991.

³⁴ См. введение к «Джагфар тарихы».

³⁵ Перевод этой работы см.: Ковалевский А. П. Путешествие Ибн Фадлана на Волгу / Перевод и комментарии иод редакцией академика И. Крачковского. М. -Л., 1939; Ковалевский А. П. Книга Ахмеда Ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921—922 гг. Харьков, 1956.

³⁶ Перевод этой работы см.: Большаков О. Г., Монгайт А. Л. Путешествие Абу Хамида аль-Гарнати в Восточную и Центральную Европу (1131—1153 гг.). М., 1971.

³⁷Теварих-и Булгарийе (Булгар тарихы). С. 25-27. Здесь Барадж является визирем Айдара. См. также: Усманов М. А. Татарские исторические источники... С. 174—178.

³⁸ Ср. хронологию, используемую в мусульманской тюркской литературе: Kathleen R. F. Griffin-Burrill. The Literature of the Turks. Madison: Turko-Tatar Press, in press.

³⁹ См.: Фахретдинов P. Болгар во Казан тореклере. — Казань, 1993. С. 20—22.

⁴⁰ Примеры булгарской идентичности см.: Каримуллин А. Татары: Этнос и этноним. Казань, 1988. С. 118-119. См. также: Мусина PH. Этносоциальное развитие и идентичность современных татар // Татары. М., 2001. С. 507-519. Указ от 9 августа 1944 г. ЦК КПСС определил, что народы Золотой Орды должны изображаться как отсталые дикари, лишённые цивилизации. Подробнее см.: Усманов М. А. Состояние и перспективы источниковедения истории улуса Джучи // Источниковедение истории улуса Джучи (Золотой Орды). От Калки до Астрахани. Казань, 2002. С. 3-14.

⁴¹ 7 апреля 2000 г. Татаро-башкирская служба Радио свободы сообщила, что председатель Булгарского национального конгресса (БНК) в Татарстане Гусман Халилов подал апелляцию в Верховный Суд РФ на решение от 6 апреля 2000 г. об отклонении его просьбы аннулировать декрет В. И. Ленина о создании ТАССР. Согласно Халилову, БНК полагает, что Ленин не имел основания называть республику Татарской, так как это имя не отражает булгарские корни народа, проживающего в республике. Халилов не согласен с учёными, которые называют древний булгарский народ, осевший на Дунае, болгарами, а болгар, осевших в Волго-Уральском регионе, булгарами. Согласно Халилову, «мы один народ, мы болгары». Халилов также апеллировал к Европейскому суду по правам человека (Страсбург) с жалобой на Россию и Татарстан, отказавшие обозначить в паспорте его национальность как «болгар» вместо «татарин». Суд сообщил Халилову, что его случай рассмотрен.