Афганистан и Центральная Азия. Часть вторая

Продолжение разговора с директором Института азиатских исследований Султаном Акимбековым об истории и перспективах взаимоотношений Афганистана с Центральной Азией.

– Что представлял из себя Афганистан в годы Гражданской войны в России? Тут как-то не складывается. Судя по советским фильмам, басмачи приходили в советские республики Средней Азии с юга, то есть из Афганистана. С другой стороны, помню ленту «Миссия в Кабуле», где советское посольство в 1919 году открывается в Афганистане и спасает молодого афганского шаха от покушения со стороны англичан. В общем, единой картины не складывается...

– Гражданская война в Средней Азии носила, как известно, довольно специфический характер. Край был надолго отрезан от Советской России и революцию тут поддерживало, в основном, русское население (частично): ташкентские рабочие, солдаты, крестьяне Семиреченской области. У них были довольно специфические представления о политике большевиков, они несколько иначе понимали «политику партии». В качестве примера – известный поход Колесова. Он был таким ташкентским деятелем, председателем Совнаркома Туркестанской республики. Колесов организовал поход на Бухарский эмират вместе с младобухарцами, но потерпел поражение. Москва не могла контролировать радикально настроенных революционеров из Ташкента. При том, что в 1918 году война с Бухарой никак не отвечала ее интересам. Потом довольно долго устраняли последствия этой инициативы. С Афганистаном советская власть тоже враждовать не предполагала, да и не могла: сил из-за изолированности было мало. Все их военные ресурсы – это было 25-30 тысяч человек, из которых половина находилась в Семиреченской области. А тут англичане открыли Закаспийский фронт в союзе с белогвардейцами и туркменами. Но руководство Туркестанской республике было настроено очень решительно. Оно жестко расправилось с восставшими казаками Семиреченского войска, ликвидировало войско в мае 1918 года целиком, отобрали земли и имущество. Кроме того, они жестко обращались со среднеазиатским населением, отбирали земли в той же Семиреченской области. Они продержались в окружении при враждебности местного населения и дождались восстановления связей с центральной Россией в 1919 году. У белых вместе с британцами не получилось их победить. И тут начались события в Афганистане. В феврале 1919 года эмир Хабибулла-хан был убит на охоте. После этого к власти пришел Аманулла-хан. Он сразу же объявил о независимости Афганистана, началась третья англо-афганская война. Но эта война была такой достаточно вялой. Тем не менее, для британцев это стало одним из поводов для эвакуации своих войск из Закаспийской области. По сути, изменения в Афганистане стали причиной постепенного завершения британцами поддержки белого движения в гражданской войне в России. В 1921 году они признали независимость Афганистана. В том же году Лондон подписал торговый договор с Советской Россией, таким образом де-факто признав большевиков.

Эмир Аманулла-хан

Аманулла был сторонником быстрой модернизации. Их называли младоафганцы – по аналогии с младотурками. Так же, как Мустафа Кемаль Ататюрк, он пользовался поддержкой большевиков, поставлявших ему оружие, деньги и пр. Надо сказать, что в СССР было тогда много разных инициатив, касающихся Востока. Была даже попытка привнести коммунистическую революцию в Иран. Так вот, в рамках этих инициатив в 1920 году окончательно захватили Бухару. Жестко захватили, город бомбили.

Лидер локайцев Ибрагим-бек Локай был одним из самых последовательных противником советской власти. Под давлением советских войск его формирования отошли на территорию северного Афганистана. Плюс к тому, в восточной Бухаре – это нынешний Таджикистан – началось мощное антисоветское движение. Там действовал (и потом погиб) небезызвестный Энвер-паша, один из лидеров младотурок. То есть, Кабул довольно активно взаимодействовал с Советской Россией, но в то же время на севере страны находилось много пришедших из Бухары антисоветских сил. И вот эти силы активно участвовали в операциях против советских войск вплоть до 30-х годов. Считается, что их англичане поддерживали, у которых были сложности в отношениях с Амануллой. В общем, ситуация была довольно запутанная, много чего было. Была даже экспедиция комкора Виталия Примакова в 1929 году, когда он совершил поход в Афганистан, захватил Мазари-Шариф, пытался там закрепиться. Но он заявлял, что действует в интересах Амануллы.

К этому моменту Амануллу-хана свергли. Он был слишком энергичным, нетерпеливым модернизатором – пытался все сделать сразу и по самому радикальному сценарию. Ездил в Турцию и Европу, привозил оттуда разные идеи, вроде строительства новой столицы вместо Кабула по европейским лекалам или предписания чиновникам носить европейскую одежду. А поскольку средств не было, он сокращал расходы, в частности военные, и повышал налоги. Это вызвало недовольство населения, а модернизация – недовольство духовенства. В итоге начинается восстание пуштунских племен. В 1929 году Аманулла теряет власть и ее на какое-то время захватывает таджикский полевой командир Хабибулла-хан по кличке Бачаи Сакао (сын водовоза) – это был первый случай в истории Афганистана, когда власть захватили таджики, что вызвало серьезное недовольство пуштунов.

Кроме того, у Хабибуллы были очень хорошие отношения с бухарскими эмигрантами. Это не устраивало СССР. В результате Москва и Лондон договариваются. Британцы помогают претенденту на власть Надир-шаху организовать прорыв к Кабулу двух племен вазиров и масудов с территории  Северо-Западной Пограничной провинции Британской Индии, сейчас это провинция Хайбер Пахтунхва. Они разбили Хабибуллу, затем разбили силы бухарских эмигрантов (локайцев), и у власти в стране оказался Надир-шах. Он установил достаточно консервативный режим, но имел хорошие отношения и с англичанами, и с СССР – и этот компромисс всех устроил.

Король Мухаммед Надир-Шах

– В более позднее время сохранялись какие-либо прямые отношения, не через Москву, между Афганистаном и советской Средней Азией?

– Нет. С конца тридцатых граница оказалась жестко заперта и все контакты теперь шли только через Москву. Изменилась немного ситуация с началом советского вторжения в Афганистан в 1979-м году – некоторое количество жителей среднеазиатских республик побывали там, получили какую-то информацию. Но все равно, это были незначительные контакты – как и контакты по линии союзных министерств, разрабатывавших в Афганистане месторождения, строивших разные объекты.

– Теперь постсоветское время. Как можно охарактеризовать отношения между новыми государствами Центральной Азии с Афганистаном? Ну, какие-то эпизоды мы знаем – скажем, участие Ахмад Шах Масуда в качестве посредника в урегулировании во время гражданской войны в Таджикистане. Что еще?

– Главный вопрос в то время заключался во всеобщих опасениях, что южная граница с Афганистаном может рухнуть. СССР больше не было, новые государства не имели ресурсов для эффективного контроля за границей. И в этот момент в 1992-м году появляется Договор о коллективной безопасности, прообраз будущего ОДКБ. Эта организация была создана в первую очередь для обеспечения безопасности на афганской границе.

До 1992 года в Кабуле сидело правительство президента Наджибуллы, было более или менее спокойно. Но после того, как Россия при Борисе Ельцине отказалась его финансировать и Наджибулла пал, ситуация изменилась. Теперь, с одной стороны, возник вопрос о безопасности границы, для этого Россия и государства Центральной Азии создали ДКБ. С другой стороны, часть афганских организаций оказались заинтересованы в развитии отношений с северными соседями, так как это была их связь с внешним миром. Я имею в виду тех, кто потом составил Северный Альянс, в него вошли главным образом политические организации национальных меньшинств Афганистана: таджиков, узбеков, туркмен и т.д. И начинается очень активное взаимодействие.

В первую очередь это касалось Узбекистана. Во многом это было связано с тем, что после 1992 года на севере Афганистана власть находилась в руках местного узбекского лидера Абдула Рашида Дустума. Он контролировал большую часть провинций к северу от Гиндукуша, включая провинцию Балх с центром в Мазари-Шарифе. То есть, не только узбекские, но и таджикские территории. В свою очередь Туркменистан выстроил отношения с туркменскими племенами Афганистана, живущими вдоль туркмено-афганской границы. Таким образом, и эта часть границы стала относительно безопасна.

Самая сложная ситуация сложилась на таджикском участке. В Таджикистане началась гражданская война, на территорию Афганистана ушло до 200 тысяч беженцев, среди них было много выходцев из горных районов Гарма, Кара-Тегина – а это люди очень свободолюбивые. Это дополнительный фактор, который способствует дестабилизации ситуации на границе. Там часто происходят активные бои. Местные полевые командиры нападают на пограничников. Скажем, в истории независимого Казахстана самые большие единовременные потери казахстанской армии – 17 человек – это именно тогда. Был также инцидент, когда с территории Афганистана атаковали российскую пограничную заставу, погибли 25 человек.

И тут сыграл роль влиятельный лидер таджиков Афганистана Ахмад Шах Масуд, заинтересованный в коммуникациях с внешним миром через родственный Таджикистан. Тем более на фоне войны с преимущественно пуштунскими войсками Гульбеддина Хекматиара. Тогда у власти в Кабуле находился президент таджик Бурхануддин Раббани. Понятно, что таджикской элите Афганистана эта война в Таджикистане была совершенно не нужна. И первое, что они сделали, это ограничили возможность эмигрантов из Таджикистана оказывать вооруженное давление на свою родину. И потом уже – участие в переговорах по урегулированию, которое в конце концов было достигнуто в 1997 году. И затем мы видим очень активное взаимодействие Таджикистана с афганскими таджиками. Все годы, когда таджики играли значительную роли в политической жизни Афганистана, Таджикистан поддерживал с ними активные связи.

– А что можно сказать про текущие таджикско-афганские отношения?

– Они достаточно непростые. Здесь вопрос в том, что для большей части стран Центральной Азии Афганистан рассматривается в качестве возможности открытия транспортных коридоров в южном направлении. Это соответствует интересам Узбекистана, Казахстана и Туркменистана. Особенно это актуально для Узбекистана, которому до пакистанских портов ближе, чем до российских. Казахстан же хочет играть роль такого транспортного хаба. Чем больше торговых путей через него проходит – тем лучше. А Туркменистан давно ищет новые пути сбыта своего газа. Сложнее Таджикистану. Он не имеет здесь прямых экономических интересов, касающихся торговых путей. Зато за годы существования антиталибской коалиции Таджикистан наработал очень тесные связи с дариязычной афганской элитой. А влияние этих людей в Афганской республике было очень значительное. При республике этнические таджики занимали посты в правительстве, в армии, в экономике.

– Это до 2021 года?

– Да. Поэтому Таджикистану был невыгоден приход талибов к власти. Таджики потеряли политическое влияние в стране. Когда ушли американцы, в Афганистан перестали поступать от них деньги, а какая-то их часть через торговлю и активное взаимодействие уходила в Таджикистан. Поэтому Таджикистан – единственная страна Центральной Азии, которая к Талибану относится крайне сдержанно. Они не конфликтуют, даже поставляют в Афганистан электричество, поддерживают какие-то коммуникации, но занимают довольно жесткую позицию по отношению к Талибану. Таджикистан настаивает на инклюзивном правительстве. В принципе, это вообще главное требование международного сообщества – но Талибан от него категорически отказывается. При этом остальные страны региона – Казахстан, Узбекистан, Туркменистан – взаимодействуют с Талибаном в экономическом плане, не дожидаясь решения этого вопроса. В Казахстане, например, организуются торговые выставки из Афганистана.

– Высказываются ли кем-то в Афганистане политические идеи, предусматривающие изменение северных границ страны?

– Талибы в последнее время заявляют на всех уровнях, что у них нет планов по внешней экспансии и пропаганде своего религиозного учения. Может, это со временем изменится как-то, но до сих пор никаких признаков изменения мы не видим. Кроме того, Талибан выполняет взятые обязательства и никакой деструктивной активности по отношению к государствам Центральной Азии с территории Афганистана не наблюдается. Хотя специалисты говорят, что организации подобной направленности там есть и их много. Но у талибов сейчас есть довольно четкий акцент на экономику. Кроме того, существует на сегодня международный консенсус, гласящий, что сильная власть в Афганистане нужна, чтобы не было гражданской войны, и надо реализовывать там проекты, которые повысят заинтересованность властей в контактах и взаимодействии с внешним миром. Так что с талибами отношения у всех – рабочие. 

Талибы в Кабуле

– А сегодня в Афганистане нет ничего подобного Северному альянсу – районов, которые талибы не контролируют, альтернативных структур власти?

– Ну, вы можете найти много сообщений про наличие сопротивления и т.д. Понятно, что среди национальных меньшинств много недовольства. Но надо понимать, что главный район сопротивления времен Шах Масуда – Панджшер – уже таковым не является. Может, где-то в горах еще есть какие-то очаги. Но главный вопрос вот в чем: В Афганистане без внешней поддержки невозможно организовать серьезное сопротивление любому правящему режиму. Все исторические примеры длительной борьбы с какими-то властями – это внешняя поддержка.

– То есть, Балх без поддержки Узбекистана…

– Тут даже не Узбекистан важен. Важны главные игроки: Пакистан, Иран, Россия и Китай. Северный Альянс почему держался? Потому, что его Россия и Иран поддерживали. А теперь все вступили в ШОС, Афганистан сегодня окружен странами ШОС, и роль Китая становится все более значительной. Никому сегодня не нужна внутренняя конфронтация в Афганистане.

– Насколько при нынешней власти Афганистан – закрытая страна? Ездят ли оттуда в другие страны – учиться, работать?

– Ездят, отчего нет. Меньше, но ездят. И оттуда, и туда. Даже некоторые отчаянные туристы едут, что удивительно! Отдельные ученые уже ездят, им, правда, надо согласовывая заранее предмет изучения. Кто был – говорят, что там сегодня достаточно безопасно.

Беседовал Лев Усыскин