Афганистан и Центральная Азия. Часть первая

Журнал «Хан-Тенгри» поговорил с директором Института азиатских исследований Султаном Акимбековым об истории и перспективах взаимоотношений Афганистана с Центральной Азией.

– Султан Магрупович, нынешняя граница между Афганистаном и странами бывшего СССР сформировалась, как известно, в XIX веке. Соответственно – стоит ли за этой линией границы нечто большее, чем просто игра политических отношений? Есть ли там какое-то разделение – географическое, этнографическое? Был ли Афганистан как-то отделен от тех областей, которые находятся к северу, или же это совершенно однородная в культурном и историческом отношении территория?

– Конечно же, это все один большой регион – включая современные Иран, Афганистан, Среднюю Азию, отчасти Пакистан. Соответственно, и культура, и население исторически не сильно отличались в разных его местах. Естественной границей Средней Азии на юге является горный хребет Гиндукуш. Сама Средняя Азия делится на несколько исторических регионов. В низовьях Аму-Дарьи находился Хорезм. Во времена Ахеменидов, которые правили в Персидской империи, здесь были регионы Маргиана, (центром был город Мерв), Бактрия, Согдиана.

Возьмём, к примеру, Мазари-Шариф – центр североафганской провинции Балх. Рядом с ним находится город Бактра, бывший столицей исторической Бактрии. Если вспомнить поход Александра Македонского, то Бактрия, а еще севернее находилась Согдиана, – это два очень значимых региона, где македонская армия два года вела очень тяжелые бои. Впоследствии эти регионы входили в самые разные имперские образования. Например, Греко-Бактрийское царство, которое в период расцвета контролировало территории современных Средней Азии, Афганистана и Пакистана. После Греко-Бактрии там же находилась Кушанская империя, потом государство эфталитов.

С начала IX века в Средней Азии доминирующей силой были Саманиды. Это была последняя ираноязычная династия, правившая на территории Средней Азии, Афганистана и Восточного Ирана. Наемные тюркские солдаты Саманидов создали империю Газневидов с центром в городе Газни на территории современного Афганистана. Затем тюркские племена под руководством Караханидов захватили Среднюю Азию и воевали с Газневидами. Потом были Сельджуки, которые правили от Средней Азии до Сирии и Малой Азии. Место сельджуков заняло государство хорезмшахов, его уничтожили монголы Чингисхана. Затем одна из провинций Монгольской империи, улус Чагатая, который в итоге стал мусульманским и тюркоговорящим.

В целом на всей этой большой территории всегда существовала имперская государственность, в которую входили и Средняя Азия, и Иран, и Афганистан, и Северная Индия. В этом смысле в горных районах Афганистана редко создавались какие-то государства, за исключением Газневидов и Гуридов. Но они все равно стремились к более богатым аграрным территориям в Северной Индии и Средней Азии. Скорее, горы Афганистана являлись транзитными территориями, через которые ходили войска, переселенцы. Скажем, все походы македонских войск в Индию проходили через Афганистан. Так же попадали в Индию и все другие завоеватели, приходившие с севера.

 

Предыдущее интервью с Султаном Акимбековым можно посмотреть здесь: Семиречье в XIX и XX веках. Логика трансформаций | Читайте на IA-CENTR

 

При этом горный регион всегда был населен очень большим количеством разнообразных народов, поскольку горный характер местности способствует сохранению отдельных идентичностей, в то время как на равнине происходит более активное взаимодействие. Поэтому во время тюркского политического доминирования в Афганистане в горах преобладали ираноязычные народы. К примеру, есть версия, что проживавшие в горах хазарейцы сменили свой язык с тюркского на иранский. В горах Афганистана проживает много самобытных народов, например – те, кто живут в провинции Нуристан и которые нам известны как нуристанцы.

В то же время пуштуны большей частью располагались в районе так называемых Сулеймановых гор – это сегодня территория северного Пакистана у границы с Афганистаном. И взаимодействовали они в основном с Индией. Пуштунские племена были заметными участниками военных действий в этом регионе. В Северной Индии в середине XVI века даже была пуштунская династия Сури (или Суридов). Когда в XVII веке империя Великих моголов вела долгую войну с государством Сефевидов в Иране, основные боевые действия происходили там, где сегодня находится современный Афганистан, в первую очередь в Кандагаре.

Все меняется в XVIII веке, когда и государство Великих Моголов, и государство Сефевидов вступают в полосу кризиса. Пуштунские племена становятся более самостоятельными. Например, кризис Сефевидов привел к тому, что в 1710-1720 годах пуштунские племена гильзаи завоевали Иран и создали пуштунскую династию. В то же время на территории современного Афганистана они конкурировали с племенами абдали, мы их сегодня знаем как дуррани, они населяют Кандагар и Гильменд.

– А сегодня это противостояние гильзаев и дуррани сохраняется?

– Скажем так, это историческая конкуренция, которая в какой-то мере продолжается. По крайней мере, так было до прихода талибов к власти. Можно сказать, что все правители Афганистана до апрельского переворота 1979-го года были из числа дуррани. В то же время почти все лидеры Афганистана с этого периода времени и до гражданской войны 1990-ых годов были выходцами из гильзаев. Это касалось и коммунистов, и моджахедов. Гильзаями по происхождению были коммунисты Хафизулла Амин, Нур Мухаммед Тараки, Бабрак Кармаль, Мохаммад Наджибулла. К гильзаям относились Гульбеддин Хекматиар, Наби Мохаммади и ряд других. Собственно, и первый руководитель Талибана Мулла Омар тоже был гильзаем. В то же время после падения талибов в 2001 году президентом стал выходец из дуррани Хамид Карзай. После него президентом был Ашраф Гани, он был из гильзаев.

Пуштуны

Конечно, сегодня это во многом условное деление. Все эти люди были разными и в том числе по отношению к племенной принадлежности. В Афганистане пуштуны могут быть племенными, а могут и городскими, у которых нет связей с племенными структурами.

В любом случае дуррани и гильзаи – два самых крупных племенных объединения, и между их представителями исторически обычно имела место некоторая конкуренция.

– Но вернемся в XVIII век...

– Афганское государство возникло на фоне острого кризиса в Иране. Бывшие солдаты из племени абдали (дуррани) из армии правителя Ирана Надир-шаха после его убийства создали собственное государство во главе с Ахмад-ханом. Он был вождем одного из племен абдали, назывшегося садозай. Новое государство иногда называют Дурранийской империей. Силами пуштунских племен оно осуществляло экспансию в Индию, Среднюю Азию, в Иран. В это время в его состав входили часть долины Инда, Кашмир и те территории, которые мы сегодня знаем как север Афганистана. Нынешние провинции Балх, Тахар, Урузган, Кундуз до того входили в состав Бухарского эмирата. Там также был кризис центральной власти, что помогло пуштунской экспансии.

Потом начинается история колониальная – в регионе появляются британцы. Самой известной была первая англо-афганская война 1839-1842 годов. Тогда пуштуны разгромили английский корпус. Но в итоге после бурных политических событий внутри Афганистана, второй англо-афганской войны 1878-1880 годов и прихода к власти эмира Абдурахмана британцы смогли поставить афганские власти в зависимость, в том числе финансируя их содержание. Тогда же, в XIX веке, начинается то, что обычно называют термином «Большая Игра» – борьба между Россией и Британией за влияние, она особенно обострилась после Крымской войны. Главным образом борьба шла за Среднюю Азию.

И вот в 1880-е годы Россия и Британия разделили сферы влияния. И та граница Афганистана, которую мы знаем сейчас – она является результатом переговорного процесса между двумя европейскими государствами, причем главный интерес для Британии состоял в том, чтобы российские войска не смогли достичь Индии. Подобные планы у Петербурга в принципе были, по крайней мере, известно о целом ряде записок на эту тему. Но до практической реализации они чуть не дошли в 1878 году. Тогда к афганскому эмиру Шер-Али отправилась экспедиция генерала Николая Столетова. Это произошло на фоне обострения отношений России с Великобританией на фоне поражения Османской империи и подхода российских войск к Константинополю. Одновременно под Самаркандом был собран экспедиционный корпус. Британцы тогда утверждали, что Россия и Афганистан якобы хотели вместе вести войну против британцев.

– С афганскими властями? Вы же сказали, что они стали лояльны Англии?

– Это было до второй англо-афганской войны и прихода к власти Абдурахмана. Тогда правил эмир Шер-Али. Он тяготился отношениями с Великобританией. Собственно, поэтому возникли условия для появления миссия генерала Столетова в Кабуле. Шер-Али был заинтересован в том, чтобы противопоставить Россию Англии. Но в итоге Петербург не дал добро на этот поход, слишком рискованный был план. К тому же, в Берлине прошел конгресс великих держав, на котором Россия согласилась уступить в вопросе своих отношений с Османской империей и пересмотреть условия Сан-Стефанского договора.

Британцы восприняли переговоры Шер-Али со Столетовым как возможную угрозу Британской Индии. Это стало поводом к началу второй англо-афганской войны. Вот по ее итогам к власти и пришел эмир Абдурахман. Шер-Али бежал в Россию. Он явно не был в курсе перипетий большой европейской политики.

Эмир Абдурахман

При этом Абдурахман какое-то время находился в контролируемой Россией Средней Азии. Оттуда он во время политического хаоса совершил поход на Афганистан – все думали, что он будет пользоваться российской поддержкой и усилит связи с Россией. Но он в итоге заключил Гандамакский договор с Великобританией, британцы стали выплачивать Афганистану дотацию, но в обмен Кабул оказался в зависимости.

Во внутренней политике Абдурахман-хан был сторонником сильной централизованной власти. С учетом наличия многих племен это потребовало жесткости.

– Все это под английским протекторатом?

– Афганское правительство не могло собирать серьезные налоги, так как в стране было довольно мало земледельческого населения. Многие пуштунские племена не платили налоги, потому что формировали милицию. Поэтому очень важна была английская субсидия, покрывавшая часть расходов бюджета. За это Абдрахман-хан отказался от самостоятельной внешней политики. После этого был известный инцидент в оазисе Пенде с российскими войсками 18 марта 1885 года. (В российской историографии он называется «бой у Кушки» или «Таш-Кепринское сражение»). Это нынешняя туркменско-афганская граница. Там было прямое столкновение русских войск с афганскими, последние были разбиты. После этого раздел сфер влияния был проведен окончательно, и граница с Афганистаном сформировалась.

– Эти правители – Ширали, Абдурахман-хан – они тоже пуштуны дуррани?

– Да, конечно.

– В те времена центральные районы Афганистана уже были заселены пуштунами?

– В основном нет. В Кабуле было где-то 10% пуштунского населения. Он был преимущественно дариязычным городом. На севере страны – 5-7% пуштунов, в основном чиновники, военные. Основное население составляли дариязычные таджики, хазарейцы, чараймаки. На севере были узбеки и туркмены.

– А сейчас Кабул разве не дариязычный?

– Ну, сейчас там усиливется роль пуштунского языка: там все-таки талибы, а они в основном выходцы из пуштуязычного юга и юго-востока. Использование пушту в роли государственного языка сейчас однозначно усиливается.

– Если посмотреть на географическую карту, то виден такой очень тонкий кусочек афганской территории между Пакистаном и Таджикистаном – кажется, там ширина в десятки километров. Вот что это за интрига, как возник этот коридор?

– Это Ваханский коридор. По договору между Россией и Великобританией 1895 года было решено передать его Афганистану. Смысл был в том, чтобы у двух европейских стран не было границы друг с другом, Афганистан в этом плане пригодился как буферная территория.

Ваханский коридор

– Хорошо. Очерк политической истории вы нарисовали. А в культурном, торговом, духовном отношении насколько Афганистан был обособлен от Средней Азии? Миграции происходили через эту границу? Население вообще замечало, что на том берегу как бы английское влияние, а на этом русское?

– Ну, непосредственно англичан в то время в Афганистане не было – власть была вполне себе афганская. Нет, особой разницы не было – караваны ходили по-прежнему. Хотя в этот исторический период характер торговли изменился. Начинается конкурентная борьба за рынки сбыта между европейскими державами. И в ней Российская империя поначалу проигрывала. Британские товары доминируют на всех азиатских рынках. Если взглянуть на торговую статистику, хорошо видно, как российские товары активно присутствуют на рынках Ирана, Афганистана, а в конце XIX века постепенно начинают пропадать. Российское правительство пытается в связи с этим принять какие-то протекционистские меры – в первую очередь, ограничить доступ британских товаров на контролируемую Россией территорию Средней Азии. Это не вполне хорошо удавалось: все-таки Бухара была отчасти независимым государством, к тому же имела место контрабанда. В то же время благоприятным фактором для русской торговли стало строительство железной дороги Оренбург-Ташкент (завершено к 1906 г.). Еще до того была построена Закаспийская железная дорога Красноводск - Асхабад - Чарджоу – Самарканд – Ташкент, но для сообщения с Россией ей требовалась паромная переправа Красноводск-Астрахань.

– А, скажем, духовные центры, оказавшиеся в зоне российского контроля – например, знаменитые бухарские духовные школы – они как-то оказались отрезанными от Афганистана?

– Нет, во-первых, и в самом Афганистане было достаточно авторитетных духовных центров, а во-вторых, духовная жизнь была общей. Значительную роль играли суфийские тарикаты (ордена). Скажем, семья Моджадедди, очень влиятельная в Афганистане XIX-XX веков, принадлежала к тарикату Накшбандия. А этот тарикат имел центром Бухару. Вообще, ключевой вопрос здесь – вакфы. То есть имущество, переданное государством или частным лицом на религиозные или благотворительные цели. Религиозную деятельность надо финансировать, и финансировалась она через вакфы. А вакфы и в Афганистане, и в российском Туркестане везде продолжали играть важную роль. Соответственно, существовали все религиозные и образовательные институты. Так что проблем во взаимодействии не возникало.

– Не возникало проблем с трансграничным финансированием? Скажем, общество в Афганистане, а финансирующий его вакф оказался в Бухаре или наоборот?

– Не знаю, может, и были такие трансграничные вакфы, но, наверное, не много. Вакф может подарить любое лицо, но легитимизировать его должно государство. Когда организовывалось туркестанское генерал-губернаторство, государственные земли бывших Бухарских, Кокандских и Хивинских ханств были изъяты империей. Горячие головы хотели то же сделать и с вакфами, но нашлось достаточно разумных людей, убедивших так не поступать: выгоды – мизер, проблем – куча. Так что, не думаю, что там были проблемы для духовной практики, обусловленные границей. К тому же, если взять, допустим, тарикат Накшбандия – это же не церковь, это децентрализованная структура, присутствовавшая и в Британской Индии, и в Афганистане, и в Туркестане и даже на Северном Кавказе. Или тарикат Кадирия, активно присутствовавший в Афганистане – он также распространен на Северном Кавказе. То есть, наверняка какое-то духовное общение шло, но политических вопросов не касалось: в Афганистане и в российском Туркестане они вообще в политические процессы редко вмешивались.

Уместно будет добавить, что в целом у России к тому времени был многовековой опыт взаимодействия с мусульманами и их духовными организациями. По крайней мере, до 1917 года на территории Средней Азии исламские религиозные институции чувствовали себя вполне уверенно.

 

Беседовал Лев Усыскин

(Продолжение следует.)