«Все потрясения в экономике Турции закономерно сказались на популярности Эрдогана внутри государства – она продолжает падать. Глава Турции пытается компенсировать ситуацию на внешнем контуре, но постепенно в нём начинают сомневаться и самые верные его сторонники», – тюрколог, руководитель группы «Россия-Турция» центра востоковедных исследований и межкультурных коммуникаций «Востис» Андрей Рыженков продолжает рассказ о хитросплетениях внешней и внутренней политики Турции и ее отношениях партнерами.
– Какую роль в выстраивании внешней политики Турции играет нынешняя экономическая ситуация в стране? За последние десять лет ситуация сильно изменилась?
– Ранее рост благосостояния и подъем экономики позволили Турции вести независимую внешнюю политику. Анкара долго к этому готовилась и наконец-то реализовала свои амбиции. Здесь важной вехой стали события Арабской весны в 2011 году. Волна протестов была активно поддержана Турцией, точно так же, как и участие в сирийских событиях.
Если прежде Турция была страной блока НАТО, которая следовала в фарватере политики альянса, то теперь она стала действовать самостоятельно в зоне своих интересов. За довольно короткое время страна перестроила свою внешнеполитическую стратегию.
Сначала концепция внешней политики Анкары соответствовала принципу «ноль проблем с соседями», а после – Турция стала активно продвигать свои интересы сначала в государствах, ранее входивших в Османскую империю, и продолжила активно работать на направлении Центральной Азии.
Одновременно с проведением независимой внешней политики власти Турции увеличили давление на оппозицию внутри страны. Это привело к конфликту интересов с США на Ближнем Востоке в сфере защиты прав человека.
В Турции до недавнего времени существовала сильная и разветвленная сеть независимых СМИ и гражданских журналистов, поддерживаемая самыми разными группами влияния. Сейчас СМИ в большинстве своем находятся под контролем государства и откровенно оппозиционной прессы в стране практически не осталось.
Новая внутренняя политика Турции вызвала недовольство партнеров по блоку НАТО, и в первую очередь – США. Видимо, это и привело Турцию к перенапряжению в экономической сфере.
– Что вы имеете в виду под «перенапряжением в экономической сфере»?
– Ряд действий во внешней и внутренней политике привели к разладу экономики, который начался примерно с 2019 года. Тогда в Турции начала разгоняться инфляция. Сейчас она достигает практически 20%. И эти темпы сохраняются уже не в первый год.
Турецкая лира падает, бьет все рекорды по отношению к доллару за последние 20 лет. Костяк местной экономики составляет малый и средний бизнес, во многом завязанный на заграничные контракты, заключаемые в долларах. Можете представить, как сильно слабая лира может бить по интересам турецких бизнесменов.
Также после охлаждения отношений обострился вопрос инвестиций из стран ЕС. Прибавьте к этому пандемию, рост цен, безработицы и так далее.
Все потрясения в экономике закономерно сказались на популярности Эрдогана внутри страны. Она продолжает падать. Глава Турции пытается компенсировать ситуацию на внешнем контуре, но постепенно в нём начинают сомневаться и самые верные его сторонники.
– Партнеры Турции по НАТО, недовольные ее текущей самостоятельностью во внешней политике, смогу повлиять на результаты выборов в стране?
– Это сделать не так просто. Мы живем в эпоху гибридных войн, информационное давление на Турцию будет в любом случае. Например, недавний случай с объявлением послов 10 стран персонами нон грата в Турции. Представители зарубежных стран призвали Анкару освободить общественного деятеля и правозащитника Османа Кавалу, подозреваемого в участии в попытке госпереворота летом 2016 года. Все закончилось обменом мнениями и конфликт был исчерпан.
У Турции пока есть ресурс, чтобы противостоять внешнему давлению. Попытки манипуляций общественным мнением присутствуют, но, как я упоминал, в 2010-х годах независимая журналистика в стране была зачищена, и теперь её отсутствие сужает коридор возможностей для дестабилизации ситуации внутри страны.
Кстати, здесь нужно понимать одну важную вещь. Даже если в Турции поменяется президент и изменится режим правления это не значит, что страна изменит свою внешнюю политику.
– Почему?
– Во-первых, турецкие элиты почувствовали, что они могут вести себя на международной арене независимо и им почти ничего за это не будет.
Во-вторых, уже наработаны связи и контакты, создан крайне эффектный для внешнего зрителя образ страны. Уже сама востребованность турецкого средневысотного БПЛА «Байрактар» говорит о многом. Я не берусь судить о технических характеристиках, но посмотрите, как активно его покупают . Список стран, которые его приобрели – Украина, Туркменистан, Казахстан, Кыргызстан и т.д.
В медиа сложился очень неплохой образ этого оружия, и Турция вполне может поставлять его на внешние рынки. Казалось бы, кто знал о турецкой военной индустрии 20 лет назад? А сейчас это постоянная тема для обсуждений среди политологов самых разных направлений.
Несмотря на то, что оппозиция в Турции настроена на возвращение к проевропейскому курсу, сейчас далеко не факт, что у их отечественного электората будет ровно такой же запрос. Поэтому приход к власти оппозиции вовсе не означает, что страна автоматически станет проевропейской или проамериканской.
– Как Россия выстраивает отношения с Турцией с учетом всех этих неясностей?
– Необходимо работать со всеми частями турецкого политического спектра. Выстраивать коммуникации с официальной Анкарой, понимая длительность и сложность отношений с Эрдоганом. Нужно контактировать и с оппозицией.
Москва уже сейчас старается диверсифицировать контакты с турецкими политическими силами. Это дальновидно. У нас очень много проектов и связей, которые нужны Турции, не определенному проценту политических элит, а именно стране. И эту мысль нужно последовательно доносить до всех слоёв турецкого общества.
– С учетом неровных отношений Турции с партнерами по НАТО возможно ли использовать Турцию для раскачки объединения?
– Возможно все. Но когда мы рассматриваем подобные сценарии, то лишаем Турцию акторности и не отвечаем на самый главный вопрос – захочет ли Турция, чтобы ее использовали?
Если дестабилизация отношений внутри альянса будет отвечать национальным интересам Турции, тогда, конечно, она сможет активно поучаствовать в этом процессе. Но отношения Турции с НАТО не так просты и в определенных моментах напоминают отношения Турции с Россией – периоды сближения сменяются периодами охлаждения отношений и отдаления сторон друг от друга.
Сейчас отношения Анкары с партнерами в НАТО нестабильны, но Турция никогда не переходит «красную линию» в этих отношениях. Хотя, периодически и «прощупывает» границы.
– Что имеется в виду?
– Одной из таких «красных линий» остаются отношения Турции и Греции. Периодически Анкара заявляет о пересмотре своего отношения к НАТО, если проблемы между двумя странами в Средиземноморье не будут решены. Но дальше заявлений дело пока не идет, Турция продолжает оставаться членом военно-политического альянса.
Другой «красной линией», гипотетически, может быть вопрос курдской автономии на севере Сирии. Но это больше относится к отношениям США и Турции, а не Турции с партнерами по НАТО.
Чтобы выйти из альянса Турция должна почувствовать, что происходит ущемление ее национальных интересов. Или, что тоже маловероятно, должен случиться какой-то серьезный конфликт.
В отношениях с Китаем, например, такой же «красной линией» является уйгурский вопрос в СУАР КНР. Хотя Турция позиционирует себя как защитника мусульман, власти страны не критикуют внутреннюю политику Пекина.
«Современная Турция началась 20 лет назад»
