После периода относительного затишья за последний месяц КНДР провела целый ряд демонстраций в ракетно-ядерной сфере, включая показ своих принципиально новых «активов». Это совпало с проведением в регионе крупных учений США и региональных союзников и, вероятно, отчасти стало реакцией на них. Однако, принимая во внимание опыт 2022 года, Пхеньян, вероятно, всё равно провел хотя бы часть испытаний и без них. В обстановке накаляющегося военно-политического противостояния великих держав КНДР, поневоле оказавшаяся на линии фронта, прикладывает усилия для укрепления своего стратегического сдерживания, намеренно регулярно появляясь на передовицах, проявляя большую открытость, всеми силами не давая миру забыть о своих ракетно-ядерных возможностях. Подробнее – в материале Ia-centr.ru.
Имидж – всё
Наибольшее внимание привлекли испытания во второй половине марта, когда были проведены пуски крылатых ракет наземного базирования. Тогда же впервые было рассказано о программе подводного беспилотника с ядерной боевой частью – можно сказать, самого настоящего «Кимсейдона», созданного явно в подражание российскому «Посейдону», столь популярному в медиа. Не стоит забывать, что медийная составляющая в обеспечении надежности сдерживания для КНДР крайне важна.
Остро необходимо, чтобы про ядерный потенциал Северной Кореи знали и помнили не только военные и политики противников, но и общество их стран. Так оно с меньшей вероятностью будет безответственно требовать «взять Пхеньян за три дня».
Вероятно, отчасти с поддержанием имиджа связано и очень большое количество видов носителей, на создание которых «распыляется» корейский военно-промышленный комплекс. Как минимум часть из них не проходит весь необходимый спектр испытаний, и только малая часть производится в сколько-нибудь значимой серии (наиболее эффективно производить вооружения серийно, это экономит ресурсы и демонстрирует готовность вооружения к использованию – прим. Ia-centr.ru).
Естественно, при таком подходе значителен перерасход ресурсов всех видов – от человеко-часов (особенно квалифицированных) до дефицитной валюты, которая должна идти на закупку затратными обходными путями, например, элементной базы. Однако для Пхеньяна в зарубежных заголовках крайне важны именно сообщения о том, что он испытал что-то новое.
Впрочем, надо отметить, что, возможно, (как минимум отчасти) КНДР применяет экстенсивный подход и перебирает различные варианты технических решений в поисках наиболее удачных для себя. Также, по ощущениям, эта практика сокращается, и КНДР нащупала наиболее нравящиеся ей системы.
Испытания «Кимсейдона» затмили не менее - с практической точки зрения - интересные демонстрации. За две недели до того, 12 марта, «Подлодка-герой 8.24» из подводного положения произвела пуски двух крылатых ракет, которые по замкнутой траектории пролетели над полигоном дистанцию около 1500 км. Это испытательная субмарина (с неё в октябре 2021 года запускали твердотопливные баллистические ракеты малой дальности. До этого она использовалась в испытаниях первой баллистической ракеты подводных лодок «Пуккусонг-1»).
Но если для запуска крылатых ракет использовались торпедные аппараты (что, по аналогии с оружием этого типа в других странах, более чем вероятно), то флот потенциальных носителей у КНДР получается очень широким. И не очень важно, что состоит он из морально крайне устаревших субмарин.
Дальность позволяет поражать цели в Южной Корее и американские военные базы в Японии прямо из прибрежных вод, где охота за ними будет крайне затруднена, по крайней мере, в начальной стадии конфликта.
Не обязательно даже вооружать все свои лодки крылатыми ракетами – противнику для головной боли достаточно будет исходить из того, что они могут быть вооружены ими.
КНДР серьезно продвинулась в создании крылатых ракет большой дальности. Испытательные пуски крылатых ракет семейства «Хвасар» с наземных мобильных пусковых установок (известно как минимум о «Хвасар-1» и «Хвасар-2» с отличиями в планере; возможно, ракета подводных лодок родственна им по конструкции) проводились в последнее время как минимум 23 февраля и 22 марта. Причем в обоих случаях производились залповые пуски с отработкой как прямого поражения наземной цели, так и с высотным подрывом (в большинстве случаев этот вариант оптимален для ядерного оружия – прим. Ia-centr.ru).
Колесные пусковые установки этих ракет несут по пять единиц каждая, дальность «Хвасаров» составляет порядка 1500–1700 км, чего достаточно для поражения не только Южной Кореи, но и основных японских островов, и Окинавы.
Одновременно со вторыми испытаниями «Хвасаров» была опубликована информация о «беспилотном подводном наступательном аппарате» «Хэил» («Цунами»). Это аппарат, который, судя по отчетам об испытаниях 21–23 и 25–27 марта, способен на автономное плавание 40–60 часов на дистанцию не менее 600 км, чтобы доставить ядерный заряд в акваторию военно-морской базы или крупного порта и подорвать его, уничтожив группировку кораблей противника и/или поразив ближайшую к побережью местность приливной волной и радиоактивным заражением.
Сразу стоит отметить, что о плотно укоренившихся в фольклоре и сильно мифологизированных благодаря воспоминаниям академика А. Д. Сахарова «ядерных цунами», смывающих чуть ли не континенты и как минимум страны, речи тут не идет. КНДР способна разместить в достаточно компактной торпеде заряд мощностью в десятки килотонн, а не в сотню мегатонн, как было в идеях советского физика. Строго говоря, более позднее моделирование показало, что и от сверхмощных зарядов эффект будет велик, но не апокалиптичен.
Однако и заряды в несколько десятков килотонн при подрыве непосредственно в акватории способны причинить ближайшим к берегам районам серьезные разрушения и вызвать мощное, хоть и краткосрочное радиоактивное заражение, не говоря о поражении кораблей в порту. Расплата за хорошую дальность «Хэила», похоже, состоит в его скромных характеристиках с точки зрения глубины и скорости хода (торпеда не оснащена реактором, как отечественный «Посейдон»).
Однако сама возможность применения «Кимсейдонов», особенно скрыто развернутых на каком-нибудь невоенном судне, создает огромную головную боль и потребность кратно наращивать противолодочные силы, а не только ПВО и ПРО.
Впрочем, главной головной болью для оппонентов с практической точки зрения остаются баллистические ракеты КНДР. 18 февраля был произведен испытательный пуск МБР «Хвасон-15», а 16 марта – еще более крупной «Хвасон-17».
Насколько можно судить, они прошли успешно, дальности обеих ракет явно хватает для поражения континентальной части США.
Наиболее амбициозная задача для КНДР сейчас состоит в создании твердотопливной МБР, анонсированной на параде в Пхеньяне 8 февраля. Это будет реализовать непросто, и вряд ли удастся сделать это быстро, но в отличие от жидкостных «Хвасон-15/17» твердотопливную ракету можно будет полноценно использовать как мобильную. Крупные жидкостные ракеты возить по бездорожью заправленными, мягко говоря, небезопасно.
В последние месяцы КНДР стала активно сообщать и о другой околоядерной военной деятельности: о массированных учениях со стрельбами тактических ракетных комплексов, опытах по размещению ракет малой дальности в шахтных пусковых установках, специализированных командно-штабных учениях, проверке систем связи и командования в условиях нанесения ответно-встречного ядерного удара.
Были опубликованы необычайно подробные фотоматериалы с визита Ким Чен Ына в Институт ядерного оружия 27 марта, где были продемонстрированы макеты используемых на корейских носителях боезарядов. Для тактического ядерного оружия у КНДР разработан (или, по крайней мере, заявлен план разработать) унифицированный заряд. Его несут крылатые ракеты, «Хэил», оперативно-тактические ракеты и ракеты малой дальности.
КНДР не устает демонстрировать, что она способна нанести мощный ответный удар, при этом регулярно подчеркивается, что «враг, против которого должны сражаться наши ядерные вооруженные силы, не какое-то государство или коллектив, а сама война и ядерная катастрофа». Подобные обороты Ким Чен Ын использовал еще годы назад. Если производство зарядов и выпуск наиболее удачных систем поспевает за яркими испытаниями новых носителей, то это действительно так.
Угроза даже для континентальной территории США огромна, так как нельзя быть уверенным, что гарантированно поразишь все пусковые «Хвасонов» даже при ограниченном ядерном ударе.
А стратегическая ПРО США в сегодняшнем облике (и на текущее десятилетие минимум) в самом оптимистическом случае способна сбить только несколько боевых блоков. Цели в Южной Корее и Японии и вовсе надежно защитить нереалистично.
Разумеется, у ракетного вооружения КНДР есть потенциальные тонкие моменты: например, у них нет возможности отработать штатные траектории МБР (они запускаются с очень высоким апогеем, «горкой»); есть вопросы к системам наведения, надежности боевых блоков и их зарядов при входе в атмосферу и др. Однако никому бы не хотелось проверять готовность ядерного вооружения на практике.
Пока КНДР воздерживается от новых подземных ядерных испытаний. Возможно, благодаря неформальной договоренности с Китаем, однако регулярной активностью на полигонах Пхеньян демонстрирует свою готовность. Новые взрывы нельзя исключать, если корейским ядерщикам потребуется убедиться в надежности технических решений новых зарядов, которую, как решит корейское руководство, также не помешает продемонстрировать миру.
Однако, возможно, власти КНДР уже перегнули палку: ее активная и показательная отработка тактического ядерного оружия оказывает не лучшее влияние на настроение южного соседа, который всё более смело говорит о необходимости развивать собственную ядерную программу. Если Сеул решится на это (конечно, не будем обманываться, во многом из-за ухудшения мировой обстановки в области безопасности в целом, а не только из-за «фейерверков» Пхеньяна), то это может обрушить систему ядерного нераспространения и вызовет ядерное вооружение ряда пороговых держав.
