Сразу после пятидневной войны в Грузии развернулась дискуссия о целесообразности продолжения прозападного внешнеполитического курса. Тбилиси не получил от США и стран НАТО той помощи, которую ожидал в обмен на свою многолетнюю лояльность. Причем, имеется в виду даже не то, что Запад не способен заставить Россию отказаться от признания независимости бывших грузинских автономий или вывести войска с их территорий, а его неготовность предоставить Грузии реальные гарантии безопасности.
Статус-кво в обмен на лояльность, развитие в обмен на интеграцию
Сразу после пятидневной войны в Грузии развернулась дискуссия о целесообразности продолжения прозападного внешнеполитического курса. Тбилиси не получил от США и стран НАТО той помощи, которую ожидал в обмен на свою многолетнюю лояльность. Причем, имеется в виду даже не то, что Запад не способен заставить Россию отказаться от признания независимости бывших грузинских автономий или вывести войска с их территорий, а его неготовность предоставить Грузии реальные гарантии безопасности.
Когда в 30 километрах от Тбилиси (в Лениногорском районе Южной Осетии) стоит мощная российская группировка с наступательным вооружением, а международных наблюдателей не допускают на территорию Абхазии и Южной Осетии, хлипкую миссию Евросоюза в районах, прилегающих к бывшим автономиям, вряд ли можно считать серьезной гарантией. При этом в Тбилиси часто цитируют Владимира Путина, который сказал однажды, сославшись на Бисмарка, что «когда речь идет о безопасности, главное не намерения, а потенциал».
Продолжать прозападный курс в условиях, когда российские войска стоят в досягаемости артиллерийского выстрела от столицы, и не иметь при этом международных гарантий (например, в виде миротворческих сил ООН, введенных на линию размежевания после конфликта на Кипре), по мнению ряда грузинских политиков и экспертов чрезмерный, причем ничем не оправданный риск. Другое дело, если бы сразу после августовской войны США разместили в Грузии военную базу для обеспечения безопасности остальной грузинской территории, но Вашингтон даже не рассматривает такой вариант – ограничиваясь подписанием с Тбилиси ничего не гарантирующей «Хартии стратегического сотрудничества», чтобы хоть как-то сохранить лицо перед другими союзниками после внешнеполитического поражения 2008 года.
Откровение президента
В Грузии начали понимать, что «спасение утопающих, дело рук самих утопающих» и для обретения минимальных гарантий мирного развития, необходим диалог с Россией. Недавно лидер Партии народа Коба Давиташвили, стоявший у истоков национально-освободительного движения конца 1980-х, заявил во всеуслышание: «Стремление Грузии в НАТО пока ничего кроме потерь не принесло. Мы должны говорить с Западом и Россией с прагматических позиций и выбрать ту сторону, предложение которой будет выгоднее с точки зрения национальных интересов Грузии, а не слепо стремиться на Запад, даже если он не хочет из-за нас портить отношений с Россией».
Правда, экспертные оценки того, в чем состоит для Грузии цена вопроса и как можно восстановить отношения с Москвой, все еще отличаются наивностью. Их можно свести к формуле: «Для решения фундаментальных государственных проблем Грузии, возможно, придется пожертвовать некоторыми из своих западных амбиций». Имеется в виду отказ от стремления в НАТО для воссоединения страны. При этом как-то забывается недавняя история российско-грузинских отношений.
В начале 2004 года во время выступления в МГИМО новоизбранный президент Грузии Михаил Саакашвили, посетивший с первым своим зарубежным визитом именно Москву, отвечая на вопрос одного из студентов о своей проамериканской ориентации, заявил: «Боже меня упаси быть проамериканским! Под нашим руководством Грузия станет нейтральной страной и будет дружить со всеми, кто поможет нам решить фундаментальные государственные проблемы».
Уже после августовской войны Саакашвили рассказал журналистам подробности своих многочисленных бесед с Путинным: «Я всегда ставил вопрос о том, что если Россия поможет Грузии вернуть (мирным путем, то есть путем переговоров и склонения сепаратистов к компромиссу) Абхазию и Южную Осетию в лоно федеративной грузинской государственности, то Тбилиси готов отказаться от курса на вступление в НАТО. Путин все время уходил от прямого ответа, но в конце концов, когда я повторил это предложение в десятый или пятнадцатый раз, он ответил: «Мы не собираемся менять территории на вашу внешнеполитическую ориентацию». Тогда я спросил: «Что же получит Грузия в обмен на отказ от вступления в НАТО?» Путин ответил крайне откровенно: «То, что хуже вам не будет». Этот разговор состоялся в 2007 году, примерно за год до войны, после которой многие в Грузии поняли, что имел в виду российский руководитель и насколько они ошибались, считая, что «хуже быть уже не может».
Исходя из вышесказанного, надежды некоторых политиков и экспертов в Грузии «обменять ориентацию на территории» представляются наивными. Они были не релевантны даже до августа и тем более абсурдны в нынешних условиях, когда Россия признала независимость двух республик. На самом деле, новый руководитель Грузии (кто бы им ни стал) получит в Москве то же предложение: «В обмен на лояльность – хуже не будет!»
Доктрина Путина
Российское руководство проводит на постсоветском пространстве последовательную политику, исключающую двойные стандарты. Ее можно выразить формулой: «Статус-кво в обмен на лояльность, развитие в обмен на интеграцию». Примером воплощения в жизнь этой формулы можно назвать ситуацию в российско-белорусских отношениях, в том числе последний виток обострения вокруг поставок нефти. Отвергнув многолетний проект Александра Лукашенко по созданию «равносубъектного союза» России и Белоруссии, Москва (устами Владимира Путина) еще в начале 2000-х предложила Минску войти в состав РФ. Это предложение для белорусской элиты оказалось неприемлемым, и Россия выдвинула ультиматум: «В обмен на лояльность Белоруссии мы готовы поставлять беспошлинно тот объем нефти, который необходим для внутреннего потребления (то есть сохранения статус-кво), однако сверх того (то есть ресурсы для развития) Белоруссия получит только в процессе глубокой интеграции в российское экономическое и политическое пространство». Имелась в виду приватизация российским государственным капиталом ключевых предприятий, передача России основных коммуникаций…
Можно утверждать, что даже в случае прихода к власти в Тбилиси пророссийского политика, который откажется от курса на вступление в НАТО и сближения с Западом, Россия будет с ним сотрудничать исключительно по той же формуле. Просто, в случае с Грузией ресурсами развития станут не поставки российской нефти (которую после переработки на НПЗ Минск продавал в Европе), а открытие российского рынка для грузинских товаров (вина, «Боржоми», сельхозпродукции), отмена виз…
Фактор Ногаидели
Что касается предположения о том, что Саакашвили и экс-премьер Ногаидели (встретившийся недавно в Москве с Владимиром Путиным), сговорившись, играют в «злого и доброго следователя» и посредством Ногаидели грузинские власти хитро выбивают льготы из Кремля (в виде восстановления авиасообщения и так далее), оно не выдерживает критики. Во-первых, в Кремле сидят вовсе не простачки. Во-вторых, несколько чартерных рейсов «Тбилиси – Москва - Тбилиси» не могут ослабить социальной напряженности в грузинском обществе и сыграть тем самым на руку нынешним властям. В-третьих, следует учесть степень взаимной неприязни, возникшей после разрыва Саакашвили и Ногаидели - личные отношения в политике (тем более в политике кавказской, грузинской) имеют далеко не последнее значение. Поэтому расчет на то, что в обмен на коррекцию внешнеполитического курса Грузия может вернуть что-то из утраченного, следует отнести к сфере некомпетентности комментаторов. После «беловежского недоразумения» российская властная элита выработала жесткую доктрину, имеющую единый знаменатель на всем постсоветском пространстве.
