Салижан Шарипов: Космонавт должен уметь делать все

22 года назад Салижан Шарипов стал первым из кыргызстанцев, кто полетел в космос. Это случилось 23 января 1998 года, когда С.Шарипов совершил космический полет на американском космическом корабле Endeavour («Cтремление»). В космосе он пробыл 8 дней 19 часов 46 минут 54 секунды.За участие в экспедиции Шарипов был награжден одновременно высшими наградам Кыргызстана и Узбекистана – орденом «Ам-Шумкар» вместе со званием «Герой Киргизской Республики» и узбекским орденом «За выдающиеся заслуги».

Во время своего второго полета являлся командиром космического корабля «Союз ТМА-5» и одновременно исполнял обязанности бортинжинера на Международной космической станции. Также во время полета он выполнил два выхода в открытый космос, проведя в нем в общей сложности 10 часов. Полет проходил с 14 октября 2004 г. по 25 апреля 2005 г. – более 192-х суток. После этого полета Шарипову было присвоено звание «Герой Российской Федерации».

В июле 2008 г. Салижан Шарипов был выведен из состава отряда космонавтов и назначен начальником отделения Центра подготовки космонавтов имени Ю.А. Гагарина.

Салижан Шарипов в эксклюзивном интервью телеканалу «МИР» рассказал, какими навыками должен обладать космонавт, поделился воспоминаниями о первом полете, а также признался, что верит в инопланетян. 

- Здравствуйте, Салижан Шакирович! Скажите для начала, где мы находимся, что это за помещение и для чего оно предназначено?

Здравствуйте! Мы сейчас находимся на тренажере орбитального комплекса «Мир». Это базовый блок, сердце станции, из этого места управляется весь комплекс.

- Это точная копия?

Это точная копия, даже сложнее, чем настоящий блок, который летал на станции «Мир».

- И Вы как раз здесь были, когда произошел Ваш первый полет в космос?

Да. Когда я пришел в отряд космонавтов, станция «Мир» уже летала, и мы начали нашу подготовку к полету на этом комплексе. Все, что здесь находится, я знаю как свои пять пальцев.

- Не жалко, что «Мир» затопили?

Конечно. Станция «Мир» могла еще летать долгое время. Но тогда были сложные времена, двухтысячные годы. Станция к тому моменту уже прослужила 15 лет, и были определенные сложности в экономическом отношении у государства. К тому моменту уже возрождалась программа МКС, Международной космической станции – совместный проект многих космических агентств. Для России содержать сразу две станции было в экономическом отношении трудновато. Поэтому было принято решение затопить станцию.

- Вы были и на МКС. Если сравнивать МКС и «Мир», что круче?

Ну конечно, МКС по размерам в три раза больше. В этой программе, в этом проекте участвуют и NASA, и Европейское космическое агентство, и NASDA, японцы, канадцы… Каждая страна имеет свои модули, свои программы, и все мы вместе выполняем одну общую задачу – служение науке и человечеству.

- Почему вы решили стать космонавтом? Вы с детства мечтали об этом? Писали в пятом классе в сочинении «Кем я хочу стать» – «Хочу быть таким же крутым, как Гагарин»?

Ну, не совсем так. Для начала, я очень хотел стать летчиком. Первые космонавты все были летчиками-истребителями. И я уже в седьмом классе точно решил, что сначала стану летчиком-истребителем, а потом, если повезет, если мои данные будут подходить для поступления в отряд космонавтов, то я буду стараться, пытаться поступить в этот отряд.

- А что нужно сделать, чтобы попасть в космический отряд?

Чтобы стать космонавтом, есть определенные, очень строгие требования. И в отношении здоровья, и в отношении профессиональных качеств, навыков. Все это при отборе в отряд космонавтов проверяется…

- В общем, люди будущего, которые знают все и обо всем и разбираются во всех науках?

Космонавт – это вообще универсальная профессия. Человек, который овладевает этой профессией, должен уметь все. Он и программист, и ученый, и инженер, и пилот, и оператор, потому что в космосе никто тебе не поможет.

- Помните Ваш первый полет – какие были ощущения, о чем Вы в этот момент думали?

Ощущение счастья и осуществления твоей мечты. Это в начале. Когда ты еще в ракете, ты еще не настоящий космонавт. Вот когда ракета отрывается от земли – вот это начало полета. Ну и второй момент, когда пошло выведение на орбиту, космический корабль отделился от ракеты-носителя, и ты в невесомости. И наша планета Земля в иллюминаторе. Это словами не описать и не передать, потому что я не могу объяснить, например, вкус клубники, если вы никогда ее не пробовали.

- Полеты ведь не подрывают здоровье? Космонавт потом восстанавливается, когда возвращается на Землю?

В общем, да. Но бесследно ничего не проходит.

- Есть какие-то профессиональные болячки?

Конечно, их много. В невесомости человек теряет кальций, изменяется кровообращение, атрофируются мышцы. Конечно, космонавт получает радиацию. У нас у каждого космонавта есть свой счетчик, который [функционирует], когда мы работаем внутри станции или снаружи. Все это копится, после полета все это измеряется, определяется… Но нам почти не говорят, сколько мы набрали.

- Назовите, пожалуйста, три самых значительных трудности в полете.

Мы к трудностям на Земле в основном подготовлены. Мы рассматриваем очень много внештатных ситуаций, но бывают такие внештатные ситуации, какие на Земле предусмотреть невозможно. Для меня самый трудный был момент, когда мы прилетели на станцию, и через две недели у нас заканчивалась еда. Предыдущий экипаж пролетал дольше, и они, можно сказать, взяли наши запасы. Об этом не сообщили на Землю, и грузовой корабль, который должен был привезти питание, сдвинули вправо. И мы полтора месяца, около двух месяцев, были без питания. У нас была углеводистая жирная пища, и в день можно было съесть одну 70-граммовую банку «омлета с курицей». К моменту прихода грузовика еды оставалось на три дня, а воды оставалось на пять дней. Если бы грузовик не состыковался, нам через три дня пришлось бы вернуться на Землю.

- Вы выходили в открытый космос. Можно ли ощутить космос: цвет, запах, к примеру, вкус? Есть что-то такое?

Есть. Мы, конечно, находясь в скафандрах, дышим чистым кислородом, мы в герметичной оболочке. Почувствовать запах или вкус невозможно. Но мы можем наблюдать то, что нельзя увидеть, находясь внутри станции. Глядеть в иллюминатор – это один вид, а снаружи – совсем другой: на планету, на Вселенную, на внешние конструкции самой станции. Это неописуемо. Когда же мы возвращаемся на станцию, то тут уже чувствуем запах – пластика и еще такой сладковатый, какого на Земле не бывает.

- Вы в инопланетян верите?

Верю. Честно. Я сам не видел. Наши космонавты тоже говорят, что они не видели. Но я считаю, что в такой огромной Вселенной, где есть тысячи и тысячи солнц, похожих на наше Солнце, и вокруг них вращаются планеты, мы не можем быть одни. Современная наука не может точно определить, есть ли там жизнь или нет, но я не думаю, что мы одни.

- В космос обратно не тянет?

Любого космонавта, наверное, тянет. Но все когда-то начинается и все когда-то заканчивается.

- Скажите, а Вам снятся космические сны? Снится космос?

И не только космос. Я и на самолетах летаю. Это невероятное ощущение – ощущать себя посланцем человечества. Хотя мы летаем не очень высоко… Но это четыреста километров над Землей. Мой второй полет продлился полгода. И эти полгода я был представителем России, Узбекистана, Кыргызстана, Таджикистана, всего бывшего Советского Союза. Мы вдвоем с американцем провели 193 дня.

- Каков будет следующий шаг человека в космосе?

Если говорить о пилотируемом космосе, то следующий шаг – это лунная программа. Мы в прошлом году отобрали восьмерых ребят для этой программы. В следующие пять-десять лет будем осваивать Луну, строить лунную станцию. 

Источник