Поделить Каспий и не поссориться: Иран недоволен новыми правилами пользования акваторией

Новая Конвенция по #Каспию от 2018 года изменила сложившиеся отношения Прикаспийских государств. Теперь они имеют равные права в акватории. Эти изменения требуют дополнительного пересмотра правил и вызывают недовольство части стран. Сложности правового регулирования каспийских акваторий проанализировал Павел Гудев, к. и. н., старший научный сотрудник Центра североамериканских исследований ИМЭМО РАН в статье для научного журнала «Проблемы постсоветского пространства».

Изначально статус Каспийского моря регулировался советско-иранскими соглашениями 1921 и 1940 годов: на море не признавалось никаких границ, а судоходство под флагами некаспийских государств запрещалось. Эта норма закрывала Каспий и от иностранных военных судов - в том числе США и НАТО. Однако старые соглашения не определяли правовой статус Каспия (море это или озеро), а распад СССР потребовал заключения договора с участием новых Прикаспийских государств.

Конвенция 2018 года сформировала уникальный правовой режим акватории как замкнутого «водоема». Морское право требовало бы появления на Каспии специфических территориальных и ресурсных зон - этот вариант изначально продвигал Казахстан. Признание Каспия озером вело бы к полному разделу его дна и акваторий на суверенные зоны прибрежных государств - что привело бы к потере общего контроля над прокладкой трубопроводов и давало бы странам потенциальное право разместить в своих зонах иностранные ВМС.

Идея «водоема» стала компромиссом между «морской» и «озерной» моделями: на Каспии появились территориальные воды и рыболовные зоны Прикаспийских стран, а дно и его недра были разделены на национальные сектора. В то же время сама Конвенция остается «рамочной», она требует дополнений и уточнений.

Во-первых, из-за признания Каспия «водоемом» он выводится из-под действия целой серии морских документов - о загрязнении моря с судов, о предупреждении столкновений и так далее. По каждой такой норме теперь требуется согласование всех пяти государств. Остается неразграниченной южная зона морского дна, спорная для Туркменистана, Азербайджана и Ирана. Встает вопрос о правильном разграничении территориальных вод и рыболовных зон. Их внешние границы сложно установить, поскольку сам Каспий подвижен: уровень моря и береговая линия постоянно меняются. Остаются неурегулированными вопросы прокладки трубопроводов по открытой зоне Каспийского моря, нормы отлова моллюсков и ракообразных.

Конвенция признает проблему транзита из Каспия в мировой океан, возможного только через российские акватории. Изначально Казахстан добивался свободного прохода через Волго-Донской и Волго-Балтийский канал для судов государств, не имеющих выхода к открытому морю, то есть для Казахстана, Азербайджана и Туркменистана. По договору 2018 года, такой транзит, в том числе для военных каспийских судов, может регулироваться дополнительными двусторонними соглашениями, а таковые пока не заключались.

Конвенцию подписал, но не ратифицировал Иран. Изначально Тегеран настаивал на режиме совместного владения (кондоминиума) Каспием. Разграничение зон на общих основаниях невыгодно для исламской республики: береговая линия Ирана на Каспии - всего 657 км - короче, чем у других государств. Тегеран нацелен на максимальное расширение своих территориальных и рыболовных вод на Каспии, но Конвенция не определяет метод их разграничения. Не согласован и проект делимитации южной части морского дна. Можно предположить, что без гарантий по этим вопросам Иран продолжит затягивать ратификацию.

Несмотря на важные изменения, внесенные Конвенцией 2018 года, она пока не стала «Конституцией Каспия». Ее дальнейшая судьба зависит от согласований и договоренностей по целому ряду вопросов, что требует новых усилий политиков и дипломатов.

Полную версию статьи «Правовой статус Каспийского моря: пробелы конвенционного режима» читайте на сайте журнала «Проблемы постсоветского пространства».