Дайджест внешней политики США (28 Июля - 3 Августа)

Дата:
Дайджест внешней политики США (28 Июля - 3 Августа)

1. На фоне эскалации кризиса в Венесуэле Вашингтон всерьез задумался о возможности экономических санкций в отношении нефтяного сектора венесуэльской экономики. Эксперты, однако, предупреждают, что это может не только негативно отразиться на самих США, но и иметь непредсказуемые последствия для региона и глобальных рынков нефти.

2. Подписание Дональдом Трампом закона о санкциях и «уравнивание» Россией численности работников диппредставительств, хоть и не привели к обострению отношений, символизировали бессилие Белого дома в налаживании диалога и наступившее в Москве осознание этого факта.

3. Мероприятие в Брукингском институте, посвященное проблеме европейской архитектуры безопасности, переросло в дискуссию между Майклом О’Хэнлоном, предлагающим отказаться от принципов, оставшихся со времен холодный войны, и Стивеном Пайфером, не считающим, что какие-либо договоренности с Москвой в ближайшее время будут возможны.

Политика США в отношении кризиса в Венесуэле


На прошедшей неделе Вашингтон перешел к решительным действиям в отношении Венесуэлы, где обостряющийся последние несколько лет кризис до сих пор протекал без значительного внимания со стороны США.

Ситуация в Венесуэле, пострадавшей в результате падения цен на нефть в 2014 году (доходы от продажи которой являются главным источником пополнения бюджета), обострилась после победы оппозиции на парламентских выборах 2015 года. Рост противоречий между Национальной ассамблеей и президентом, попытавшимся ограничить ее деятельность, на фоне резкого падения уровня жизни населения привел к началу массовых протестов в апреле 2017 года. Использование силы для подавления демонстраций вместе с дальнейшими шагами президента Николаса Мадуро по укреплению власти привлекли внимание новой администрации США.

В такой ситуации Вашингтон попытался повлиять на руководство страны путем увеличения давления на ближайшее окружение президента. В мае министерство финансов наложило санкции на 8 членов венесуэльского Верховного суда, решения которого привели к смещению полномочий от «демократически избранных законодателей» к исполнительной власти. Этот список был расширен 26 июля в преддверие намеченных на 30 июля выборов в Национальную конституционную ассамблею – новый законодательный орган, обладающий практически неограниченными полномочиями и призванный заменить Национальную ассамблею.

«Соединенные Штаты не намерены игнорировать продолжающиеся попытки режима Мадуро по подрыву демократии, свободы и принципа верховенства закона, - пояснил данный шаг министр финансов Стивен Манучин. – Наши санкции демонстрируют, что США стоят на стороне населения Венесуэлы и поддерживают их стремление сделать страну полноценной и процветающей демократией».

Несмотря на такое предупреждение, выборы все-таки состоялись, и в понедельник санкционный список был расширен еще на тринадцать человек, одним из которых, на этот раз, стал сам президент Венесуэлы. В ответ на это Мадуро обвинил Вашингтон в проведении империалистической политики, продиктованной меркантильными интересами:

«За что против меня ввели санкции? За то, что я не позволяю магнатам, финансирующим императора Дональда Трампа, получить контроль над венесуэльской нефтью и нашими природными богатствами».

Веса обвинениям Мадуро добавили зазвучавшие в последнее время в США разговоры о смене режима в Венесуэле. Еще в апреле Брукингский институт опубликовал исследование, в котором, среди прочего отмечалось:

«Соединенные Штаты в последние годы испытывали трудности по влиянию на действия Венесуэлы, но текущий кризис может предоставить возможность Вашингтону оказать давление на правительство Мадуро для изменения его курса».

В июле, выступая на Аспенском форуме, директор ЦРУ Майк Помпео отметил, что «не теряет надежды на перемены в Венесуэле», и добавил, что ЦРУ ведет диалог со странами региона, чтобы «помочь им понять, каким образом можно улучшить ситуацию в регионе». Наконец, уже на этой неделе госсекретарь Рекс Тиллерсон прямо заявил:

«Мы изучаем все имеющиеся у нас инструменты для создания таких условий, при которых либо Мадуро сам решит, что у него нет будущего, и захочет самостоятельно отойти в сторону, либо мы сможем вернуть политические процессы в рамки конституции».

К таким инструментам, в первую очередь, относится введение экономических санкций против нефтяного и финансового секторов венесуэльской экономики, дебаты о целесообразности которых развернулись на прошедшей неделе. В арсенале Вашингтона имеется три пакета мер. Во-первых, США могут полностью прекратить поставки венесуэльской нефти (на долю которой в первое полугодие 2017 года пришлось 8% от общих объемов импортируемой в США нефти). Во-вторых, возможно прекращение поставок в Венесуэлу легкой американской нефти и других продуктов, необходимых для разбавления венесуэльской тяжелой нефти для собственного потребления. В-третьих, США могут ввести запрет на использование доллара венесуэльским нефтяным монополистом PDVSA (Petróleos de Venezuela), что фактически закроет американскую финансовую систему для Венесуэлы.

Это, однако, может иметь негативные последствия, как для США, так и для мира в целом. Первыми пострадавшими станут нефтеперерабатывающие предприятия в США, для которых Венесуэла является третьим по объемам поставщиком нефти.

Помимо принадлежащей венесуэльскому правительству компании Citgo (оперирующей 3% перерабатывающих мощностей в США), удар придется по таким крупным американским предприятиям как Chevron, Phillips 66 и Valero. Их руководители, хоть и заверили, что смогут пережить такое потрясение, предупредили о неизбежном в данной ситуации скачке цен на бензин. Кроме этого эксперты говорят, что вынужденная переориентация американских компаний на других поставщиков (вероятнее всего, Канаду, Мексику и страны Персидского залива), а Венесуэлы – на других покупателей (в первую очередь – Индию и Китай), будет иметь непредсказуемые последствия для глобального рынка нефти. Наконец, генеральный секретарь Организации американских государств (ОАГ) Луис Альмагро, выступая перед американскими законодателями, обратил внимание на гуманитарные последствия от введения таких санкций. Призывая «наказывать» режим, а не население страны, он заметил, что потенциальный крах венесуэльской экономики может привести к радикализации политического руководства, распространению наркоторговли, увеличению миграционных потоков и дестабилизации региона в целом.

Подписание закона о санкциях и ответ России


На прошедшей неделе Россия и США обменялись давно обещанными шагами. После того как сенат в ночь с четверга на пятницу одобрил законопроект о санкциях в отношении Ирана, России и Северной Кореи, Москва незамедлительно объявила о решении «уравнять» количество сотрудников американских и российских диппредставительств и закрыть доступ на два объекта посольства США. 2 августа Дональд Трамп «тихо» (без журналистов) подписал законопроект.

Данные меры были довольно спокойно восприняты как в России, так и в США и не привели к росту напряженности: комментируя первый разговор с Сергеем Лавровым после сообщения Москвы, Тиллерсон отметил его конструктивный характер и отсутствие какой бы то ни было враждебности.

Скорее, произошедшее стало закреплением статус-кво.

При этом, если Тиллерсон выразил надежду, что «решение конгрессменов не помешает нашим попыткам восстановить отношения», то Владимир Путин, напротив, констатировал потерю этих надежд:

«Мы довольно долго ждали, что, может быть, что-то изменится к лучшему, питали такую надежду, что ситуация как-то поменяется. Но, судя по всему, если она и поменяется, то не скоро».

Более того, и Москва, и Вашингтон подчеркнули, что считают источником проблем внутриполитическую обстановку.

«Необходимо помнить, что каждый лидер каждой страны учитывает тот факт, что его действия находятся под пристальным наблюдением со стороны населения, и население России следит за действиями президента Путина - заметил госсекретарь. – Он не отреагировал в декабре, когда были отобраны две дачи. Он не отреагировал на высылку 35 дипломатов. Он ждал. Мне кажется, с его точки зрения, с точки зрения населения его страны, он был обязан уже что-то сделать».

«Принятие нового закона о санкциях со всей очевидностью показало, что отношения с Россией стали заложником внутриполитической борьбы в самих США. […] последние события свидетельствуют о том, что в известных кругах Соединенных Штатов закрепились русофобия и курс на открытую конфронтацию с нашей страной», - гласил пресс-релиз российского МИДа.

Подтверждением данных слов стало официальное заявление Белого дома, сопроводившее подписание законопроекта. В нем президент не только раскритиковал сам закон, «недоработанность» которого лишь «доказывает мудрость отцов-основателей, доверивших проведение внешней политики президенту», но и сделал выпад в адрес конгрессменов по не относящемуся к делу вопросу о реформе здравоохранения. С президентом согласилась Ольга Оликер, директор Программы по России и Евразии в Центре стратегических и международных исследований:

«Что нам сейчас необходимо, это взвешенная, выверенная и нюансированная политика (в отношении России). Какими бы достоинствами ни обладали наши сенаторы и члены Палаты представителей, а также их помощники, законодательная ветвь власти не обладает такими возможностями».

Будущее отношений Россия-НАТО


В то время как вице-президент Майк Пенс «нахваливал НАТО во время визита на задний двор России», в Вашингтоне в Брукингском институте состоялась дискуссия о роли Альянса в контексте европейской безопасности. «Провокационное» (по признанию модератора) мероприятие было приурочено к выходу двух книг: «Вне НАТО: новая архитектура безопасности в Восточной Европе» Майкла О’Хэнлона и «Орел и Трезубец: американо-украинские отношения в неспокойные времена» Стивена Пайфера, авторы которых представили противоположные взгляды на данную проблему.

По мнению О’Хэнлона, эскалация напряженности между Россией и США вредит не только самим странам, но и оказывает негативное влияние на возможность разрешения международных проблем. В такой ситуации, по мнению эксперта, необходим кардинальный пересмотр подхода к выстраиванию двусторонних отношений, в первую очередь, в вопросе европейской безопасности. О’Хэнлон выдвигает три принципа, которые могут лечь в основу новой архитектуры. Во-первых, Альянс должен отказаться от перспективы членства текущих «нейтральных» стран Восточной Европы и Западной Азии:

«Я надеюсь это станет стабилизирующим фактором, главным образом, для самих этих стран, внутриполитическая обстановка в которых, на мой взгляд, накалена отчасти из-за перспективы членства. Мы не делаем этим странам никакого одолжения, сохраняя в живых надежду на принятие в НАТО».

Во-вторых, Россия, в свою очередь, не должна препятствовать членству этих стран в любых других интеграционных процессах, например в ЕС:

«Мы можем быть гибкими в отношении НАТО, но мы можем быть гибкими в отношении ЕС, поскольку здесь речь идет о ключевых направлениях экономического и политического развития, правами на определение которых должно обладать каждое государство».

В-третьих, НАТО не должна терять бдительности в отношении России и продолжать укрепление восточного фланга, что продемонстрирует, что перечисленные выше договоренности не являются уступкой Москве.

Стивен Пайфер согласился с тезисом О’Хэнлона о «неработоспособности» текущей системы европейской безопасности, но раскритиковал предложенную им модель. По его мнению, подрыв существующей системы «произошел во многом в результате того, что Владимир Путин и Кремль пришли к выводу, что эта система не отвечает интересам России», а расширение НАТО «мешает реализации цели по созданию сферы привилегированных интересов на постсоветском пространстве». Подходя максимально осторожно к принятию новых членов, продолжает эксперт, в свое время непосредственно участвовавший в выработке данной политики, США, с одной стороны, не учли, насколько сильна в России враждебность в отношении самой «идеи НАТО», а с другой – переоценили возможности таких институтов, как Совет Россия-НАТО, по снижению противоречий. Пайфер, признавая, что членство Грузии и Украины в ближайшей перспективе невозможно («потому что НАТО не собирается вступать в войну с Россией из-за этих стран»), считает, тем не менее, ошибкой лишать их стимула по реформированию и укреплению сотрудничества с Альянсом:

«Можно делать многое, если не давать этим действиям конкретных названий. Москва уделяет слишком много внимания терминам, но не их наполнению. Мы неоднократно говорили Украине: давайте просто сотрудничать».

Наконец, Пайфер признался, что не может предложить выхода из сложившейся ситуации, но и модель О’Хэнлона считает невыполнимой, поскольку, по его мнению, сами государства не захотят быть нейтральными, Россия никогда не откажется от рычагов давления на эти страны и никогда не согласится на членство этих стран в ЕС.

«Стив прав, что шансы на реализацию моего предложения крайне малы, - ответил О’Хэнлон на критику Пайфера. – Говоря о том, как отреагирует России, я могу искать ответы в работах Фионы Хилл, Клиффа Гэдди, Анжелы Стент и других экспертов, включая Стива, или я могу сказать: мы не знаем.  Мы не знаем, что ответит Путин на такое предложение. Я считаю, нам стоит попытаться узнать».

Несмотря на в целом скептическое отношение аудитории к предложениям О’Хэнлона, эксперт заметил, что добился своей главной цели – начала дискуссии о возможности пересмотра основ существующей системы европейской безопасности, заложенных еще во времена холодной войны.


Источник: http://foreignpolicy.ru/analyses/daydzhest-vneshney-politiki-ssha-28-iyulya-3-avgusta/


Поделиться:

Дата: