Айгуль Омарова. «Высокие порывы души»

15 января – день рождения Заманбека Нуркадилова. Ему исполнилось бы 64 года. В былые времена дни рождения Заке отмечал торжественно, пышно. Да и то не сам прикладывал усилия, а те, кто всегда терся рядом, когда Нуркадилов находился у власти. Пожалуй, не всякому человеку выпадает в жизни такое: подняться до высот, быть по известности и влиянию в первой десятке лиц в государстве, а потом упасть и подняться заново. У Заке таких высот и падений было много, хватит с лихвой не на одну человеческую жизнь.

15 января – день рождения Заманбека Нуркадилова. Ему исполнилось бы 64 года. В былые времена дни рождения Заке отмечал торжественно, пышно. Да и то не сам прикладывал усилия, а те, кто всегда терся рядом, когда Нуркадилов находился у власти. Пожалуй, не всякому человеку выпадает в жизни такое: подняться до высот, быть по известности и влиянию в первой десятке лиц в государстве, а потом упасть и подняться заново. У Заке таких высот и падений было много, хватит с лихвой не на одну человеческую жизнь. Другой бы сломался, но только не он, мальчишка из Кетпена Уйгурского района Алматинской области. Родившийся в тяжелый для всего народа и страны год (шла Великая Отечественная война), мальчонка рос упорным, цепким и своенравным. Да и то сказать, мать поднимала двух детей сама, отец умер рано, день и ночь пропадала на колхозной работе. Для родственников отца, пригревших их, как ни крути, они все равно были лишними ртами. Может, это пережитое заставило его спустя годы на двери рабочего кабинета в доме, выстроенном по собственному проекту, повесить чапан в заплатках и плетку, чтобы не забывать, откуда вышел.

… Не знаю, как у других людей, знавших Заманбека Калабаевича, общавшихся с ним, но у меня постоянно все эти два года после его смерти крутятся в голове слова Нурбулата Масанова: «Какого человека потеряли. Батыра. Таких людей наша земля рождает нечасто». А в прошлом году не стало и самого Нурбулата. Таких людей, как Заке и Нурбулат, у нас  нет. Кого не возьми, все не то. Не тот темперамент, не те страсти, не тот кругозор, одним словом, измельчали люди. О них не скажешь вслед за Абаем: «Жажда знаний владела нами, и надо было всё остальное тоже подчинить высоким порывам души». Вот то, что отличало Заке от других – «высокие порывы души». Да, он был разным. Мог нагрубить, накричать. Но я, к примеру, с трудом, могу вспомнить, как среди нынешних, так и ушедших персон весьма высокого ранга, кто бы так себя не вел. Кстати, и некий банкир, объявлявший на себя как-то тендер, не лишен таких замашек. Но если Заке простить можно; откуда у человека, воспитывавшегося  в ауле в послевоенные годы, могли появиться хорошие манеры, то многим другим грешно. У них нет за плечами того груза послевоенных лет, как у него, и уж хлеба с маслом они вдоволь ели все свое детство. А потому им непростительное такое поведение. Впрочем, не о них речь, аллах им судья.

«Высокие порывы души»  даны не каждому. Даже если они и случаются, то чаще всего заканчиваются только словами. Заманбек Калабаевич в этом ряду – счастливое исключение. Можно по-разному относиться к нему, к тому, что он сделал, но нельзя не признать одно: за все, за что не брался он, делал с размахом, с душой. И уже в этом не был похож на других. Кто-то его упрекал, мол, все делал не без пользы для себя. Да,  международный фестиваль «Азия дауысы» он создавал в расчете на свою любовь – супругу Макпал. Но зато какую службу этот фестиваль сослужил для нашей эстрады, для юных аульных дарований. Сегодня, к примеру, трудно представить казахстанскую сцену без такого певца, как Медеу Орынбаев, но ведь его звезда зажглась на «Азия дауысы». А все эти фестивали, которые появились позже, не оттуда ли родом, из «Азия дауысы»?..  Так что все это – досужие разговоры о том, как создавался фестиваль, полные зависти и злобы, потому что не дано многим повторить подобное.

Кто только не надсмехался над Заке из-за двух вещей – строительства аэропорта в Капчагае и превращение этого города-спутника в самостоятельную крупную урбанистическую единицу и сбор золота. Можно, конечно, иронизировать над этим, но вот сегодня говорят о том, что надо строить аэропорт в Капчагае. А перенос всех игорных домов и желание властей построить свой казахстанский Лас-Вегас в Капчагае – чем не то самое предложение Заке о современном городе? Что касается золота, то здесь история другая. Будучи патриотом своего Отечества на деле, а не на словах, Заманбек Калабаевич, очевидно, с детства  запомнил рассказы о том, как во время войны люди сдавали последние сбережения и драгоценности, чтобы помочь стране. Выходит, нет пророка в своей стране? Увы, с таким непониманием Заке приходилось  сталкиваться практически каждый день. Когда он ушел с одним чемоданчиком в руках, оставив жене все, многие не поняли его. Отважиться открыто сказать о том, что полюбил другую и хочет с нею остаться, - на такое способны немногие мужчины. Тем более, когда страна только отходила от власти одной партии. Потерять все и потом опять воспарить – удел людей незаурядных. Заке же с лихвой это испытал. После того, как он перестал быть мэром Алма-Аты, некоторые думали, что Нуркадилов никогда не поднимется. А он триумфально победил у себя на малой родине и стал депутатом Верховного Совета 13-го созыва. Когда Верховный Совет вновь «самораспустили» не в последнюю очередь из-за него, думали, что он не сможет стать депутатом Мажилиса. А он вновь победил на выборах и даже боролся затем  за кресло спикера палат вместе с Маратом Оспановым.

Нуркадилов на парламентской трибуне причинял немало хлопот властям и тогда его решили вновь приручить, опять пригласив во власть. Сначала он возглавлял акимат Алма-Атинской области, потом его назначили руководителем агентства по чрезвычайным ситуациям, дескать, посиди здесь, говорить можешь, а вот с природной стихией справиться тебе не удастся. Расчеты были верные, связанные с обстоятельствами. Но, видно, если есть у человека характер, то его ничем не сломить. И второй за свою карьеру Заке круто ломает свою жизнь. Если первый раз из власти он ушел из-за противостояния с премьер-министром Сергеем Терещенко, то второй раз отношения не сложились с другим руководителем правительства – Даниалом Ахметовым. Взаимные обвинения потребовали вмешательства арбитра в лице главы государства. Увы, как и в первый раз, так и весной 2004 года президент страны поддержал не своего друга по комсомольской юности, а тех, кто находился ближе. Мосты  были сожжены.

Заке казалось, что оппозиция воспримет его, но и здесь, к сожалению, не нашлось людей, способных понять его и поддержать. Те, кто сам не способен был на «высокие порывы души», обвиняли его в том, что хочет быть единоличным лидером в оппозиции. Что ж, в этих упреках был резон, но с другой стороны, почему бы и нет? Ведь и по возрасту, и по опыту он многих мог научить… Увы… А сегодня те же люди говорят о том, что власти причастны к убийству Заке. А по мне виноваты все. Одни, что бросили и не поддержали, другие… Да что они говорить, с ними все ясно.

Оставшийся в одиночестве Заке не прибег к излюбленному способу снимать стресс, как этого от него ожидали. Вместо этого он занялся литературными переводами, стал делать наброски второй части своей книги «Не только о себе». Он успел отдать в печать и увидеть сигнальный экземпляр своей книги на казахском языке с переводами Хафиза, Рудаки, Хайяма, Руми и Саади, Пушкина и Лермонтова. К слову, в той же книге есть переводы нескольких стихотворений Афансия Фета, Игоря Северянина и Николая Гумилева. Кто сегодня помнит этих поэтов? Сомневаюсь, чтобы в нашей властной и бизнес-элите нашлись люди, кто бы помнил хотя бы пару стихотворных строчек этих поэтов. А Заке не просто знал, но и пытался перевести на казахский язык их стихи. Кстати, специалисты, наверное, обратят внимание на то, что все эти русские поэты увлекались Востоком и, так или иначе, отобразили его в своих произведениях. И если «Солнце русской поэзии» переводить легко довольно, то с Гумилевым, вероятно, повозиться пришлось. Ну, как перевести на казахский язык вот это:

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф…

В этой же книге «Шығыс жыры» («Восточная песня») Заке разместил и свои стихи. И пронзительнее всего стихотворение памяти Мукагали Макатаева. Именно в этом стихотворении, написанном на манер устных поэтических сказаний, Заке выразил то, что мучило его все последние годы.  И оно же отражает то, чем жил Заманбек Калабаевич последние два года: философское отношение к миру и процессам, происходящим вокруг, упоение поэзией великих…
- Много вопросов у меня, - восклицает поэт. И главный из них: «Когда мы увидим  наших рулевых?» Этот вопрос не нов для степи. О вожаках, что поведут за собой, тосковали всегда и жырау передавали эту боль. Но когда такие люди появляются, их стараются принизить, опустить до своего пещерного уровня. Так, к  сожалению, произошло и с Заке. Только простой народ всем сердцем воспринимал его и понимал, что этому человеку дано было многое…

Spik.kz