СССР: Начало конца.

20 лет назад в Москве начала работу беспрецедентная по своим последствиям для бывшего СССР и всего мира ХIХ Всесоюзная партийная конференция. Сам ход дискуссии и пять знаменитых резолюций конференции через три года в полном смысле слова перевернули мир. Реконструируемая сверху Система не выдержала «перестройки и нового мышления»: с карты мира навсегда исчезла коммунистическая цитадель СССР, а на ее месте возникли 15 новых независимых государств.

ХIХ Всесоюзная партийная конференция стала ответом цэковским геронтократам во главе с Егором Лигачевым, решительно выступившим весной 1988 года против горбачевской перестройки. Для этого, как известно, был использован избитый идеологический инструментарий - так называемое письмо Нины Андреевой «Не могу поступаться принципами», опубликованное 13 марта 1988 года в «Советской России». Одобренное секретариатом ЦК КПСС, оно было перепечатано сотнями газет страны, породив в умах рядовых граждан, горячо поддержавших очередную советскую «оттепель», смятение и разочарование.

«Три недели испуга» закончились публикацией в газете «Правда» редакционной статьи в целую полосу «Принципы перестройки: революционность мышления и действий» - жесткой отповеди коллективной Нине Андреевой. А следующим шагом по «расширению и углублению» перестройки стала подготовка к ХIХ Всесоюзной партконференции, которая должна была определить приоритеты в строительстве «социализма с человеческим лицом».

С мая 1988 года по всей стране начались выборы на этот судьбоносный форум. Было ясно, что на нем без жесткой схватки по линии Горбачев-Лигачев не обойдется. Партаппарат на местах изо всех сил пропихивал своих делегатов в Москву. Посыпанные дустом истории сталинисты по всему периметру СССР готовились дать Горбачеву последний и решительный бой.

В ЦК КПСС и центральные газеты со всей страны потоками шли письма о том, что делегаты на конференцию не избираются трудовыми коллективами, а назначаются партийными секретарями. Вот одно из таких посланий с несколькими сотен подписей (из архива автора): «На ХIХ партконференцию народ возлагает большие надежды. И от того, кто будет представлять этот форум, всецело зависит судьба перестройки. Однако ни мы, ни многочисленные наши товарищи в Житомире и области не знают своих делегатов. «Выборы» тех, кто от имени партийной организации Житомирщины будет решать судьбу перестройки на партконференции, так называемые выборы, проходили в кулуарах обкома партии. Люди возмущены тем, что первичные парторганизации остались в стороне от выдвижения делегатов. (...) То же происходило и в области в целом. Почему «избраны» от нашего имени два чина, работающие и состоящие на партийном учете за пределами нашей области? Неужели у нас нет своих достойных людей для избрания делегатами на партконференцию? (...) Но сегодня на партконференции нужны бойцы перестройки, коль уж речь идет не о «застойном» всесоюзном собрании, а о действительно судьбоносном форуме!». В письме ЦК КПСС предлагалось провести честные выборы делегатов по всей стране, чтобы «люди представляли интересы своих регионов, а не чиновников партаппарата».

Но, несмотря на то что делегирование на ХIХ партконференцию прошло по всей стране в духе единогласных выборов без выбора, и поэтому среди ее участников преобладал консервативный настрой, прежнего единодушия, царящего еще совсем недавно на партийных форумах, уже не было. К трибуне удалось пробиться делегатам, выступившим не с традиционным «одобрямсом», а с призывом к дальнейшей демократизации общества и власти. На повестку дня впервые за все годы советского правления был поставлен вопрос об изменении политической структуры в СССР.

В условиях пусть пока еще четвертинной гласности, разрешенной ЦК КПСС, «спущенной» сверху, стала очевидной вся абсурдность политической системы, при которой Советы народных депутатов служили лишь декорацией для власти КПСС, закрепленной в 6-й статье конституции СССР. Первоочередной задачей политической реформы стало четкое разграничение функций партийных и советских органов, проведение первых демократических выборов народных депутатов, формирование новых органов власти.

Пожалуй, самым ярким и вызывающим на партконференции было выступление опального тогда Бориса Ельцина, «задвинутого» в председатели Госстроя СССР. Вот что, в частности, сказал тогда Ельцин: «В ряде стран установлен порядок: уходит лидер - уходит руководство. Сейчас получается, что в застое виноват только Брежнев. А где же мы были - те, кто по 10, 15, 20 лет и тогда, и сейчас в политбюро? (...) Доголосовались до пятой звезды у одного и до кризиса общества в целом. Почему выдвинули больного Черненко? (...) Сейчас при четком заявлении генерального секретаря, что у нас нет зон, руководителей, в том числе и его, вне критики, на деле оказывается не так. Зона, черта есть, выше которой при первой же попытке критики следует окрик «не тронь!». (...) Надо наконец ликвидировать продовольственные «пайки» для, так сказать, «голодающей номенклатуры», исключить и по существу, и по форме слово «спец» из нашего лексикона, так как у нас нет спецкоммунистов. (...) Не будет осуществлен ленинский призыв «Вся власть Советам!» при столь могучем партийном аппарате. Предлагаю сократить аппарат в обкомах в 2-3 раза, в ЦК - в 6-10 раз». Это был первый человек в стране, который на партийном форуме такое сказал с трибуны. И значительная часть зала встречала это аплодисментами.

Тогда предложение Ельцина избрать высшее государственное и партийное руководство на всеобщих, прямых и тайных выборах не нашло поддержки у большинства делегатов конференции. Если общество в целом к такому повороту было готово, то партноменклатура восприняла это как гвоздь в свою гробовую доску. Конечно, история не имеет сослагательного наклонения, но если бы оно было тогда принято, то, вполне возможно, все пошло бы по-другому.

В конце работы партконференции, к которой были приковано внимание всех мировых средств массовой информации, - в СССР происходило нечто досель невиданное! - было принято пять беспрецедентных резолюций. «О демократизации советского общества и реформе политической системы», «О борьбе с бюрократизмом», «О межнациональных отношениях», «О гласности» и «О правовой реформе». По сути, это была настоящая бескровная революция.

В первой резолюции, в частности, указывалось: «Важное значение для расширения политических прав и личных свобод граждан будет иметь установление в законодательстве порядка осуществления этих прав человека на участие в управлении, на высказывание своего мнения по любому вопросу, свободе совести». Эти слова дорогого стоят в любое время и в любом обществе. А тогда, при тотальном удушении любого проявления инакомыслия и даже инакодумия, они приобретали десятикратную силу. «Конференция выдвигает как задание сегодняшнего дня бесповоротный отказ от командно-приказных методов работы партийных органов». Но самым важным в этой резолюции номер один было учреждение нового высшего органа законодательной власти - Съезда народных депутатов СССР, а также проведение выборов на состязательной и альтернативной основе.

Кроме того, на конференции была создана Комиссия по гласности. Докладчиком по резолюции «О гласности» выступил член ЦК КРСС, председатель Комиссии Александр Яковлев. По сути, эта резолюция стала манифестом о свободной печати. В ней было отмечено, в частности, «неотъемлемое право каждого гражданина на получение по любому вопросу общественной жизни полной и достоверной информации, которая не составляет государственную и военную тайну, право на открытое и свободное обсуждение любого значимого вопроса».

После ХIХ партконференции процесс падения власти КПСС пошел, можно сказать, лавинообразно. Во многих парторганах на местах тоже начались разброд и шатания. По всей стране шло быстрое низложение коммунистических идолов - и «снизу», и «сверху». В библиотеках Союза начались новые идеологические чистки: минкультуры СССР разослало письмо от 3 февраля 1988 года «О единовременном списании морально устарелой политической и экономической литературы». Вот одно из свидетельств тех времен. Лариса Корнейчук, библиотекарь профкурсов Житомира: «Я списала две с половиной тысячи книг, выпущенных до 1985 года. В списке было 15 наименований. Списала книги Рашидова, Суслова, «Избранное» Андропова, Черненко, Брежнева. Материалы партии вплоть до ХХVII съезда. Остался только Горбачев. Срок списания был до июня, сказали, что ходят и проверяют из отдела культуры, кто не списал, имеет неприятности. Кое-что оставила нелегально, разобрали потом обкомовцы». В то время тотального дефицита всего, включая книги, за 25 кг макулатуры можно было выменять, например, «Королеву Марго». Но библиотекарям запрещалось менять «произведения» Суслова с Брежневым и компанией в качестве макулатуры на другие книги по талонам за макулатуру.

Тогда письмо минкультуры СССР коррелировало с высказываниями и настроем на встрече Михаила Горбачева в ЦК КПСС 7 мая 1988 года с руководителями средств массовой информации, идеологическими учреждениями и творческими союзами. На ней редактор журнала «Знамя» Григорий Бакланов заявил, в частности: «Вопрос о личной порядочности нужно ставить в первую очередь. Не должно быть такого положения, чтобы тираж современного «руководящего» автора превышал тираж Достоевского». Всем было ясно, о чем и о ком идет речь.

ХIХ Всесоюзная партконференция стала своеобразным катализатором перестроечных процессов страны. Люди почувствовали, что свобода возможна, что социальная справедливость достижима, что собственное достоинство можно защитить, поднимаясь с колен. Но уже всего через три года оказалось, что все это - потерянные надежды и иллюзии. Благие намерения лидеров перестройки, которая пошла вразнос из-за слабости высшего руководства, видимо, плохо понимавшего, как справиться с большой и разбуженной страной, стремительных центробежных сил, экономического краха, других немаловажных причин, закончились тем, что советская коммуноимперия навсегда исчезла с карты мира.

Алла Ярошинская

РОСБАЛТ