Дмитрий Бадовский о диверсификации институтов российской власти. Статья в газете «Ведомости».

Дмитрий Бадовский о диверсификации институтов российской власти. Статья в газете «Ведомости».

С избранием Дмитрия Медведева главой государства можно начинать говорить о том, что у нас должен сформироваться институт президентской власти. Все-таки до сих пор характер института властного верховенства определялся личностью лидера, а не лидер встраивался в сложившуюся систему правил.

При Борисе Ельцине президентская власть только появилась и путь ее был отмечен всей мощью свойственных первому президенту страны исторических загогулин. При Владимире Путине произошло известное спрямление президентства в вертикаль власти с соответствующим подчинением и низведением до технического уровня всех иных властных центров и ветвей.

Эта мощь президента как безусловного властного монополиста и создавала главную головную боль в вопросах о выборе преемника и перспективе жизни после мая 2008 г. Однако как только выяснилось, что личный стиль и операционный код путинского президентства по наследству преемнику не передаются, у всех, что называется, отлегло. Для этого, правда, Владимиру Путину пришлось хотя бы на какое-то время остаться на другой государственной должности и тем самым лично подтвердить и гарантировать основополагающий вывод о том, что институт президентства в России не равен путинскому монопольному господству.

А чему он равен, как раз и призван опытным путем всем продемонстрировать третий президент России. Главное, что мы видим на сегодняшний день в формировании системы «тандемократии», - это понимание, что дальше российская политика должна работать не на основе исключительно «ручного управления», но опираясь на институты. По крайней мере, на уровне публичной политики, «пакт престолонаследия», при всех риторических фигурах о товарищеских отношениях и полном взаимопонимании, в конечном счете опирается на два институциональных по сути взаимных обязательства нового президента и премьера.

Первое заключается в том, что перераспределения полномочий и усушки президентских полномочий в пользу правительства не будет, а второе связано с констатацией того, что пришло время «более полно раскрыть конституционный потенциал» исполнительной, правительственной власти.

Понятно, наконец, и то, что развитие политической системы в сторону именно ее институциональной устойчивости вовсе не может ограничиваться только взаимной тандемной дееспособностью президентской и правительственной власти. Навык «применения институтов» и их очистки от ржавчины многолетнего простоя потребуется и для других элементов политической системы.

Парламент должен вновь стать местом для дискуссий, пусть для начала это будут хотя бы и реальные политические обсуждения внутри доминирующей над всеми иными партиями «Единой России». Одновременно с точки зрения обеспечения институционального качества политического процесса когда-нибудь стоит научиться пользоваться и такими типичными демократическими процедурами, как парламентские расследования или досрочные выборы в национальный парламент в случае поражения правящей партии на региональных выборах.

По-хорошему, следовало бы восстановить и реальную конституционную роль Совета Федерации как верхней «палаты регионов» Федерального собрания. И здесь вряд ли можно обойтись без новых принципов его формирования или прямой выборности.

Несомненны и задачи обеспечения независимости и дееспособности судебной власти, благо желание решать этот вопрос довольно близко новому главе государства. Параллельно следует привести к какому-то логическому состоянию и реформу прокуратуры, которая после выделения Следственного комитета явно еще не может считаться доведенной до ума.

Наконец, было бы уместно несколько усовершенствовать и сделать альтернативными нынешние непрямые выборы глав регионов, если уж нет политической возможности вернуться к прямому народному голосованию. Заодно следовало бы ограничить и сроки пребывания губернаторов во главе территорий. Не более двух пятилеток подряд в одном субъекте Федерации - вполне разумно.

Будет ли такая или примерно такая программа действий реализована, пока утверждать сложно. Однако о том, что российский правящий класс в ближайшие годы объективно может начать осознавать необходимость именно институционально развивающейся демократии, осторожно говорить, пожалуй, можно.

Ближайшее будущее, вполне вероятно, приведет к формированию внутриэлитного консенсуса по поводу того, что в России следует зафиксировать «далеко и надолго» более сбалансированную и институционально определенную формулу правления. Речь не будет идти о закреплении именно двоецарствия, но о желании элит окончательно уйти от модели политически моноцентричной, суперпрезидентской республики.

Вызревание такого желания сформировавшихся за последние полтора десятилетия элит вполне можно понять, ведь пройдя этап становления, укрепления своих позиций, накопления статусов и собственности, они теперь уже перестают быть «новой элитой», «элитой передела». Но хотят превратиться в стационарный правящий класс, заинтересованный в гарантиях от новых переделов, долгосрочном сохранении своих позиций, наследовании социальных статусов, а значит - в стабильности и устойчивости институциональных «правил игры».

С другой стороны, демократические институты - это такая штука, которая нужна для перемен, а не для полной и окончательной стабилизации. Поскольку они есть инструмент согласования интересов и механизм осуществления желаемых политических, экономических и социальных изменений. И если уж разговор о необходимости инновационной стратегии развития власть ведет сегодня не для галочки, а всерьез, то тогда руль политики и в отношениях с элитой, и в отношениях с обществом не может иметь всего лишь два «вертикальных» положения - «всем стоять» и «выполнять что сказали».

Возможности ручного управления не беспредельны, а функционирование личностей как институтов в любом случае ограничено во времени.

Автор - заместитель директора Института социальных систем