Конструктивное фиаско грузинской оппозиции. 

Юлия ГОРЯВИНА

Поезд грузинского парламентаризма, пережив чрезвычайную остановку, вновь набирает скорость. Даже если злодеи на этот раз и не заложили под небо бомбу с часовым механизмом, опасность взрыва весьма велика, учитывая колоссальный динамитный потенциал самих пассажиров с их чисто грузинским темпераментом и способностью артикулировать все проблемы вслух - громко, страстно и беспрерывно...

Накануне парламентских выборов (которые, по мнению многочисленных иностранных наблюдателей, прошли без серьезных нарушений) уходящий депутатский корпус утвердил ряд важных новшеств. Во-первых, численность депутатов нового парламента была сокращена с 230 до 150. Во-вторых, изменен принцип формирования избирательных комиссий.

По предварительным итогам, в новый грузинский парламент прошли 120 депутатов от правящей партии "Единое национальное движение" (59,9% голосов по партийным спискам плюс 71 мажоритарный депутат). Остальные 30 мандатов распределятся между блоком "Объединенная оппозиция" (17,65% плюс 2 мажоритария), считавшимся основным конкурентом партии власти, умеренно оппозиционной партией "Христианско-демократическое движение" (ХДД) (8,22% плюс 6) и радикально оппозиционной Лейбористской партией Грузии (ЛПГ) (7,56% плюс 6). 2 мандата по мажоритарным округам получила Республиканская партия.

Оппозиция рассчитывала на большее. "Объединенная оппозиция" заявляет, что результаты были подтасованы, и не принимает "официальных итогов выборов". Один из лидеров блока - Давид Гамкрелидзе - считает, что оппозиционные партии могут отказаться от своих мест в парламенте. Лидер ЛПГ Шалва Нателашвили в эфире грузинского телеканала "Рустави-2" объявил о готовности ЛПГ отказаться от мест в парламенте (правда, лишь в том случае, если от мандатов откажутся также депутаты других оппозиционных движений). Лидер ХДД Георгий Таргамадзе заявил, что его партия поддержит мирные формы протеста, но это - предмет консультаций.

Поствыборный грузинский дизайн анализирует эксперт Информационно-аналитического центра по изучению общественно-политических процессов на постсоветском пространстве Александр КАРАВАЕВ (Москва).

- Можно ли, по Вашему мнению, назвать прошедшие в Грузии выборы честными?

- В данном случае необходимо учитывать не только обстановку в период непосредственной подготовки к выборам и их проведение, но и те обстоятельства, которые предшествовали предвыборной кампании - доступ к СМИ, к избирателям, к другим ресурсам, которые позволяли бы оппозиции репрезентировать свою политическую платформу. Когда равных условий для оппозиции и партии власти нет - а именно это наблюдалось в Грузии, - мы не можем назвать такие выборы справедливыми. Так же, к слову, эксперты оценивают выборы во всех постсоветских странах, за исключением тех из них, где укрепилась демократическая традиция, - в странах Прибалтики, Украине и Молдове. В остальных государствах о справедливости со стороны власти говорить не приходится.

Однако то понимание "справедливости" и "честности", которое у нас официально утвердилось, сводится лишь к проблеме честности подсчета голосов. Это понимание было привнесено на постсоветское пространство во время первых электоральных мониторингов, проводимых ОБСЕ и ПАСЕ еще в середине 90-х.
Если представители наблюдательных комиссий и иностранных делегаций, присутствующие во время подсчета голосов, видят, что никаких серьезных нарушений нет, то выборы оцениваются как честные. Это и произошло сейчас в Грузии. На прошедших выборах, например, не было неожиданных отключений освещения, во время которых могли бы произойти вбрасывания дополнительных голосов, и т.п. фокусов. При том, что наблюдатели присутствовали практически на всех 680 участках (их в Грузии, по сравнению с РФ, не так много).

Существует определенный "избирательный закон": если отставание оппозиции от правящей партии (или лидера) превышает 10-12%, то можно сказать, что подсчет голосов был честный, так как при наличии подобного количества наблюдателей "вброс" голосов в большом количестве невозможен. Одним словом, "нормальный" административный ресурс, который не будет резать глаза, дает правящей партии в среднем от 8% до 12% дополнительных голосов. По всей вероятности, именно это и произошло в Грузии.

Не думаю, что, как заявляет "Объединенная оппозиция" Левана Гачечиладзе, они выиграли выборы. Положим, от нескольких комиссий, на которых присутствовали их представители, у них были данные, что они лидируют. На некоторых участках результаты оказались отменены. В целом, однако, видно, что партия Саакашвили выиграла.
Говорить, что именно подсчет голосов "украл" у оппозиции победу, я бы не стал. Но, конечно, при более высоком проценте голосов она могла бы претендовать на большее количество мест в парламенте.

- С чем связано принятие решения об уменьшении числа депутатских мест? И повлияло ли это как-то на исход выборов?

- Это было сделано прежде всего для большей управляемости парламента: ведь теперь президентской власти легче непосредственно влиять на каждое "кресло". Это также позволило партии власти перекроить территории окружных избирательных участков для разбавления, например, мест компактного проживания армян либо азербайджанцев лояльным грузинским электоратом.
Ясно, что Саакашвили все предвыборные месяцы очень внимательно работал над тем, чтобы нарастить свое партийное преимущество и снизить активность оппозиции. Вплоть до конца января оппозиция была настроена достаточно решительно. Потом выступления прекратились. Сначала казалось, что волна митингов утихла лишь на время, а выяснилось, что она спала вообще. Перед выборами происходили, конечно, уличные собрания, но незначительные - их численность доходила до 3-5 тыс. человек. И то, что волна митингов сошла на нет, нельзя объяснить одним фактором давления со стороны властей. Очевидна, скажем так, и некоторая дезорганизация в стане лидеров оппозиции.

- Почему, на Ваш взгляд, оппозиция не смогла объединиться? Вообще, по каким ключевым вопросам проходит в Грузии водораздел между властью и оппозицией?

- Единственная общая идея оппозиции - создание в Грузии парламентской республики, в которой были бы урезаны полномочия президента.
Но именно с января, когда оппозиционеры могли еще что-то решить накануне майских выборов, объединившись в единый блок, стало ясно, что это не получится.

- Почему? Ведь в этом случае оппозиция не растеряла бы голоса, поданные за партии, не преодолевшие в итоге 5-процентный барьер...

- Прежде всего надо иметь в виду, что у каждой из оппозиционных партий есть определенные контакты с Саакашвили. Не лично с ним, а с людьми из его окружения, которые "наблюдают" за политическим процессом внутри Грузии. Каждой из партий было обещано определенное число мест в парламенте - именно для того, чтобы они не выступили единым фронтом. В период с ноября по январь был такой накал страстей, что казалось: оппозиционеры на контакт с Саакашвили не пойдут. Однако, судя по всему, они пошли на контакт и согласились ему подыграть. Это, разумеется, лишь версия. Но реалии таковы - объединение не случилось.

Если проследить, например, за ЛПГ, то она ни с кем никогда не объединялась. Она репрезентирует себя в Грузии как наиболее независимая от внутренних сил и не готовая вступать в альянсы и предвыборные блоки. Правда, они могут вести переговоры, заключать краткосрочные сделки, но вступать в единый блок с тем же Леваном Гачечиладзе они отказались. Причину отказа, надеюсь, озвучат сами лидеры ЛПГ.

- Как, по Вашему мнению, будут развиваться отношения Саакашвили с оппозицией в парламенте? Сможет ли она объединиться для совместной работы или же Саакашвили продолжит ее "разводить"?

- К сожалению, похоже, им не удастся создать в парламенте какой-то блок. Сегодня они раздроблены, и вряд ли эта раздробленность исчезнет. Но у них все равно есть много вариантов деятельности внутри парламента. Они могут, например, бойкотировать его заседания. Правда, такое действие имеет ограниченный ресурс: если бойкот затянется более чем на месяц, правящая партия сможет упрекнуть оппозиционеров в том, что, пройдя выборы и получив места в парламенте, они не работают. С другой стороны, оппозиционеры могут работать в парламенте, избрав тактику постепенной инфильтрации в комитеты, сотрудничества с депутатами из правящей партии - для того, чтобы оказывать на них влияние. Не надо забывать, что в партии власти люди разные, и в ходе обсуждения законопроектов оппозиция могла бы найти общий язык с некоторыми из них.
Правда, ресурс такого действия незначителен. Диалог оппозиции с правящей партией в недрах парламента осложняет и то, что Нино Бурджанадзе (идеолог компромиссной линии) не будет работать в этом парламенте - вместе с рядом своих сторонников она заявила, что на выборы не идет.

К слову, Саакашвили явно разочарован таким ходом событий. Он воспринимал Бурджанадзе как союзника и партнера. В ближайшее время, по всей вероятности, мы увидим какое-то новое лицо, находившееся у Саакашвили в кадровом резерве...

- Какова перспектива развития ситуации в Грузии? Грядет стабилизация?

- Сейчас нет оснований для того, чтобы ситуация дестабилизировалась. Если сравнивать с положением дел в ноябре прошлого года, то сегодня все выглядит иначе. Для Грузии кризис имеет свои ритмы и связан с тем, как Саакашвили выстраивает свою "вертикаль власти", с какими людьми работает, каким образом идет перераспределение ресурсов. Всплеска уличной оппозиционной борьбы в ближайшее время не будет. У Саакашвили наверняка есть "домашние заготовки" на случай того, если подобная ситуация возникнет: возможное обострение ситуации в Абхазии либо, наоборот, достижение некоего компромисса на ближайшей встрече с Дмитрием Медведевым 5-6 июня на Экономическом форуме в СПб. С нынешним раскладом сил в парламенте у Саакашвили больше возможности для маневров, чем имелось с января по май. Если он справился со всеми трудностями, которые угрожали его власти в тот период, то летом у него, по-видимому, проблем не будет.

Комментарий // Кахадер ДЗАГАНИЯ, идеологический секретарь Лейбористской партии Грузии (Тбилиси)

- Эти выборы были сфальсифицированы! Саакашвили устроил так, что партия "Единое национальное движение" получила большинство голосов. На выборах активное участие принимали полиция, госбезопасность. Они силой заходили на участки и помогали партии власти. Помогали - это мягко сказано! Они брали бюллетени и забрасывали в урны.

Нельзя сказать, что мы доверяем иностранным наблюдателям, присутствовавшим на выборах. Такие люди, как Метиос Йорш (руководитель парламентской делегации ПАСЕ) и др., получали взятки от Саакашвили, от правительства. Они не могут быть объективными! Что бы ни говорили наблюдатели (о том, что на участках не было нарушений), им нельзя верить. Не только "вбрасывали" голоса, но даже не давали возможности отдать голоса тем людям, которые поддерживают оппозицию. Их блокировали, им угрожали арестом. Выборы проводились не ЦИКом, а МВД Грузии. Если бы не административный ресурс, Саакашвили не перешел бы, наверное, 5-процентный барьер. Такая разница, уверен, возможна!
В Грузии оппозиционная сила очень большая, но сейчас у нас нет возможности использовать данный ресурс. У нас нет демократических возможностей для проведения голосования и агитации.

Если говорить об эскалации напряженности между грузинским и российским правительствами, то она как раз на руку оппозиции. В Грузии и народ, и оппозиция говорят о том, что необходимо урегулировать отношения с Россией, сделать их теплее, восстановить добрососедские связи. Сейчас ситуация напряженности работает против Саакашвили.

У нас с демократией очень плохо: если смотреть по балльной системе - ниже нуля. Так что главный вопрос дискуссии оппозиции и власти - восстановление демократии. У нас сейчас всё диктует Саакашвили!

ЛПГ - радикальная оппозиция, а т.н. "Объеденная оппозиция" склонна к диалогу с режимом. Например, в январе они вели переговоры с Нино Бурджанадзе, а мы предлагали проводить перманентные акции, манифестации, не идти на контакт с властью. Против Саакашвили оппозиция едина. Но думаем мы все по-разному...

26.05.08