Сергей Маркедонов: Насколько оправдана жесткая риторика РФ в отношении Грузии?

Насколько оправдана новая волна брутальности в апреле 2008 года? Если внимательно посмотреть на итоги Бухарестского саммита НАТО, то Грузия пролетела мимо «Плана действий по членству» в Альянсе (хотя итоговое коммюнике зафиксировало североатлантические перспективы Тбилиси). Могло быть и хуже (прием в программу ПДЧ, интенсификация контактов с НАТО), могло быть и лучше (злосчастный пункт 23 не был бы включен в итоговый документ). Но в целом, саммит показал, что далеко не все на Западе в восторге от такого партнера, как Грузия. Вслед за этим прошли досрочные выборы в Италии, на которых успех сопутствовал «другу Сильвио», у которого традиционно присутствуют симпатии к России. Как говорится, «нашего полку прибыло». Следовательно, надо постараться не допускать грубых ошибок, предоставляя их совершать Саакашвили и К. Тем паче, что внутри Грузии все далеко от розового оптимизма. Уход в отставку не только одного из символов «революции роз», но и одного из наиболее сильных политиков Нино Бурджанадзе (с перспективами ее перехода в оппозицию), жесткая парламентская борьба (где власть имеет все шансы пережать с использованием административного ресурса). Добавим сюда и тот факт, что в самой Грузии многие интеллектуалы (например, Пата Закарейшвили) публично раскритиковали мирные инициативы Михаила Саакашвили по Абхазии, обвинив последнего в использовании пиаровских инструментов. Таким образом, конъюнктура (и внешнеполитическая, и внутриполитическая) складывается далеко не в пользу президента Грузии и его команды. А тут еще и прошедшие в январе президентские выборы, расколовшие страну почти пополам между властью и оппозицией.

И на этом фоне следует череда заявлений по поводу того, что Москва готова применить военную силу в случае военных действий со стороны Грузии. Как - будто и без этого не понятно, что российские миротворцы не позволят Грузии сделать блицкриг (как это уде намеревались сделать грузинские ястребы в 2004 году)? Зачем, как говорится настраивать против себя большую часть возможных партнеров. В данной ситуации я не говорю уже о США и ЕС. Сегодня «грузинскую рубашку» примеряют на себя все без исключения страны СНГ. У каждой есть свои «скелеты в шкафу», начиная от Крыма и заканчивая районами с компактным проживанием русского населения, искусственно сконструированными советской властью административно-территориальными образованиями. А потому такая жесткость не будет принята никем в СНГ. Автор не оговорился. Никто из государств СНГ такую риторику не поддержит, включая и Казахстан с Белоруссией. Вот что пишет о сотрудничестве Казахстана и Грузии известный казахстанский политолог Досым Сатпаев: «Казахстан, в отличие от других постсоветских стран, не выступает в роли просителя, а рассчитывает лишь на взаимовыгодное сотрудничество. Получается, что рычагов давления на Астану у Москвы не так много, кроме, разве что, транзитной зависимости Казахстана от России, но это и заставляет республику искать другие экономические контакты. Именно поэтому Кремль вряд ли предпримет какие-либо действия, чтобы укрепившийся экономический союз Грузии и Казахстана распался, так как это может вызвать негативную реакцию в Астане, которая имеет собственное видение того, какое место должна занимать страна на территории бывшего Советского Союза». Хочу напомнить, что в 2006 году жесткая риторика Кремля не вызвала понимания даже в Белоруссии.

И снова хотелось бы вернуться к прагматизму в выборе риторики. Для того, чтобы действительно иметь возможность применения силы в Абхазии и в Южной Осетии, необходимо создать благоприятный информационный фон не только внутри страны, но и за ее пределами. Почему американская операция в Ираке в 1991 году была успешна, а сегодняшние действия в той же стране воспринимаются, как катастрофа? Не в последнюю очередь потому, что операции-1991 предшествовала продолжительная и эффективная кампания по позиционированию США, как гаранта демократии и сохранения целостности межгосударственных границ. Операция же 2003 года (проводимая под лозунгами борьбы с мировым терроризмом) против светской страны, которая реально боролась с радикальными исламистами, с самого начала казалась бессмысленной и неоправданной. А потому реальные результаты борьбы за Ирак (рост исламского фундаментализма, охлаждение между Вашингтоном и Анкарой, укрепление влияния Ирана, как общеисламского гегемона на Ближнем Востоке) кажутся еще более ужасающими.

В 2008 году Грузия активно реализует второй этап информационной кампании по «разморозке» этнополитических конфликтов в Абхазии и в Южной Осетии. В течение 2004-2007 гг. Тбилиси удалось, провоцируя Россию, втягивая ее в мелкую «рубку», представить конфликты в Грузии, как противостояние «молодой постсоветской демократии» и имперской России. Сегодня Грузия стремится позиционировать эти конфликты, как арену борьбы России и Запада. В этой связи не продуманные до конца действия и жесткие заявления работают во благо Грузии и ее национальных интересов. Все цитаты российских официальных лиц, выдержанных в духе «мироновской речи» цитируются и транслируются грузинскими СМИ тысячекратно. Их повторяют дипломаты, представители Грузии за рубежом.

И это становится реальностью. Именно это, а не гибель 50 осетин за три года противостояния Тбилиси и Цхинвали в течение 2005-2008 годов становится предметом обсуждений на Западе и на Востоке. И никто в США и в Европе не знает про раздачу орденов грузинским военным после штурма Тлиаканы. про празднование дня грузинской артиллерии, посвященного годовщине победы над «абхазскими сепаратистами» под Сухуми в марте 1993 года, про регулярные провокации в Гальском районе, про последовательный срыв Дагомысских и Московских соглашений, про «абхазское правительство в изгнании» без этнических абхазов . И я уже не говорю про то, что сами конфликты начала 1990-х гг. неизвестны даже видным специалистам США и Европы по проблемам СНГ. Недавно один видный американский политолог поинтересовался у меня, почему же абхазы не хотят брать грузинские паспорта. Когда я ответил ему, что из довоенной численности абхазского населения (93 тыс. чел) погибло порядка 2-3 тыс. чел. (что можно считать гуманитарной катастрофой), то он был неприятно удивлен.

Однако все это становится неизвестно потому, что российская дипломатия не преследует прагматичных и реалистичных целей. Главный враг- это «оранжевый Запад» и его хитрые марионетки из Тбилиси. А потому что толку переводить время и деньги на убеждение. Все равно нас не услышат, а если и услышат, то проигнорируют. Все, как по Маяковскому (кстати, уроженцу Имеретии), «со всех сторон блокады кольцо и пушки смотрят в лицо». Примерно также российская бюрократия размышляла по поводу своих действий против «больного человека Европы» Оттоманской Порты. Отказ от трезвого диалога и торга с Западом, стремление наказать несговорчивых османов привели империю к крымской катастрофе. Наверное, сравнение покажется преувеличением. Отметим лишь, что алгоритм схожий. Как и большая Порта в середине 19-го века, так и маленькая Грузия начала века 21-го провоцируют Россию, надеясь столкнуть ее лбами с Западом (чьи ресурсы тогда и сейчас много больше российских). Именно эту цель грузинской политики (отвлечение внимания от внутренних проблем, отказа от диалога с Абхазией и Южной Осетией) своими жесткими действиями объективно реализуют российские политики. Несознательно, но, так получается. Как говорится, хотели, как лучше...

Между тем, у России должен быть свой проект действий по отношению к мятежным автономиям. Во-первых, РФ, как правопреемник СССР имеет права не только на долги бывшего Союза, но и на историческую и политическую ответственность за безопасность и стабильность на одной шестой части суши. Во-вторых, именно эта обеспокоенность толкает Москву на то, чтобы обращать внимание на провальные попытки построить этнонационалистчиеские государства (что и стало реальной причиной конфликтов в Абхазии и в Южной Осетии). В-третьих, именно Москва должна показать свою позитивную роль в урегулировании конфликта. Именно Россия в течение периода, начиная с 1992 по 2004 гг. обеспечивала позитивную динамику разрешения конфликтов, и не она начала их «размораживать». Так зачем же сегодня принимать участие в грузинском проекте, сталкиваться лбами с Западом, грозить Тбилиси применением силы, при этом привлекая к Грузии симпатии малых государств? Россия должна вести свою игру, а не быть ведомым объектом провокаций. В конце концов, задача дипломата найти такие формулы, которые показывают скрытый смысл, действия по принципу «умному достаточно». Что было бы, в самом деле, если бы российские политики всего лишь заявили, что не одобряют и никогда не примут агрессивных действий официального Тбилиси и считают неприменение силы наиболее оптимальным способом разрешения конфликтов. Все без исключения угадали бы истинный смысл действий России, но это не вызвало бы прямого раздражения и криков о спасении в адрес Брюсселя и Вашингтона. Особенно при условии, что такие заявления дополнялись бы прицельным воздействием на западное политико-экспертное сообщество. Следовало бы также доходчиво разъяснить, что Грузия сегодня - это государство, дестабилизирующее ситуацию в американском тылу (фронт - Ближний Восток). Провал блицкригов в Цхинвали и в Сухуми автоматически повлечет за собой смену режима в Тбилиси, и новое грузинское правительство будет, как минимум, гораздо менее предсказуемым. По крайней мере, прагматичный торг был бы гораздо полезнее «патриотического» сотрясания воздуха. В общем, нельзя вести свою игру по чужим правилам.

Сергей Маркедонов - заведующий отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа, кандидат исторических наук

Полная версия опубликована на сайте http://www.politcom.ru/