Ia-centr.ru публикует аналитические материалы участников Международной медиашколы «МедИАЦия», осуществляемой при поддержке фонда Президентских грантов.
Постсоветское пространство – регион, который подразделяется на несколько микрорегионов: центральноазиатский, южно-кавказский и восточно-европейский (Беларусь, Украина, Молдова), а также связующие – каспийский и причерноморский регионы по сути – пространство распадающееся. Если посмотреть на политико-экономические связи между странами, они либо очень слабые, либо отсутствуют вообще. Бывшие постсоветские республики стараются выработать собственный внешнеполитический курс, где для одних приоритетом является евразийская интеграция, для других – преимущественен прозападный вектор, а некоторые стараются придерживаться некого баланса. Следовательно, даже относительно отдельного макрорегиона, внешним игрокам не удается выработать единую повестку, которая позволила бы создать общие правила при выстраивании отношений с государствами этих регионов. Возможно, этот фактор значительно затруднил работу СНГ или других региональных объединений, например, ОЦАС (организация «Центральноазиатское Сотрудничество»), ГУАМ (организация за демократию и экономическое развитие), ОДКБ (организация Договора о коллективной безопасности) и т.п. А сегодня предметом пристального внимания становится относительно новое объединение на постсоветском пространстве – ЕАЭС.
Постсоветское пространство – важный регион в ареоле национальных интересов РФ. Это ближайшие соседи, которые вне зависимости от их размера и экономической мощи играют значимую роль в выстраивании российского внешнеполитического вектора.
На этом этапе для становления РФ в качестве одного из центров многополярного мира, на постсоветском пространстве Россия делает акцент на ЕАЭС, в котором она – основной хребет. По этой причине, зачастую на Западе ЕАЭС воспринимают как попытку России реинкарнировать СССР, но организация постепенно субъективизируется на международной арене. На сегодняшний день ЕАЭС – это пример интеграционных тенденций на постсоветском пространстве, пусть даже охватывает не все страны бывшего Советского союза, но прежде, чем перейти к реализации более масштабных проектов, например, концепции Большого евразийского партнерства, важным представляется учет предыдущего опыта – нужно показать и доказать общность евразийского проекта для всех стран-участниц ЕАЭС, дабы сделать его привлекательным для потенциальных стран-членов, которыми в среднесрочной перспективе могут стать, например, Узбекистан, Туркменистан и Азербайджан.
Следовательно, наряду с углублением интеграции, необходимо делать акцент на формирование положительного образа Союза как в странах-участницах, так и за ее пределами. Но анализ информационных полей стран ЕАЭС, проведенный центром по изучению перспектив интеграции и выведенный медиаиндекс показывают, что системной работы в информационной сфере по продвижению информационной повестки в ЕАЭС практически нет, а она необходима [1].
В то время как Россия старается усилить евразийскую интеграцию, ее восточный сосед – Китай – уже приступил к глобальному плану развития мира. Главный экономист по развивающимся рынкам Citigroup Дэвид Любин считает, что китайские чиновники, реализуя экономические проекты, отрицают, что это часть геополитической игры: «Но они, конечно, наводят на мысль о том, что таким образом закладываются основы Pax Sinica – огромного дружественного Китаю экономического пространства, которое в зависимости от предпочтений говорящего может рассматриваться как «сообщество стран, объединенных общими интересами», или как «зона поклонения» [2].
Одним из ярких примеров становления Китая в качестве мировой финансовой идеологической силы является китайская инициатива «Один пояс, один путь». Нужно понимать, что для Китая создание инфраструктуры ОПОП – это прежде всего обеспечение безопасности основных сухопутных путей экспорта нефти. Один из основных отрезков Нового шелкового пути, который уже реализуется – это китайско-пакистанский экономический коридор, в который Китай вложил около 30 млрд. долл. за последние 20 лет и предполагается, что вложит еще 30 млрд. Для сопоставления – это объем вложения во все африканские страны и многократно превышает объем вложения Китая в Россию [3]. Амбициозные планы, касающиеся ОПОП, затрагивают и Россию, и постсоветские страны, через которые планируется проложить определенные маршруты. Однако по ним в основном будет происходить поставка китайских товаров в Европу. Россия в целом поддерживает этот глобальный проект, но с учетом собственных национальных интересов и равноправия, а большинство постсоветских стран становятся бенефициарами китайских вложений, которые в большей мере направляются в инфраструктурные или ресурсодобывающие проекты. Но в России понимают, чем может обернуться «слепое» соглашение с выдвинутыми китайскими инициативами. Поэтому, если об инициативе «Один пояс, один путь» Си Цзиньпин заявил в 2013, уже в 2015 году в России было заявлено о концепции «Большая Евразия» [4]. Будут они друг друга дополнять или же конкурировать – покажет время. Но Китай, исходя своих из финансовых возможностей, может себе позволить инвестировать в крупномасштабные проекты, у России же показатели в этой сфере гораздо скромнее.
С самого начала нового исторического этапа – приобретения независимости республиками стран постсоветского пространства – КНР придает большое значение отношениям со странами бывшего СССР. Приоритетная цель КНР заключается в процветании, которое достигается с наименьшими затратами, если личная выгода извлекается целым регионом. Именно поэтому главная цель внешнегосударственной политики Китая в постсоветском регионе заключается в углублении экономических связей, которые предполагают снижение возможности проникновения пантюркизма и исламского фундаментализма в Китай, а также борьбу с различными идеологиями внутри страны с помощью повышения социально-экономических показателей в государствах бывшего СССР.
С каждым годом между КНР и бывшими союзными республиками улучшаются и стабилизируются экономические связи, что приводит к укреплению позиций Китая в регионе. При этом Китай сохраняет свои позиции, несмотря на примыкание некоторых стран региона к стабильным европейским рынкам и вовлечение его в достаточное количество программ, заключающихся в многостороннем сотрудничестве с Евросоюзом. Заинтересованность Пекина в этих государствах заключается в создании устойчивого экономического базиса, который со временем позволит приблизиться Китаю к рынкам Европы. Достижение этой цели раскрывает для Китая новые горизонты экономической экспансии европейских рынков путем предоставления широкому потребителю товаров, инвестиций и рабочей силы.
Центральная Азия – регион пристального внимания КНР, в которой Поднебесная инвестирует миллиарды долларов в различные проекты, но инфраструктурные - являются приоритетными, так как обеспечивают долгосрочную выгоду стране, выдвинувшей концепцию «Одни пояс, один путь». С одной стороны, китайские инвестиции могут серьезно повлиять на расклад сил в Центральной Азии и склонить постсоветские республики в китайскую сторону, но с другой – рост китайского влияния, а также неудачный опыт некоторых стран, получивших китайские кредиты, настораживает центральноазиатские страны, а также Москву, которая старается продвигать евразийскую интеграцию в рамках ЕАЭС. Но цифры говорят сами за себя. В период с 2000 г. до 2013 г. товарооборот между КНР и пятью центральноазиатскими республиками бывшего СССР – Туркменией, Узбекистаном, Казахстаном, Киргизией, и Таджикистаном, увеличился почти с 2 млрд. до 50 млрд. долларов, затем из-за падения цен на нефть немного снизился. [5]. Однако эти показатели многократно превышают товарооборот этих же стран с Россией. Для правительств указанных стран китайские инвестиции были рассмотрены практически как единственный способ для стимулирования экономики и сохранения политической стабильности. Экономист ЕБРР по Центральной Азии Агрис Прейманис, оценивая инвестиционные потребности стран Центральной Азии и роль Китая в нем, отмечает: «Активность Китая во всех секторах растет, и невозможно представить, что западный или российский капитал займет место китайского». Такое мнение могут поддерживать следующие цифры: китайские компании в нефтедобывающем секторе Казахстана немного уступают «Казмунайгазу», где их доля составляет 20-25 % от всей нефтедобычи. 61 % экспортируемого газа из Туркмении, по показателям на 2014 год, направлялся в Китай, где большую роль сыграло открытие в 2009 году газопровода Центральная Азия – Китай, который в основном был построен на китайские кредиты. В Киргизии и Таджикистане Китай также инвестирует в нефтеперерабатывающий сектор, цементные заводы, строительство дорог и т.п. – то есть все, что поможет успешно проложить ОПОП [6]. По показателям на 2015 год, китайские инвестиции превышали российский почти в десять раз [5].
Интересы КНР, связанные с Южным Кавказом, в отличие от интересов в Центральной Азии на современном этапе не представляются стратегически выверенными, поэтому не являются настолько приоритетными по сравнению с интересами ведущих стран мира, как США и Россия. При этом совершенно очевидно, что Китай предпочитает углублять и расширять свое экономическое влияние в государствах Южного Кавказа, как и в иных государствах мирового пространства с целью экономической экспансии внутренних рынков. КНР четко представляет интерес южно-кавказских государств, проявившийся в возникновении новых точек соприкосновения с глобальными державами. Основываясь на своих убеждениях, Китай в разрезе прагматизма рассматривает территорию - расположенную от Черного моря до Центральной Азии - как адекватное вложение принадлежащих ему политических и экономических ресурсов. Азербайджан, республика богатая сырьевыми ресурсами, а также прилегающая к каспийскому шельфу, не может оставить равнодушным Китай, республику, нуждающуюся в природных ресурсах. С Грузией Китай также будет расширять взаимоотношения, в основном в экономической и сельскохозяйственной сферах. Уже сейчас Китай является одним из ключевых торговых партнеров для Грузии. Можно предположить, что в рамках различных проектов, которые имеют своей целью осуществлять поставку китайских товаров в Европу, Пекин постарается воспользоваться выгодным геостратегическим положением страны и использовать ее как один из транспортных коридоров. Именно поэтому наибольшие китайские инвестиции поступают в большинстве в транспортную сферу, не отказывая Грузии в инвестировании энергетических проектов. На новый уровень выходят и китайско-армянские отношения. Растет количество китайских инвестиций в республике, участие китайской стороны в различных энергетических проектах, в сфере информационных технологий, сельского хозяйства, а также в военной сфере, доказывают тенденцию углубления двустороннего взаимоотношения. С января 2020 года вступил в силу безвизовый режим между КНР и Арменией. «Китай создал себе базу на Ближнем Востоке и Кавказе размером с государство. Нет сомнений, что Армения приютит Ноев Ковчег, следующий в Сирию, Иран, Ирак, Турцию, и Курдистан. Вот это игра по-крупному, а не базы в Джибути строить. Все думали, кто же станет бенефициаром в борьбе за Армению – США или Россия. И им стал Китай. Очередной триумф российского МИДа, который теряет одну советскую республику за другой», - отмечает китаевед Вавилов Н.Н [7].
Отношения Китая с Украиной, Белоруссией и Молдовой также расширяются, что нельзя сказать про РФ, особенно в отношении с первой, хотя казалось бы, цивилизационная близость между этими восточноевропейскими странами и Россией должна бы стать залогом самых тесных взаимоотношений, но по факту возникает очень много расхождений, которые приводят к выработке таких повесток, которые зачастую не совпадают с российской, а то и противоречат ей. Важная веха в российско-украинских отношениях – события 2014 года, которые повлияли не только на две страны, а практически на все мировое сообщество и привели к серьезным сдвигам и переориентации приоритетов внешнеполитической деятельности стран, в частности России на восток. Хоть за последние годы углубляется китайско-украинское сотрудничество, у последний - четко выраженный приоритетный вектор внешней политики, направленный на интеграцию в западные альянсы, что в первую очередь играет явно не на руку России. Вероятнее всего проблемные точки в двусторонних отношениях в кратко или среднесрочной перспективе не удастся решить, а конфликт на Донбассе дополнит список замороженных конфликтов на постсоветском пространстве. С Белоруссией Китай в основном сотрудничает в рамках продвижения проекта «Экономического пояса Шелкового пути». Примечателен факт отмены визового режима между странами, создание индустриального парка «Великий камень» и участие Китая в большом количестве торговых проектов. Хотя Белоруссия – страна-участница ЕАЭС, и даже существует идея о создании союзного государства России и Белоруссии, сегодня все чаще звучат заявления и мнения о ее несостоятельности, принимая во внимание возникающие спорные вопросы в тех или иных областях, которые чаще удается урегулировать с прямым участием лидеров стран. В 2020 году Белоруссия стала страной председателем в ЕАЭС. Возможно, это приведет к выработке более тесных связей, как в самой организации, так и вне нее. Важным моментом в отношениях Молдовы и Россия являются попытки разрешения Приднестровского конфликта, однако пока значительных результатов не удалось достичь. Можно предположить, что сближении курса политики стран постепенно будет происходить с интеграцией Молдовы в ЕАЭС, где она сейчас страна-наблюдатель. Успешно развивается китайско-молдовское экономическое сотрудничество. Китай предоставляет гранты на модернизацию таких сфер, как таможенный контроль, информационные системы МВД, строительство парка солнечных батарей и т.д.
Несмотря на указанные количественные показатели и вопреки распространенному мнению о конкуренции, Китаю и России пока удалось избежать открытого столкновения в регионе. Хотя и у России, и у Китая есть собственное видение, касающиеся регионального порядка в центальноазиатском регионе, и в целом на постсоветском пространстве, однако пока что обоим государствам удается согласовать здесь свои интересы, где, конечно, велик фактор усилий российской и китайской элит, которые всячески стараются не создавать очаг напряжения. К тому же примечательно виденье Москвы и Пекина относительно Евразии. Если брать часть этого макрорегиона – Центральную Азию – с точки зрения России, Китай в этом регионе нашел себе опору, а в китайском видении Россия сохраняет здесь свое наследие. К тому же обе страны входят в такие интеграционные объединения, как ШОС и БРИКС, где происходит их сближение и выработка по многим вопросам единой повестки в евразийском регионе.
Следовательно, в целом, на сегодняшний день открытая конкуренция между двумя странами не прослеживается, но преимущество скорее на китайской стороне, в частности, из-за экономической мощи последней. Учитывая специфику китайской внешней политики, вероятно, Китай будет конструктивно сотрудничать с Россией или другой страной на пространстве бывшего СССР лишь в том случае, если от этого сотрудничества Поднебесная будет извлекать пользу для себя и рассчитывать получать более долгосрочные дивиденды. России, чтобы переломить ситуацию, необходимо решать ключевые вопросы, связанные с экономикой страны, максимизировать эффективность деятельности ЕАЭС, а также предложить более четкую и понятную модель интеграционных процессов на Большом евразийском пространстве, и, главное – не на словах, а на деле, конкурируя с другими глобальными игроками, показать, чем может быть привлекательна евразийская интеграция для бывших советских республик.
