Как Япония избавилась от коррупции

Совесть без зубов, а загрызёт.

Пословица

Спросите у японцев, есть ли в их стране коррупция – и они твёрдо и уверенно скажут, что нет. Это правда, но лишь отчасти: во внутренних взаимодействиях, в бюрократических процедурах и в повседневном общении коррупция представляется простым японцам чем-то далёким, запредельным и невозможным. По крайней мере, на территории их государства. Даже слово "коррупция" по-японски имеет оттенок уничижительный. Оно состоит из двух кандзи: "гниль" (腐) и "поражение" (敗). Японцы скажут, что коррупции у них нет, и, в принципе, будут правы: бытовая коррупция там отсутствует, а сама страна, по данным последних опросов, заняла тринадцатое место среди наименее коррумпированных государств мира. Проблемой остаётся лишь структурная коррупция, коррупция высшего звена, которая не затрагивает граждан напрямую – как правило, она присутствует в любом государстве, но в Японии она выражена в меньшей степени. Между тем, каждое её проявление или уличение какого-либо чиновника оборачивается скандалом не только в форме возмущения в средствах массовой информации, но и в виде протестов и выступлений на улицах.

Коррупцию японцы выгоняли из государства последовательно, но далеко не на все факторы они влияли напрямую. Во-первых, большую роль сыграл сам общественный уклад в Японии: он поощряет индивида защищать собственные честь и достоинство, "чистоту имени", сохранять репутацию. Её потеря грозит резким общественным осуждением, в котором человека, "запачканного" общественным гневом, могут попросить покинуть рабочее место без суда и следствия. За доказанное нарушение следует наказание, которое в японской судебной системе крайне жёсткое как для того, кто даёт взятку, так и для того, кто её принимает. Однако, следует понимать, что репутационные потери для японцев гораздо страшнее судебного наказания: в XX веке известны случаи, когда чиновники, уличённые в коррупции, совершали сеппуку, чтобы "кровью смыть позор со своей семьи", не представая перед судом. В современности чувство стыда по-прежнему остаётся значимым инструментом регулирования, который связан непосредственно с репутационным уроном и высоким уровнем общественного осуждения нарушителей. Реакция общественности является настолько бурной, что её можно сравнить лишь с западной культурой отмены. Именно на этом играет японское правительство, которое прекрасно понимает: стоит обнародовать имена лиц, уличённых в причастности к коррупции, как СМИ моментально их растиражируют. После этого нарушителям уже не отмыться.

В современной управленческой системе, которая не изменилась в корне за последний век, оставаясь строго иерархичной по вертикали, присутствует разделение "оябун-кобун", то есть "старший-младший". Правительство выпускает постановления и кодексы корпоративной этики, обязательные для исполнения, в которых чётко прописаны обязанности как "старших" по отношению к "младшим", так и наоборот. В этих обязанностях легко просматривается определённая закономерность: от "младших" требуется беспрекословное послушание, от "старших" – внимание к потребностям "младших". Важной темой этих кодексов также выступает общественное благо, непосредственный вклад в которое совершают работники всех чинов, называемые "слугами нации" (国民全体の奉仕者). В подобной интенсивно контролируемой обстановке, которая характеризуется также строгой подотчётностью и высоким уровнем прозрачности, крайне сложно – и даже опасно – прибегнуть к каким-либо противоправным действиям.

Воспитание человека, готового резко реагировать на нарушения и не прибегать к ним самостоятельно, также является важной задачей. Это не может произойти само по себе, и в случае Японии этим занимаются не только родители, но и государство. Большое внимание в учебной программе уделяется урокам нравственного воспитания, "дотоку" (道徳), которые составляют в совокупности 4% от всей учебной программы. От привычных нам уроков этики или обществознания дотоку отличает практическая направленность: японские уроки нравственности представляют из себя не только разыгрывание ситуаций по ролям и обсуждение моральных дилемм, но и материальные действия. Например, уборка кабинета или прилегающей к школе территории, прививка самостоятельности (для младшеклассников, например, добраться до школы в одиночку, как отдельное задание). Однако, даже в случае теоретического обсуждения той или иной ситуации японский подход совершенно иной и не делит действия на чёрное и белое: учитель выступает скорее как советчик, который помогает ученикам понять, как оценить свои действия с разных сторон и какой исход они за собой повлекут.

Огласка и общественная реакция, тем временем, суровы. Коррупционный скандал на Олимпийских играх в Токио в 2020 году привёл к тому, что город Саппоро отказался проводить их десять лет спустя. Харуюки Такахаси лоббировал Токио в международном сообществе, и его крупные подарки одному из членов Международного Олимпийского комитета, видеокамеры и часы, привлекли внимание японской прокуратуры. В итоге вскрылся целый клубок, в котором было замешано несколько лиц – среди наиболее известных М. Кодзи, давший взятку на получение рекламных контрактов, и Х. Аоки, производитель спортивной одежды, а также бывший руководитель Оргкомитета олимпиады. Помимо них, в деле оказались замешаны семь компаний, распределившие между собой тендеры и получившие в итоге подряды на сумму более чем 300 миллионов долларов. Среди них оказалась также и Dentsu Group – крупнейшее рекламное агентство в Японии. Всё это обернулось громким скандалом, получившим освещение не только в национальных СМИ, но и в международных. В итоге, услышав о желании столпов города Саппоро провести Олимпиаду и не желая подобных эксцессов на своей территории, местные жители вышли на улицу с протестами. Общественные настроения пришлось учесть – и Саппоро снялось с выдвижения.

Факторы, перечисленные выше, объясняют отсутствие бытовой коррупции в Японии. Однако от структурной коррупции избавиться намного труднее. Она присутствует, в большей степени, в формате "железного треугольника", то есть, тесной связи между представителями бизнеса, бюрократами и политиками. "Железный треугольник" и корпоративная система Японии обеспечили существование в том числе такого феномена, как амакудари – в буквальном переводе "сошедшие с небес". Так называют работников, в основном высокопоставленных бюрократов, которые уходят на пенсию в возрасте 60-ти лет, а затем, пользуясь наработанными бизнес- и политическими связями, продолжают работать без официальной регистрации. Тем самым амакудари не только продолжают получать пенсию и работать одновременно, но и мешают карьерному продвижению более молодых сотрудников. Корпоративная система Японии такова, что для продвижения по карьерной лестнице вверх требуется очень много времени. Досрочный выход на пенсию, поддерживаемый государством, обусловлен тем, что систему нужно обновлять и давать возможность карьерного роста молодым людям – однако, амакудари пользуются лазейкой, получая двойную выгоду от своего положения и редко демонстрируя соответствующую эффективность. Однако, стоит понимать, что это не полностью негативное явление: его защитники считают, что амакудари помогают связывать отношения между бизнесом и бюрократией, и к тому же, возможность "сойти с небес" доступна далеко не всем бюрократам.

К сожалению, слишком часто амакудари оказываются вовлечены в "кансэй данго" – мошенничество в области государственных закупок. Чиновники проводят тендеры лишь формально, а затем поручают заказ той фирме, с амакудари которой отношения налажены более тесно. Феномен амакудари остаётся одной из немногих проблем, которые до сих пор не урегулированы в Японии.

Рейтинги Фумио Кисиды, действующего премьер-министра, тем временем достигли антирекорда из-за недоверия к правящей Либерально-демократической партии – оно сформировалось в том числе за счёт коррупционных скандалов прошлых лет. Уровень одобрения деятельности правящей партии держится на рекордно низкой отметке – 24%. Несмотря на крайне низкий показатель, следует понимать, что разгула коррупции в Японии нет даже в высшем звене. Даже показатель структурной коррупции в Японии низок, особенно по сравнению с другими странами. Таким образом, низкий уровень одобрения отражает лишь степень огласки инцидентов и силу общественной реакции, а также крайне активную гражданскую позицию среднестатистического японского гражданина.

Софья Гер