Алтайский экологический рычаг. Часть I.

Все помнят выражение Архимеда: «Дайте мне точку опоры, и я переверну мир». Похоже, что в плане решения экологических проблем нашей страны такой точкой опоры становится Республика Алтай. Именно здесь один за другим проводятся крупнейшие экологические форумы. Последний из них – «Эко Алтай. Нить природы» - состоялся в самом конце сентября нынешнего года в курортном местечке Манжерок, некогда воспетом Эдитой Пьехой. Организатором форума стал Фонд Росконгресс.  

«Международный форум «Эко Алтай. Нить природы» становится территорией инновационных стратегий и проектов экологического развития, площадкой, объединяющей новые практики регионов для развития экономики и сохранения экологического баланса, - утверждают организаторы. – Форум призван подчеркнуть безусловную важность сегодня тематики ноосферного развития, актуальных инновационных экологических инициатив, развития экологического туризма — этих и многих других успешных практик Республики Алтай для масштабирования в других субъектах страны".

Форум представлял собой последовательную череду сессий, из которых самыми яркими, на наш взгляд, стали первая утренняя сессия «Культурный код Алтая», модератором которой выступал давний друг нашего журнала, профессор РГГУ Максим Михалёв, сессия «Евразийские практики: опыт Индии и России», на которой выступил главный экономист ВЭБ. РФ А. Н. Клепач (его выступление мы выставим отдельно), и сессия «От экологии мышления к экологическому суверенитету», собравшая максимально возможное количество  VIP-ов и так называемых лидеров мнений. Проблематика суверенитета на сегодняшний день стоит достаточно остро, однако есть подозрения, что не все наши читатели знакомы с её экологическим аспектом. Тем более, что, как показала сессия, не было единства мнений и среди приглашенных «спикеров». Нам показалось интересным привести (в сокращении) некоторые наиболее яркие выступления. Надеемся, они помогут нашим читателям самостоятельно разобраться в данной проблеме.

Олег Хорохордин, глава Республики Алтай

Экология и экологическое развитие неразрывно связаны с будущим, с возможностью и правом будущих поколений на жизнь. Лишаясь экологического суверенитета, страна лишается и права независимо определять своё будущее. Можем ли мы игнорировать эти вопросы? Очевидно, нет. 

Хочу отдельно отметить, что защита и продвижение экологического суверенитета вовсе не означают отказа от внедрения «зелёных» технологий, строгих экологических стандартов или углеродного регулирования. Вовсе нет. Экологический суверенитет – это право и возможность выбора такой модели и такого пути устойчивого развития, которые будут учитывать социально-экономические приоритеты, особенности экономики и уникальное природное богатство нашей Родины. 

В рамках подготовки к форуму мы провели множество мероприятий с ключевыми экспертами и лидерами мнений, чтобы определить, что такое экологический суверенитет, из каких элементов он состоит и как обеспечить его развитие. Сегодня я рад поделиться нашими наработками и перечислить ключевые измерения экологического суверенитета. Это «зелёная» экономика и финансы, экологическое мышление, экопросвещение и новые стандарты экообразования, лидерство в международной экоповестке. Этим направлениям на нашем форуме будут уделены отдельные мероприятия, однако идеи без реализации мало стоят, поэтому я хотел бы кратко рассказать, как эти направления реализуются у нас в Республике Алтай. 

В первую очередь хочу отметить, что наш регион является территорией ноосферного развития. Это отражено в наших стратегических документах. Мы определили экологию точкой нашего экономического роста ещё до того, как это стало общим трендом, и мы продолжаем совершенствовать и дорабатывать наши стратегические документы в соответствии с новыми вызовами. В настоящее время Леонтьевский центр разрабатывает краткосрочную стратегию развития республики до 2030 года и долгосрочную до 2050 года. Параллельно Государственный Университет Управления разработал концепцию ноосферного развития республики, которая отдельным разделом войдёт в обновлённую стратегию развития региона. Концепция представляет собой систему взглядов на управление региональным развитием, сбалансированным с потребностями населения, ресурсами, экологическими и экономическими возможностями региона. Специалисты ГУУ отмечают, что Республика Алтай становится пилотным регионом в этом вопросе, и опыт реализации концепции ноосферного развития может быть распространён на другие субъекты и страны в рамках национальных и евразийских программ сотрудничества. 

ГУУ также разработал методику расчёта индекса ноосферного развития регионов с учётом социальных, экономических, экологических показателей. Уже сейчас в Республике Алтай значение индекса достаточно высокое. Мы находимся в числе регионов-лидеров. Все региональные стратегические документы каждого уровня учитывают наш основной приоритет: устойчивое развитие, сочетающее рост и бережное отношение к уникальному природному и культурному богатству и наследию Республики Алтай. Рост экономики обеспечивается за счёт использования природных особенностей и преимуществ региона. Мы активно развиваем экотуризм, глубокую переработку экологически чистой продукции, возобновляемую энергетику. Все эти отрасли имеют огромный потенциал к дальнейшему росту. Республика Алтай зарегистрировала в Роспатенте России территориальный бренд «Горный Алтай – экостолица России». Конечно, это патент на товарный знак, но всю свою жизнедеятельность мы планируем и развиваем в соответствии с этим брендом. 

Следующий этап для нас в этом направлении – создание полноценной маркетинговой стратегии для продвижения туристической отрасли. Будем масштабировать отрасль за счёт привлечения туристических потоков из-за рубежа с аккуратным контролем и распределением антропогенной нагрузки. Также активно привлекаем инвестиции в развитие креативных индустрий на территории региона, как традиционных, так и передовых. Совместно с Томским государственным университетом и Московским межведомственным аналитическим центром, который специализируется на подготовке программных и концептуальных документов, формируем заявку на создание на территории республики инновационного научно-технологического центра «Ноосфера» с соответствующими преимуществами для резидентов. ИНТЦ «Ноосфера» будет специализироваться на технологиях регенеративной экономики: органического сельского хозяйства, производства органических продуктов питания, органической фармации, восстановительного лесопользования, использования природоподобных технологий, управления отходами. Другие направления – IT-технологии, модели, методы и системы автоматизированного мониторинга экологического состояния территории, автоматизированная система управления финансами и производством, управление экологической нагрузкой на территории и электронные базы данных туристических объектов, а также гуманитарные технологии, педагогические технологии формирования ноосферных знаний, социально-психологические технологии экологизации сознания, управленческо-гуманитарные технологии ноосферного развития. Запуск центра позволит обеспечить трансфер инноваций и укрепить статус экологической столицы России. 

Активно работаем над развитием экологического мышления и экопросвещения. Уверен, что именно качественное и всестороннее экообразование позволит нам сформировать у подрастающего поколения новое экологическое мышление, благодаря которому Россия останется мировым лидером в новом технологическом укладе. Сегодня только на уровне школ просветительскими форматами охвачено более 15 тысяч ребят, напомню, при общей численности населения региона немногим более 200 тысяч. 

Поддерживаем экопросветительские проекты некоммерческих организаций и ведём работу по масштабированию интересных и вовлекающих экологических инициатив. 

Безусловно, нельзя не упомянуть о том, что мы в республике занимаемся популяризацией экологического туризма и воспитанием бережного отношения к природе у прибывающих к нам гостей. При небольшом количестве жителей, как я уже сказал, в регионе турпоток в прошлом году по официальным данным составил 2,5 миллиона, по неофициальным – 4. Наши задачи – сохранить экологический баланс, минимизировать антропологическую нагрузку, сформировать у наших гостей представление о природе как величайшей ценности, к которой мы обязаны относиться уважительно и бережно. Это неотъемлемая часть экологической политики, проводимой в нашем регионе. 

Не буду скромничать: Республика Алтай стремится сегодня к лидерству в области повестки устойчивого ноосферного и экологического развития. Через такие мероприятия, как наш форум «Эко-Алтай – нить природы», мы хотим стать центром аккумулирования со всей страны идей, укрепляющих национальный экологический суверенитет. 

Дорогие друзья, я очень рад, что наш форум собрал такое количество экспертов и лидеров мнений для дискуссии не только о природоохранном элементе экологического суверенитета, но и в целом обо всех его ключевых составляющих. Наша общая цель – обеспечить лидерство России в повестке устойчивого развития и её экологический суверенитет на благо самим себе, стране, планете и будущим поколениям. 

Герман Греф, председатель правления ПАО «Сбербанк России».

Я рад приветствовать вас всех на территории нашего гостеприимного курорта Манжерок. Пока мы делаем здесь первые шаги в освоении крупнейшего горнолыжного курорта в нашей стране. Мы сейчас ведём проектирование и строительство самого большого горнолыжного и всесезонного курортного комплекса, и я надеюсь, что с каждым годом наш форум будет расти и наш курорт будет расти. С каждым годом будем добавлять десятки километров горнолыжных трасс. Будут появляться новые культурные объекты, экологические объекты, и я думаю, что каждый из наших потенциальных гостей найдёт здесь для себя занятие. 

Алтай – это, конечно, особое место, и символично, что этот форум проходит именно здесь. Учитывая природный потенциал, экологический потенциал Алтая, мне кажется, что идея Олега Леонидовича создать именно здесь такой главный экологический форум нашей страны и заявка горного Алтая на роль экологической столицы нашей страны – это вполне адекватная задача и вполне, наверное, самое правильное место. 

Сегодня мы переживаем очень много глобальных изменений и глобальных потрясений. Что лежит в основе этого? Конечно же, лежит в основе всего этого человеческая деятельность. И сегодня, слава богу, человечество осознало истоки и происхождение экологического кризиса и пытается найти новые способы гармонизации взаимоотношений с природой. Мне кажется, что для этого необходимо очень много элементов, и, как любое изменение, оно должно начинаться с изменения сознания людей. Мы так или иначе являемся главными бенефициарами даров природы – и мы же, конечно, генерируем самую большую нагрузку на всю экосистему. 

За последние сто лет мы видим драматические изменения в мире. Последние годы, восемь лет с 2015 года – самые горячие годы за все наблюдаемые годы на планете Земля. Состояние биоразнообразия, к сожалению, не улучшается, а с каждым годом ухудшается. Мы все с вами это можем и на бытовом уровне отметить. Сегодня примерно 25% всего биоразнообразия Земли находятся под угрозой исчезновения. Я три недели назад вернулся из поездки по Дальнему Востоку. Там, на Итурупе, есть прекрасный предприниматель такой, господин Верховский, его называют «хозяином Итурупа». Он действительно создал на острове прекрасные условия для работы, для бизнеса, для жизни людей, большую социальную инфраструктуру создал. И он рассказал нам такую историю: ему пришлось снести прекрасный, ещё неотработанный завод по производству морепродуктов и рыбопродуктов из красной рыбы, потому что красная рыба с Сахалина ушла, и это плохая новость. Хорошая новость заключается в том, что пришла белая рыба, которой там никогда не было, и он построил новый завод по переработке белой рыбы. И туда пришли различные виды китов, которых раньше не было. К сожалению, пришли и акулы. И они стали вылавливать такие виды рыбы, которые никогда ранее на Сахалин вообще не заходили. Это, конечно, всё произошло буквально за последние 5-7 лет, и это мы будем, конечно, видеть, и нельзя игнорировать эти изменения, потому что эти изменения будут влиять непосредственно на каждого из нас и на наше здоровье. 

Мы видим, что по всем прогнозам, которые сегодня делают различные международные экологические организации, что за ближайшие 8-10 лет от последствий глобального потепления погибнут примерно 83 миллиона человек. Это колоссальная цифра. И ещё 132 миллиона человек к 2030 году, то есть уже через шесть лет, переместятся за черту бедности. 670 миллионов столкнутся с голодом. А если мы посмотрим на проблему беженцев и переселенцев в мире, то на самом деле генераторами этих событий являются никакие не военные действия, никакие угрозы жизни и здоровью, а экологические последствия. На 2020 год насчитывалось порядка трёхсот миллионов экологических беженцев. Люди уехали из мест, непригодных для проживания. Это конечно, колоссальная проблема. Климатические изменения будут продолжаться и вызывать цепные реакции. Всё чаще возникают всевозможные редкие и опасные природные катаклизмы, и опять-таки, по прогнозу учёных, их количество к концу нашего столетия вырастет в 20-30 раз. За последние 50 лет было зарегистрировано примерно около 12 тысяч такого рода явлений, от них погибли примерно 2 миллиона человек, ущерб от них составил примерно 4,3 триллиона долларов США. Если эту цифру умножить на 20 или 30, можно себе представить, что это будет означать и с точки зрения влияния на экономику, и с точки зрения влияния на жизнь и здоровье людей. 

Конечно, эта проблема комплексная, и она потребует очень серьёзного внимания со стороны властей. В частности, если мы не выполним наши планы по энергопереходу, то это приведёт к глобальному сокращению ВВП примерно на 6 триллионов долларов до 2050 года, в России в целом мы потеряем примерно 2-3% ВВП в годовом исчислении, а на некоторых территориях Российской Федерации мы можем потерять до 5-6 процентных пунктов ВВП. На горизонте десяти лет из-за изменений климата ожидается снижение рейтингов 59 стран, включая такие страны, как США, Канада, Япония, Китай, Британия, Франция. Поэтому с финансово-экономической точки зрения эта проблема тоже является крайне важной. Вложение в экологическое оздоровление планеты является, помимо всего прочего, ещё и финансово окупаемым. 

Нам в первую очередь нужно создать свой набор показателей, которые будут отражать реальное состояние природы и качество взаимодействия человека и природы. Качественная навигационная система и создание такой качественной навигационной системы – это тот минимум, который мы должны в ближайшее время решить, с тем, чтобы получать очень адекватную и точную обратную связь от окружающей среды, с тем, чтобы принимать правильные решения. Нужно понимать, где мы находимся и в каком направлении движемся. 

И очень важно перестать жить за счёт будущего наших детей. Надо честно сказать, что мы сегодня отнимаем у них природу в том виде, в котором получили её в наследство. Мы с вами сегодня живём в кредит, в долг перед будущим, и мне кажется, что нам нужно существенно изменить своё мышление. Природа должна признаваться в качестве актива, который будет поддерживаться и управляться на долгосрочном горизонте, на горизонте столетий. Качество жизни людей в будущем будет определяться именно от этого параметра, и этот параметр будет ключевым. 

Наши ближайшие соседи уже движутся по этому пути. Например, Академия Наук Китайской Народной Республики предложила такой показатель, она назвала его показателем валового экосистемного продукта. Все мы знаем ВВП, но вот Китай изобрёл вот этот комплексный показатель, который назвал таким образом. 

Что же делается у нас с России? С точки зрения нашего потенциального вклада в решение глобальной проблемы сохранения природы – он уникален. Росстат оценил стоимость природных ресурсов в нашей стране в 104 триллиона рублей. Это 19% всех национальных богатств нашей страны, и очевидно, что это то, чем мы должны очень бережно пользоваться. 

Роль и значение Алтая, мне кажется, тяжело переоценить. Мы сейчас делаем много для того, чтобы открыть Алтай для жителей нашей страны и создать достойные условия жизни для этого маленького народа. Алтайцев всего 70 тысяч, и я думаю, что все, кто приходят сюда работать, должны в первую очередь руководствоваться поддержанием и сохранением традиций алтайцев. Это их Родина, второй Родины у них нет, и, конечно же, наша задача – подчеркнуть все элементы культуры этого прекрасного народа. И всё, что мы делаем здесь на Алтае, подвержено как раз двум ключевым целям. Это сохранение культурных и исторических традиций алтайского народа, сохранение и оздоровление природы. Вы обратили внимание, что здесь есть озеро Манжерок, которое, к сожалению, в последние десятилетия находится в плачевном состоянии, здесь экологическая катастрофа, но я хотел бы сказать большое спасибо нашим коллегам из природно-ресурсного блока правительства, министру Козлову, потому что мы очень быстро решили все вопросы, и сегодня это, можно сказать, проект частно-государственного партнёрства. Проект оздоровления озера оценивается примерно в 800 миллионов рублей. 400 миллионов рублей изыскало министерство природных ресурсов, и 400 миллионов рублей – это наш вклад в оздоровление этого озера. Я надеюсь, что уже через год вы сможете увидеть здесь, ну, ещё будет не кристально чистая вода, к сожалению, но уже не будет этого болота, не будет вот этих странных растений, которые произрастают примерно на оставшейся трети озера. Всё-таки мы уже практически 59% озера почистили, ну и в течение двух-трёх лет надеемся, что произойдёт полная очистка озера, и мы получим в первозданном виде чистейшую воду озера Манжерок. Мы сделаем всё, чтобы его благоустроить так, чтобы люди могли им пользоваться. /.../

В этом году мы принимаем нашу новую стратегию ESG. Мы хотим существенно расширить наше участие во всех элементах этой буквы, в первую очередь то, что называется Social. Мы очень много занимаемся экологией, разрабатываем методологию, вместе с правительством подготовили целый комплекс документов, связанных как с мониторингом экологических рисков, так и с попыткой вписаться во все глобальные процессы, с тем, чтобы Россия была одной из ключевых стран не только по территории, но и по потенциалу вложений в решение экологических проблем. Мы предполагаем, что социальная ответственность – это также большая часть деятельности крупных компаний. Мы сейчас работаем над стандартами социальной ответственности. В ESG «S» находится на втором месте, что, наверное, важно, и мы попробуем сделать такие принимаемые альянсом стандарты для всех крупных российских компаний. Что значит социальная ответственность? Для одного социальная ответственность – это поставить где-то мусорный бачок, и на этом вся социальная ответственность заканчивается, а кто-то создаёт огромную социальную инфраструктуру для целых регионов, и стандарты должны быть разнообразными и соответствующими масштабу бизнеса, конечно, каждой из корпораций. 

Завершить своё выступление я хотел бы высказыванием нашего великого писателя Константина Паустовского: «Понимание природы, гуманное, бережное отношение к ней – один из элементов нравственности, культуры, частица мировоззрения». 

Cпасибо за внимание.

Светлана Радионова, руководитель Федеральной службы по надзору в сфере природопользования (Росприроднадзор).

У меня своё отношение к экологическим форумам. Я лично считаю, что их слишком много. Их много, они дробные, они не доносят идею и размывают её. Я чётко понимаю, что экологическая повестка есть, но она на сегодняшний момент должна быть консолидирована. Вот на этой площадке, наверное, нам стоит остановиться и консолидироваться, чтобы принимаемые решения были громкими и весомыми. 

Что касается международной повестки, я вам могу сказать, что есть отдельное поручение Президента Российской Федерации по усилению участия России во всех международных обсуждениях любого экологического вопроса. Есть такое же поручение Председателя Правительства, и соответственно, очень настойчиво и очень плодотворно работает на этом участке вице-премьер Российской Федерации Виктория Валерьевна Абрамченко. На сегодняшний момент мы представлены на международном уровне во всех базовых конвенциях, в соглашениях, и голос России, хотят нас слушать, не хотят нас слушать, он звучит, свою позицию мы высказываем, и говорить нам есть о чём, потому что в стране экологическая повестка очень устойчивая. Мы с нами все знаем вот этот хайп, который поднялся на волне климатической повестки, которая переросла, наверное, больше в экологический запрос, и хорошо знаем о том, что очень многие компании на протяжении последних нескольких лет декларировали о том, что они устойчиво идут к целям развития именно в части экологии. Для всех вот это слово ESG, правильно сейчас сказал Герман Оскарович, было в основном связано с экологией, то есть все остальные буквы не звучали так сильно, все говорили про экологию. Никто толком не понимал, что они будет конкретно делать, кроме сокращения количества бумаги, которое они в офисе используют, но как бы все об этом говорили. 

Сейчас пришло время переосмысления, время применения себя и время показать, как вы действительно относитесь к экологии. Экологическая повестка есть, она большая. Я могу чётко оценить экологический рынок. Это последний рынок в стране, который не разобран и не стабилизирован. То есть он абсолютно чётко имеет место быть, он измеряется десятками миллиардов рублей в год. Это целый рынок, который на сегодняшний момент только-только формируется. Он будет через три года полностью сформирован. Это видно исходя из нормативных актов, это видно исходя из появляющихся компаний, это видно из запросов бизнеса. Это видно из, как я их называю, околобизнесовых структур, различного вида консалтинги, которые массированно плодятся. Это всегда такая пена всплывает с чем-то большим. Знаете, когда большая подводная лодка поднимается, сначала идёт какая-то вибрация, пена и всё ненужное. Это видно, и этот рынок исчисляется десятками миллиардов рублей. Это значит, что тренд на экологичность задан, и никуда он не денется. И на сегодняшний момент мы понимаем, что бизнес в это включён, бизнесу это необходимо, бизнес это понимает, бизнес это считает и эта счётность приводит к тому, что это экономически выгодно. Так ставит себя государство. 

Почему государство так говорит? Потому что государство должно решать несколько задач: запрос населения, сохранение себя как государства, возможность в будущем реализовывать свои проекты, в том числе с использованием возобновляемых природных ресурсов, потому что если мы не будем их беречь, нам нечего будет дальше расходовать; ну, давайте уж будем совсем просты. И соответственно, своё позиционирование, в том числе в международной повестке. 

Хочу поддержать губернатора в разговоре про экологический суверенитет. Я сюда приехала – меня встречал обычный водитель, и он рассказывал, он такую фразу сказал, что алтайцы очень уважительные люди. Он не был алтайцем по национальности, но он говорит: «Очень уважительные люди ко всему. К природе, к старшим, к детям, к приезжающим. И вас здесь очень сильно ждут (ну, он думал, что я турист), но, правда, 10% из вас, которые приезжают – они хрюшки». Это я передаю прямую речь. И нам с вами надо сделать всё, чтобы мы в эти 10% не попадали. Используя национальное достояние, которое алтайцы сохранили от своих отцов и хотят оставить своим детям, учась у них бережному и уважительному отношению к природе, открывая Алтай, показывая его на уровне вот такого большого комплекса, который построен здесь, на уровне этнодеревни, на уровне Телецкого озера, на уровне других красот, мы должны чётко понимать, что всё это должно быть сохраняемо, возобновляемо, и в первую очередь – по их правилам. То есть абсолютно чётко мы должны понимать, что вот эти правила, установленные столетиями, мы можем модифицировать, исходя из технологических возможностей, но чётко должны сохранить, принеся сюда минимальное воздействие, уже используя те самые наилучшие технологии, которые позволят это минимальное воздействие оказывать. 

 /.../

Я понимаю, что меня, как руководителя Росприроднадзора, сейчас спросят: «Будете бизнесу угрожать?» Будем угрожать бизнесу. Плохо звучит? В период моратория будем это делать. Всем тем, кто считает, что бизнес – это варварство, что они не обязаны учитывать требования закона, мы будем это делать вместе со всеми сидящими здесь в президиуме, вместе с депутатским корпусом, который принимает законы, вместе с местными депутатами, которые доносят до нас голос народа. Вместе с общественными слушаниями, вместе с защитой на уровне экологической экспертизы, вместе с проверками и предписаниями, вместе с профилактическими визитами. Будем это делать, и все те, кто хочет сотрудничества и диалога, их получат. Все те, кто хотят втихаря заработать копейку малую или большую и положить в карман, оставить нам здесь выжженное поле – они получат то, что говорит президент. Нарушитель платит. Экологические платежи окрашены, эти деньги будут забраны, и будет всё обратно возвращено и потрачено на восстановление того ущерба, который они сделают. /.../

Всё, что нужно от государства, на сегодняшний момент делается. Генеральная уборка, нацпроект «Экология», оздоровление водных объектов, экомониторинг и многие-многие другие перспективные проекты. Сейчас государство, правительство идёт быстрее, чем бизнес, оно более проактивно – и более проактивно в создании базы для того, чтобы бизнес себя чувствовал комфортно и чтобы у него была одна очень важная вещь: чёткие правила игры на десятилетия. Многие законы принимаются с отсрочкой в три, в четыре, в пять лет, а некоторые, вот как мы про комплексное экологическое разрешение, в 10 лет. За это время есть возможность и подготовиться, и посчитать, и понять, хотите ли вы в этом бизнесе участвовать, учитывая население, интересы местных сообществ, интересы государства и интересы будущих поколений. 

Валерий Фадеев, советник Президента РФ, председатель Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека.

Я скажу про международные дела, отталкиваясь от собственно темы конференции «Экологическое мышление». Уже давно экологическое мышление будто бы в повестке дня, на первых местах на всех мировых конференциях, начиная с Давоса, на первых полосах газет и СМИ в интернете. Но решения-то половинчатые, и, с одной стороны, есть экстремисты. В какой-то момент вылезет какая-нибудь жутковатая Грета Тунберг, аж страшно становится. Если все такие будут, как Грета Тунберг, то, кажется, мы ничего не добьёмся. А с другой стороны, половинчатые решения бизнеса и правительств. Я имею в виду не только нас. Нас – скорее в меньшей степени. Скорее в большей степени западных. 

Я очень скептически к этому отношусь. Я считаю, что нужно в какой-то момент начать принимать радикальные решения. Если говорить, скажем, об автомобильном транспорте, может быть, кто-то читал, а может быть, кто-то помнит про кислотные дожди в Европе в семидесятые годы. Кислотные дожди затравили почти все леса Скандинавии, потому что выбросы автомобильного транспорта были столь велики, а ветром их сносило в Скандинавию, что Скандинавия могла бы остаться без лесов. Ну и Европа, она уже давно без лесов осталась. Была принято радикальное решение о сокращении выбросов автомобильным транспортом. Бизнес говорил: «Это невозможно, это будет дорого, и потребители не смогут купить эти автомобили, и бензин будет дорожать». Тем не менее, решения были приняты, в течение нескольких десятилетий они были реализованы, выбросы были уменьшены в десятки раз, хотя по-прежнему в крупных городах выбросы автомобильного транспорта остаются на первой позиции. Но это было радикальное изменение. 

Сейчас – электромобили, и тоже принято вроде бы радикальное решение о том, что в Европе будет переход через годы – максимум через, может быть, 10-20 лет – на электротранспорт. Ну, во-первых, не доказано то, что в целом вредное воздействие на природу всей цепочки, включая электрические батареи, с которыми не очень понятно, что потом делать, что воздействие на природу будет меньше, чем от двигателей внутреннего сгорания, но это ладно, поверим. Но второе, вот главный-то вопрос, и мы здесь говорили, Герман Оскарович говорил о потребителях. А эти автомобили сколько будут ездить? Я тут поинтересовался. Ведь что такое электромобиль? Это же маленький троллейбус, только без проводов. А кто-нибудь знает срок службы троллейбуса до капремонта, нашего российского? 600 тысяч километров. В наших городах довольно много троллейбусов, которые ездят 2 миллиона километров. Есть такие автомобили, которые могут проехать 2 миллиона километров? Это мы делаем тут в России. 

Один из важнейших пунктов действительно уменьшения воздействия на природу – это ресурсосбережение. Чем дольше ездит автомобиль – тем меньше нужно металла, пластмассы и всего прочего, энергию затрачивать на производство этих товаров и комплектующих. Вот же где путь к снижению воздействия на природу. Мы же это не обсуждаем. Именно это я имею в виду, когда говорю о радикализме. Мы не обсуждаем это, потому что нам говорят: «Потребители обидятся, потому что те, у кого есть деньги, хотят менять автомобили раз в пять лет». К сожалению, далеко не у всех есть деньги. Бизнес хочет заставить потребителей часто менять автомобили – и правильно. Если сейчас заставить бизнес это делать и делать такие автомобили, которые ездят по 600 тысяч километров, они разорятся. Значит, нужны совместные решения бизнеса и государства, как переустроить организацию в целом автомобильной отрасли. Это сложнейшая задача. 

Тема рядом, и она тоже слабо обсуждается, экологическая тема. А мы что едим? Те, кто побогаче, едят, конечно, хорошую еду, а в основном-то что мы потребляем в продуктах питания? Гербициды, пестициды и антибиотики. У нас есть в продаже куры без антибиотиков? Я не знаю. Биологи и специалисты говорят, что наши выдающиеся чернозёмы, которых у нас почти половина мировых чернозёмов, они уже в антибиотиках. В почве уже даже, понимаете, не в растениях и не в курах эти антибиотики. Мы собственную почву, собственные чернозёмы загрязняем. Разве это не задача – прекратить загрязнять то, что мы потом едим, вредными веществами? Задача, которая рядом и которая не обсуждается. Это здоровое питание для всех, а не только для богатых. Для всех. Есть экологически чистые продукты, специальные магазины, ну и как, это же на самом деле дискриминация. Я разговаривал со специалистами, и специалисты говорят: «Да, это возможно, по крайней мере, в России». Имея в виду гигантские наши чернозёмы, можно обеспечить здоровое питание для всех, для всех 150 миллионов человек. Это экологическая задача. Мы как-то стесняемся и думаем: «Нет, ну как, это очень сложно». Да, это сложно. Но только надо масштабные задачи начинать решать. 

Это то, что мы можем предложить себе и миру практически. В 2025 году заканчивается действие стратегии экологической безопасности, и мне кажется, что пора задуматься, пора организовать работу по вот этой самой новой, по разработке, пора начать разрабатывать новую стратегию экологической безопасности. 

Здесь должны быть два направления. Первое – специалисты, и у нас есть очень хорошие специалисты. Второе – эта стратегия не должна готовиться только в тиши кабинетов. Она должна обсуждаться, причём не только теми, кто называются экологическими активистами. Нет, она должна обществом обсуждаться. У нас есть институты, сильные общественные институты. Она не должна быть кулуарной, эта стратегия. 

И второе – она не должна быть российской. Конечно, она должна быть направлена в первую очередь для решения наших собственных российских проблем, но она должна быть предложена миру. У Запада есть своё видение, и сколько разговоров по поводу этого западного видения. Кто-то говорит про расизм, кто-то говорит про неоколониализм – и это правда, эту тему можно развить, и многие знакомы с этим. У Запада своя точка зрения. Альтернативы-то нет. Мы иногда говорим: мы участвуем во всех международных процессах. Это хорошо, что мы в них участвуем. Нам надо предложить альтернативу. Нам надо масштабную альтернативу предложить, своё видение решения экологических проблем планеты. И вы спросите: «А почему мы?» Ответ-то очень простой: а больше некому. Если вы задумаетесь, больше некому. Есть большой Запад, есть разрозненный большой другой мир, 7/8 мира. Ну, есть Китай, который как-то так более или менее поднимается. Но в этом отношении именно Россия обязана, если хотите, стать лидером. Задумайтесь: некому больше. Это наша с вами задача. 

Алексей Маслов, доктор исторических наук, профессор, директор Института стран Азии и Африки МГУ им. М. В. Ломоносова.

С началом активизации восточного вектора российской политики мы начали говорить в том числе и о том, насколько важна экологическая повестка для взаимодействия со странами Востока. Проблема заключается в том, что практически все страны Восточной и Юго-Восточной Азии проходят те же самые этапы и те же самые проблемы, что и мы сегодня в России. Бурный рост восточных экономик, прежде всего Китая, частично Вьетнама, других стран Юго-Восточной Азии всегда имел несколько этапов, которые мы сегодня здесь обсуждаем. Мы в данном случае не первые, кто страдает от тех проблем, которые наши коллеги уже описывали. Дело в том, что рост экономики всегда требует уменьшения максимальных потерь по финансам. Поэтому, когда растут страны (например, это Китай в 1990-2000-е годы, это Вьетнам приблизительно до 2020-2021 годов, это Малайзия сейчас, это Индонезия), не обращают внимания на экологическую обстановку, потому что нужно выиграть экономическую гонку. И это всё приводит к чудовищным последствиям, но при этом выводит страны в топ рейтинга экономических лидеров. И, в конце концов, все страны сталкиваются с тем, что однажды надо действительно, как здесь говорил Герман Оскарович, думать о будущем и работать на будущее поколение, не брать взаймы у будущих поколений. И вот это как раз самый болезненный вопрос, как страны могут это решать. 

Уже есть какие-то цифры, сколько это стоит. Вот переход на экологическую повестку для Китая стоит ежегодно от 4 до 6% ВВП. Это огромная сумма. И это уже решается не на уровне конференций, а на уровне экономического стимулирования. 

Я обратил бы внимание на несколько инициатив, которые выдвигают наши восточные коллеги, восточные страны по тому, чтобы стимулировать экологическое сознание. 

Первоначально все думают о том, что надо пользоваться двумя методами: методом воспитания и методом наказания. Воспитание – это когда в школах, в университетах вводятся различные курсы по экологическому сознанию. Такое, например, было в Китае ещё в девяностые годы. Такое есть, например, сегодня во Вьетнаме, и в Индонезии буквально в этом году введены курсы о том, как надо беречь природу. Это правильно, но на самом деле это практически не работает, потому что само по себе знание, не стимулированное финансовым обеспечением, не имеет большой ценности. 

Второй момент – это метод наказания. Он действительно работает. Например, в Китае в 2021 году (это последние данные) более трети китайских компаний получили предписания от китайского экологического регулятора и выплатили много штрафов. Но это тоже не работает, потому что чаще всего легче заплатить штраф и дальше, в общем, экономить ресурсы. 

Работает только третий стимулятор, который сейчас в России особо не включён. Это так называемые «зелёные» финансы и «зелёная» экономика, когда и государственные, и частные предприятия непосредственно связаны с экономическим стимулированием. 

Поясню, о чём идёт речь. Например, в Китае сейчас уже подсчитано: для того чтобы соблюдать экологическую повестку, надо ежегодно вкладывать от 450 до 570 миллиардов долларов, чтобы компенсировать выпадающие потери при соблюдении, при установке очистных сооружений, соблюдении углеводородной нейтральности и так далее. Это гигантская сумма. При этом потери в экономике, в том числе, например, потери, связанные с отложенной прибылью, с необходимостью переучивания кадров, то есть уже совокупные экономические потери для одной страны измеряются 1 триллионом долларов в год. Это потери, потому что экологическое сознание и улучшение экологической обстановки напрямую в нынешний момент не дают прибыли. Прибыль действительно даётся в будущие поколения. Это здоровье людей, это совсем другое отношение к окружающей среде. Но надо понимать, что тот, кто вредит экологической среде, не мыслит будущим. Он мыслит только сегодняшним, современным. И соответственно, его можно наказывать, но абсолютно правильно было сказано, отличнейший пример по поводу электроавтомобилей. Вы знаете, в Китае, например, сейчас переходят на электромобили, и есть жёсткое требование: до 2030 года на один электромобиль должна приходиться одна электрозаправка, то есть Китай будет покрыт этими электрозаправками. Но это всё приводит к тому, что сам по себе электромобиль, поскольку он дешевеет, начинает рассматриваться как почти велосипед. И в этом смысле электромобилями в Китае сегодня забиты кладбища автомобилей. Люди бросают их. И, может быть, он даже экологически чист, хотя, конечно, есть вопросы с переработкой литиевых батарей, но автомобили проще бросить, чем перерабатывать в этом случае. А задирать цены на автомобили, чтобы они представляли ценность – тогда это, в общем, остановит работу целого ряда фабрик и предприятий и породит безработицу. То есть вот эта история, что давайте мы просто будем наказывать, а не будем стимулировать, не приводит ни к чему хорошему.

Как стимулируют, например, в Китае? И сейчас, кстати говоря, Вьетнам перенял этот опыт. Сегодня, если вы берёте так называемые экологические кредиты в банках Китая или в Народном Банке (это Центральный банк Китая), то вы берёте под 1,7% с необходимостью возврата кредита через год, с возможностью два раза продлить эти кредиты. Что это такое? Обычно кредит в банке Китая берётся под 4%, то есть под 1,7 – это очень выгодно. Куда вы можете направить, как предприятие или как банк, эти средства? Только на целый ряд экологически важных повесток. Это, в том числе, например, «зелёный» транспорт, «зелёные» города, переход на электроэнергию, создание альтернативных источников энергии для городов, создание смарт-городов, где не используются нефть, газ и уголь и так далее. И, как ни странно, именно это сработало, потому что деньги работают довольно быстро, и мы видим, что сейчас банки Китая выдали кредитов почти на 350 миллиардов долларов, вот это по августу этого года, и это пошло уже в работу, и самое главное – именно это стимулирует переход на экологически чистые виды энергии, а также на экологические виды туризма. 

Это всё оценивается достаточно жёстко. Когда предприятие берёт кредит под экологический проект, это обычно делается в виде облигаций, оценивается специальной комиссией, действительно ли это экологически чистое производство или это мошенничество, и в Китае уже есть случаи, когда арестовывают за мошенничество по экологически чистым облигациям. Если это действительно правильное предприятие, когда производятся, например, экологически чистые источники питания, то тогда может быть продлён и кредит, и будут выдаваться в дальнейшем ещё кредиты. Как показывает, например, августовская статистика (это последние цифры, которые мы имеем по Китаю), мы видим, что единственное, что в Китае работает в охране окружающей среды – это методы экономического «зелёного» стимулирования, а не наказания. Ту же самую историю мы сейчас видим во Вьетнаме, потому что есть большая проблема во Вьетнаме с умиранием, с уничтожением центральной части Вьетнама в районе реки Меконг. То же самое: пытались наказывать, в конце концов, в прошлом году перешли на экономическое стимулирование, и это тоже сработало. 

Таким образом, в принципе, переходя на экологическую повестку дня и разворачиваясь на восток, мы сейчас имеем дело со странами, а, в общем, надо чётко понимать, что в ближайшее десятилетие единственными серьёзными партнёрами для России будут страны Азии, - так вот, вот имея дела со странами Азии, мы имеем дело со странами, которые во многом по форматам своего экологического подхода опережают Россию. И то, что мы сейчас обсуждаем и зоны «зелёного» туризма, экотуризма, – это всё уже давным-давно создавалось на той же самой территории Китая, и там было сделано много ошибок и набиты шишки. Сегодня Герман Оскарович говорил как раз про разработку китайского института академии наук, где обсуждались вопросы измерения такого KPI экоповестки Китая. Я просто принимал участие в целом ряде форумов, обсуждений с Китаем, и вижу, насколько глубоко и далеко они продвинулись, когда методами компьютерного измерения, анализа больших баз данных они чётко анализируют, насколько наносится или не наносится вред в той или иной области. 

Это очень важный момент, потому что, к сожалению (опять-таки сегодня об этом говорилось), у нас есть и абсолютно левацкие мнения в экологии, когда люди говорят, что «ни в коем случае здесь нельзя вырубать, ни в коем случае нельзя ничего делать с природой, иначе мы всё разрушим», а потом разрушения становятся значительно большими. Я напомню, совсем недавно, по-моему, месяц назад у нас затопило часть БАМа и был нанесён ущерб почти на миллиард рублей за один день. А почему? Да потому что, например, экоактивисты запрещали строить любые защитные сооружения вокруг БАМа, это нарушало бы природу. Ну, на миллиард рублей мы получаем и такой удар. Поэтому здесь нельзя, на самом деле, опираться только на частные мнения тех или иных, пускай даже гениальных экспертов, а очень важно проводить огромные анализы больших баз данных. Вот в этом случае мы более-менее приближаемся к относительно объективной оценке того, что происходит. 

И в завершение хотел бы обратить внимание на то, что действительно экоповестка, в том числе алтайская экоповестка – это очень хороший повод для беседы с нашими восточными партнёрами. Мы сейчас говорим о торговле, о расширении инвестиций, но почему-то экоповестку недостаточно выносим во взаимодействие с нашими ближайшими партнёрами – и Монголией, и Казахстаном, и тем же самым Китаем. Мы почему-то как-то стесняемся и считаем, что это наше внутреннее дело. Нет, это не внутреннее дело. Это дело всей Азии, где мы все в том числе располагаемся и находимся. Мы не стесняемся, например, обсуждать загрязнение вод реки Амур с Китаем, но почему-то как-то совсем не привлекаем внимания к российским инициативам наших партнёров из Азии, например, в области центральной части России, на Алтае и так далее. Поэтому, конечно, вынесение этого на международную повестку является, на мой взгляд, очень серьёзным рычагом для развития России на восточном векторе.  

Сергей Найденко, доктор биологических наук, член-корреспондент РАН, директор института экологии имени А. Н. Северцова

Здравствуйте уважаемые коллеги. Я постараюсь коротко. Я – биолог по образованию, член-корреспондент Российской академии наук. Меня при этом до сих пор иногда коробит современное толкование слова «экология», потому что в классическом смысле это наука о взаимодействии организма со средой. И сейчас этот термин используется слишком вольно, и вводится другой термин «экологический суверенитет». Давайте мы с вами сразу поймём, что суверенитет не подразумевает независимость существования в данном случае. Мы никуда не денемся от загрязнения Амура китайской стороной. Мы никуда не денемся от проблем Байкала, связанных в том числе и с Монголией. Мы никуда не денемся от какой-нибудь постройки плотины на реке Ульза. Мы никуда не денемся от последствий аварии на Фукусиме. 

В связи с этим я бы говорил об экологическом суверенитете как о какой-то такой тончайший грани между экономическими, экологическими и социальными интересами нашего общества; возможность самим определять эти грани. Но при этом я бы упомянул одну вещь: научно обоснованно определять. Извините, вот этого слова сегодня не звучало, хотя уважаемый Валерий Фадеев говорил о том, что надо прислушиваться к мнению специалистов. Это не подразумевает какого-то закрытия. Я хочу сказать, что, например, наш институт ведёт работы более 35 лет во Вьетнаме. У нас там российско-вьетнамский научно-технологический центр. Мы более 50 лет работаем в Монголии в составе совместной российско-монгольской комплексной биологической экспедиции. Мы создаём совместный биологический центр с Республикой Эфиопией, где отработали 35 лет. И это всё направлено на то, чтобы обеспечить, если хотите, тоже наш экологический суверенитет. Светлана Геннадьевна верно сказала про некий хайп с карбоновыми полигонами, но у нас, например, вышка работает на территории Тверской области уже более 25 лет. Это давно. У нас такие вышки стоят во Вьетнаме. Мы, по сути дела, обеспечиваем получение объективной информации для принятия решений. 

Ну и ещё одна, пожалуй, вещь. Мы сейчас готовим предложения в Правительство Российской Федерации через курирующего вице-премьера о создании, об использовании и апробации новых подходов к экомониторингу, к мониторингу не только загрязнения, но и состояния биологического разнообразия. Я не знаю, надо ли будет эти центры, которые мы будем пытаемся создавать на основе наших биостанций, называть центрами экологического суверенитета или ещё как-то, но так это работает. Сначала мы должны апробировать (наука), а потом дать рекомендации, и уже дело курирующих и проверяющих органов – принять их или не принять. Мы хотим сделать такую систему на основе трех-четырёх наших биостанций, и, может быть, надо подумать о включении в эту систему ещё и центра сохранения биоразнообразия на территории Республики Алтай «Снежный барс». Этот центр был создан президентом Татарстана, под руководством или при участии президента Татарстана Рустама Нургалиевича Минниханова и главы Республики Алтай Олега Леонидовича Хорохордина. Мы осуществляем научное кураторство этого центра. Ну, а располагается он примерно в 50 километрах от Горно-Алтайска и совсем рядом от Манжерока. 

И последнее, на чём я хотел закончить. Я очень благодарен за возможность здесь выступить. На одной фразе. Мы очень много работаем с бизнесом в последнее время. Это запрос на оценку биоразнообразия в различных структурах. Мы работаем с «Роснефтью», Магнитогорским металлургическим комбинатом, «Евразом». Я не буду всех перечислять. Сам удивляюсь, как бизнес к нам идёт. У меня иногда возникает ощущение, что бизнес здесь более активен и более прислушивается к мнению науки, чем правительство Российской Федерации. 

И я хотел бы закончить фразой одного своего швейцарского коллеги. Сейчас это глава международной группы по кошачьим Международного союза охраны природы. На одной из конференций, кстати, на тигрином саммите в 2010 году, прозвучал такой вопрос к спикерам: «А зачем вы вообще занимаетесь наукой? Ну что вы про этого тигра опять хотите узнать? Вы работайте – и будет всё хорошо. Вот делайте что-нибудь». И мне очень понравился ответ. Он сказал: «Вы знаете, я знаю много случаев, когда вложение в науку или в какой-то конкретный научный проект оканчивались пшиком. Это действительно так. Но если вы посчитаете те деньги, которые были вложены в бизнес и в реализацию природоохранных проектов без учёта мнения науки, это несопоставимые цифры».