Казахстанский искусствовед: «Конно-батырская» тематика уже набила всем оскомину

Продолжение интервью с искусствоведом, галеристом, основателем творческого пространства «Platforma.projectroom» Айгуль ИБРАЕВОЙ:

- Айгуль, первая часть нашей беседы касалась архитектурного облика Астаны, однако город – это не только его архитектура, но и культурная среда. Вы являетесь основателем творческого пространства project room Platforma – проекта, направленного на поддержку молодых художников, режиссеров, людей искусства. Есть мнение, что в Казахстане слабо развита инфраструктура поддержки искусства: крайне мало соответствующих фондов, частных коллекционеров, меценатов. Согласны ли вы с этим мнением? Как это влияет на состояние и развитие современного казахстанского искусства?

- У меня есть опыт галерейного бизнеса. Еще в годы студенчества я содержала одну из первых галерей в Астане – арт-галерею «Культегин». На этой площадке выставлялись живописцы не только из Казахстана, но и других стран Центральной Азии.

Нужно отметить, что это непростое дело: чтобы заниматься галерейным бизнесом нужны не только желание и время, но и профессиональные знания в области искусства. Кроме того, содержание галереи требует больших финансовых затрат на штат, аренду помещения, проведение выставок. При этом работы очень сложно продать, так как нельзя сказать, что в Казахстане покупают работы для коллекционирования, скорее, больше в дополнение к интерьеру дома. Найти меценатов крайне сложно – уже не первый год стоит вопрос о меценатстве и специальных налоговых послаблениях для них, что позволило бы оказать поддержку художникам, особенно молодым начинающим.

Тем не менее, из бюджета все-таки выделяются огромные деньги на искусство. Только государство может позволить себе финансировать широкомасштабные выставки. Однако их качество и полезность вызывает много вопросов. Многочисленные живописные симпозиумы, пленеры, а также фестивали современного уличного искусства приносят больше расходов, нежели действительной пользы для развития современного казахстанского искусства. Но это отдельная тема, которая должна решаться профессиональными кадрами в министерстве культуры и государственных институциях искусства, в которых, как показывает практика, существует огромный дефицит специалистов, способных осуществить правильный отбор произведений искусства на выставки, для государственных закупок в музеи, а также для оформления уличного пространства – это касается и скульптур, и монументальных украшений фасадов и прочего.

Сам принцип освоения бюджета «любыми» средствами и подача проектов в срок не приносит ощутимых результатов для развития современного казахстанского искусства. На мой взгляд, государственным институциям, прежде всего, нужно обратить внимание на образовательные проекты. Привлекать больше специалистов современного искусства, кураторов, художников для совместных семинаров и практик.

Также для молодых художников и теоретиков искусства важны выезды на различные зарубежные резиденции, где они могли бы получить не только дополнительные знания, но и посмотреть, как работают современные художники за рубежом. Безусловно, это требует больших финансовых затрат, которые могут взять на себя либо меценаты, либо государственные структуры. Что будет, на мой взгляд, более разумным вложением национального капитала, нежели бездумное расходование денег на многочисленные бесполезные и дорогостоящие шоу якобы современного искусства, симпозиумов живописцев и выставок ради выставок, направленных главным образом на освоение бюджета. Считаю, что особенно важно говорить об этом в Год молодежи.

Для людей искусства очень важна «насмотренность». Возвращаясь к нашей недавней теме архитектуры Астаны, хотелось бы добавить, что в советское время обязательным пунктом в обучении студентов-архитекторов были выезды за рубеж для ознакомления с принципами архитектуры, как классической, так и современной. Не владею информацией, как обстоят дела с этим вопросом на архитектурных факультетах сегодня, потому не могу дать утвердительного ответа, существует ли эта практика у нас сейчас.

Приведу пример: знаменитый швейцарский архитектор Ле КОРБЮЗЬЕ после окончания школы искусств посетил Италию, Турцию, Балканы и другие страны только с целью осмотра архитектуры этих стран. И эта привычная практика молодых архитекторов за рубежом.

Так же в некоторых западных странах, например, в Швейцарии, действует система государственной помощи молодым художникам, которым вплоть до 30 лет оказывается финансовая поддержка. Ежегодно в Швейцарии присуждается 18 премий размером 25 тыс. швейцарских франков. Такая практика очень важна в начале карьеры молодого художника. Так же ежегодно из бюджета выделяются 200 тыс. франков на покупку произведений современного искусства, которые затем украшают государственные учреждения. Это является одним из приоритетов государственной политики, поскольку швейцарские чиновники прекрасно осознают значимость финансовой помощи в самом начале карьеры художника. В итоге в выигрыше оказывается государство, чей престиж на международной культурной арене только повышается.

Три самых известных современных швейцарских художников Уго РОНДИОНЕ, Урс ФИШЕР, Пипилотти РИСТ начинали свой путь к мировому признанию с небольших выставок у себя на Родине, которые проводились при поддержке государства. Думаю, нам нужна аналогичная программа для казахстанских художников, наряду с уже действующими программами поддержки молодых музыкантов, спортсменов и представителей других профессий. Ведь современное искусство также может стать предметом гордости для страны, также может поднимать престиж государства.

Поэтому вопрос меценатства и государственной помощи молодым казахстанским начинающим художникам считаю открытым.

- Арт-галерея «Культегин» просуществовала относительно недолго, потом в вашей деятельности был десятилетний перерыв. Обнаружили ли вы прогресс казахстанского изобразительного искусства после возвращения в профессию?

- После долгого отсутствия в стране и перерыва в творчестве, конечно же, мне было жутко интересно, что нового происходит в сфере искусства в Астане.

С целью анализа художественного пространства Астаны мною было предпринято два больших проекта. Во-первых, это Первая квартирная неделя в Астане под названием «Tribute alboom». Отмечу, что этот проект достаточно хорошо был освещен в прессе. Я создала карту маршрутов, в которую вошли мастерские художников, и вместе со зрителями на протяжении недели мы посещали выставки, организованные прямо в квартирах, подвалах, мастерских и даже в помещениях без ремонта (последняя стала впоследствии полноценной галереей под названием TSE). В течение недели в проекте приняли участие 40 художников и более 300 зрителей. Также в рамках недели проводились обсуждения, круглые столы, встречи. Итогом этого проекта стало открытие новых имен молодых художников и знакомство с их творчеством.

Также этот проект выявил ряд проблемных вопросов. В частности, художники говорили об отсутствии мастерских. К примеру, группа «Кадмий Кызыл» арендовала подвал для совместного творчества, другие также платили за свои помещения, а кто-то работал прямо на квартире. Вместе с тем, я пришла к выводу, что молодым ребятам не хватает дополнительных знаний и практик в области современного искусства.

Это побудило меня пригласить в Астану известного шымкентского педагога Виталия СИМАКОВА, художника и теоретика пространственно-структурной композиции, благодаря методике которого в современном искусстве появились яркие имена группы «Кызыл Трактор»: Молдакула НАРЫМБЕТОВА, Смаила БАЯЛИЕВА, Саида АТАБЕКОВА, Арыстанбека ШАЛБАЕВА. Работающие сегодня в Астане Асхат АХМЕДИЯРОВ и Сырлыбек БЕКБОТАЕВ также в разное время были участниками этой группы. Художники, вышедшие из этой школы, продолжают успешно работать сегодня. Мне показалось важным передать эти знания молодым художникам.

Во-вторых, я создала Фонд поддержки современного искусства ARTtop, в названии которого фигурирует слово «топ», что в переводе с казахского означает «группа». И группа состоялась! Сейчас в нее входит пять человек основного костяка, и еще мы думаем набрать заинтересованных в совместных практиках художников. Целью деятельности фонда является поиск и выявление новых имен, совместная практика и исследования в области современного искусства.

Фонд никем не финансировался, и потому мне пришлось самой вложить свои средства в его организацию – на гонорар для педагога мы «скинулись» сами вместе с художниками. Проект прошел очень успешно и задействовал 35 художников. В нем приняли участие не только молодые художники, но и зрелые мастера и даже бывшие ученики Виталия Симакова, которым заново хотелось пройти курс у авторитетного педагога.

Всего за год существования фонда и группы было осуществлено семь проектов, после Квартирника и воркшопа с Виталием Симаковым, фонд принял участие в масштабном городском проекте «Астана Арт-Шоу», как параллельная программа выставки молодых художников Центральной Азии «Перезагрузка. Оптимизация пространства», в котором приняли участие 14 художников из Казахстана, Узбекистана, России, Таджикистана и Кыргызстана. Концепция этого проекта была неким итогом двухлетнего исследования искусства ЦА региона.

В ноябре прошлого года мы объявили место постоянной нашей локации назвав свою территорию «Platforma.projectroom» как экспериментальную площадку для осуществления своих идей. С тех пор на платформе были осуществлены фестиваль экспериментальных фильмов «АТАУ», казахстанский и международный фестиваль короткого метра, фестиваль экспериментальной музыки, поэтические вечера, и две выставки концептуального искусства, об одной из которых речь пойдет ниже.

- Айгуль, нередко в артистической среде можно услышать мнение, что в Казахстане востребованы полотна с конями, батырами и ханами – то есть героика и историзм, тогда как современное искусство мало кому интересно. Очевидно, что «спрос рождает предложение», и тренд на историзм и героику в полотнах казахстанских художников отражает и требования «госзаказа», и уровень вкусов частных покупателей предметов искусства? Вероятно, казахстанскому обывателю приятно повесить на стену незамысловатую картину со «вкусным конем», нежели произведение современного искусства, восприятие которого требует рефлексии. Можно ли сказать, что именно невысокий уровень вкусов и запросов казахстанской публики сказывается на состоянии и развитии современного экспериментального казахстанского искусства?

- Да, возможно, такая проблема есть. Но думаю она касается только оформления общественных пространств, потому как именно в таких интерьерах можно встретить подобные работы. Или это были закупы десятилетней давности. В Астане есть несколько художественных галерей, экспонаты которых как раз соответствуют принципу «спрос рождает предложение», но это не только «кони и батыры». Еще лет десять назад была такая тенденция, но сейчас, на мой взгляд, вкусы казахстанской публики изменились. В галереях можно найти интерьерные, абстрактные и другие станковые работы – что позволяет предположить, что «конно-батырская» тематика уже набила всем оскомину.

Так как я не занимаюсь галерейным бизнесом, я не могу дать точную оценку спроса и вкусовых предпочтений казахстанских покупателей предметов искусства. Так как это все-таки бизнес, то, конечно, галеристы считаются со вкусом покупателей, ведь, как ранее я говорила, содержание галереи требует немалых затрат.

Возможно, работы на историческую тему закупают музеи, так как мы легко можем встретить соответствующие полотна в их постоянной экспозиции.

Сейчас мне интересно изучение актуального казахстанского искусства, которое представляет критический взгляд на современность, ее осмысление. Ведь художник – это дитя своего времени, в своем творчестве он отражает признаки той эпохи, в которой он живет. Такими для нас останутся Р. ХАЛЬФИН, С. МАСЛОВ, М. НАРЫМБЕТОВ. Из наших старших современников – Виктор и Елена ВОРОБЬЕВЫ, все нынешние участники группы «Кызыл Трактор»: Ерболсын МЕЛЬДИБЕКОВ, Рашид НУРЕКЕЕВ, Галым МАДАНОВ, Куаныш БАЗАРГАЛИЕВ, Сауле СУЛЕЙМЕНОВА, Асхат АХМЕДИЯРОВ многие и другие.

За ними следует новое поколение интересных художников, таких как Зоя ФАЛЬКОВА, Сырлыбек БЕКБОТАЕВ, Сауле ДЮЙСЕНБИНА, Айгерим МАЖИТХАН, Бахыт БУБИКАНОВА, Мансур СМАГАМБЕТОВ, Фатима ОМИР, Нуржан НУРАХМЕТ, в живописи Сауле МАЛИЕВА, Динара НУГЕР, Алмас ОРАКБАЙ. Хочется также назвать имена молодых начинающих художников из Астаны, ставших для нас настоящим открытием: Аружан ЖУМАБЕК, Алишер ЮСУПОВ, Мадина САРГАЛИ, Жанель ТАНСЫКБАЕВА и многие другие. В Алматы работают такие молодые таланты, как Арман САИН, Анвар МУСРЕПОВ, Суинбике СУЛЕЙМЕНОВА, Назира КАРИМОВА и др., творчество которых нам еще предстоит узнать.

Именно по произведениям этих художников будущее поколение будет составлять представление о нашем времени, какие события нашли отражение в их произведениях, что стало предметом рефлексии художника. На мой взгляд, художнику важно показывать реальное время, пользоваться реальными инструментами времени, быть здесь и сейчас.

Живя несколько лет в Европе, получая искусствоведческое образование, я посещала множество музеев и галерей современного искусства. Нельзя сказать, что работы наших состоявшихся Contemporary артистов уступают по каким-либо критериям западным. И в принципе – нужно ли сравнивать два разных полюса? И потом, критерии сравнения «хорошо», «плохо», «технически», «этически», «эстетически» балансирует на тонкой грани, где все перечисленные критерии оценки могут оказаться частью эксперимента и замысла художника. В этой свободе без границ и штампов балансирует все актуальное искусство. Главное – это заложенный смысл и задумка автора. Но это отдельное исследование, требующее к себе дополнительного внимания и изучения проблематики.

Здесь нужно подчеркнуть только одно: на Западе современное актуальное искусство коллекционируется и закупается для фондов музеев современного искусства, тогда как у нас нет отдельного музея современного искусства. Возникают даже опасения – сможем ли мы собрать, атрибутировать и сохранить весь тот материал, который создавался актуальным искусством на протяжении всего периода независимости?

Современное искусство – интересно тем, что в нем всегда есть дух эксперимента.

Но концепция – это только скелет художественного произведения, нужно еще мастерство и смелость для реализации художественного замысла, создания художественного произведения.

Реализованный недавно, в январе нынешнего года, на площадке Platforma проект «Первая парабиеннале: выставка искусства с ограниченными возможностями» как раз посвящен концепции, тексту, наброску, эскизу еще нереализованного художественного произведения. Мы хотели зафиксировать процесс рождения замысла, момент, когда художник честен сам с собой, когда он ни в чем не ограничен.

Однако в момент рождения замысла художник еще не знает, на какую выставку он подаст заявку. Также для него неизбежны размышления, касающиеся цензуры. Или проект получается непомерно дорогим, и ни один куратор выставки не сможет выделить художнику необходимые деньги. Существует также страх художника перед тем, чтобы раскрыть всю полноту своего творческого замысла перед зрителем.

Именно этот момент – внутренняя работа художника над эскизом, построением схемы, формулированием замысла – был для нас важен. Мы решили собрать эти нереализованные и нереализуемые проекты в одном месте и назвать выставку Парабиеннале, отразив в этом названии свой взгляд на невозможное и беспомощное искусство.

- Но ведь эта концепция – нереализованного, невостребованного, беспомощного искусства – она справедлива не только для этой выставки, но и в целом для современного казахстанского искусства?

- Да, в этом частично и состоял наш замысел.

Наша концепция Парабиеннале как выставки беспомощного и невостребованного искусства еще и отражает место казахстанской культуры в глобальном контексте. Ведь зачастую на Западе, на нас смотрят, как на страны третьего мира, соответственно, наше изобразительное искусство оценивается как вторичное.

И меня беспокоит то, что многие казахстанские художники, которые занимаются современным искусством, работают с оглядкой на Запад, на ожидания и оценки западных искусствоведов. Это могут быть работы, которые сделаны в угоду западному зрителю и отражают взгляд на нашу действительность сквозь призму восприятия западного человека – чем больше в них будет трагизма, тем оно будет более востребованным за рубежом.

Я считаю, что нам надо отказаться от этого желания соответствовать западным ожиданиям. Трагизм, трагическое восприятие действительности присуще искусству, но оно не сводится к одному только трагизму. Эксплуатировать трагический надрыв художника – не совсем правильно.

- Вероятно, для казахстанских художников, ищущих признания на Западе, существует также соблазн уйти в «этногламур» и за счет своей экзотичности найти свою нишу на западном рынке культурных ценностей?

- Да, действительно, нередко, когда казахстанская сторона организует выставки национального искусства за рубежом, сразу же вспоминают об этнике. Безусловно, казахская этника, отражающая исконный художественный взгляд на мир, богатый пласт степной культуры, интересна зарубежному зрителю. Она интересна и казахстанцам. Однако есть и обратная сторона этого явление – уход в клише, сувенир, сувенирное искусство, которое хорошо раскупается иностранными туристами.

Возможно, это неизбежный процесс – выхолащивание традиционного искусства и ремесел до уровня сувенира, лубка, этнической атрибутики. Конечно, вызывает недоумение, когда содержание казахстанской культуры презентуется за рубежом исключительно через этнические атрибуты. Однако, возможно, этот контент соответствует имеющемуся у западного зрителя запросу. Но ведь наша культура не сводится к домбре и саукеле, у нас есть масса художников, которые творят другое искусство.