Казахстан-2017: политические итоги года – покой всем только снится

Предчувствие транзита – так, пожалуй, в двух словах можно охарактеризовать политический мейнстрим 2017 года в Казахстане. Смена политического руководства Узбекистана, произошедшая в 2016 году, неизбежно вызвала проекции на Казахстан и заставила и общество, и экспертов, и, наверняка, элиты заглянуть за рамки привычной и устоявшейся политической действительности, гарантом стабильности и предсказуемости которой служит фигура Елбасы – главного драйвера общественно-политических и экономических процессов в стране и арбитра межэлитного взаимодействия.

Самым очевидным последствием этой попытки заглянуть в «малопредсказуемое будущее» стало, по мнению экспертов, обострение конфликтного поля в казахстанском истеблишменте. Связано это, по мнению топового казахстанского политолога Данияра Ашимбаева, в первую очередь, с конкуренцией за формирование заявки на преемничество.

Хотя в казахстанском политическом дискурсе слово «преемник» относится к табуированной лексике, так или иначе, все политические процессы 2017 года – и громкие аресты и посадки, и кадровые перестановки, и конституционная реформа – интерпретировались сквозь призму предстоящего транзита власти и устранения вероятных конкурентов в борьбе за статус преемника.

Аресты, приговоры и кадровые перестановки

Стремительный январский старт определил напряженную и драматичную атмосферу2017 года. Едва закончилась череда новогодних праздников, как информационное пространство взорвали новости об аресте двух молодых перспективных чиновников – министра национальной экономики Куандыка Бишимбаева и замруководителя Администрации президента Баглана Майлыбаева. Вкупе с задержанием накануне Нового года бывшего главы Комитета национальной безопасности Нартая Дутбаева это совершенно скандализировало левобережную Астану.

В отличие от России, где до ареста министра экономического развития Алексея Улюкаева, принадлежность к элите являлась гарантией неприкосновенности, в Казахстане не впервой видеть чиновников высшего эшелона на скамье подсудимых. Начиная со знаменитого дела экологов 2009 года, когда под следствием оказалось руководство министерства окружающей среды практически в полном составе, казахстанские органы уголовного преследования, в особенности антикоррупционное ведомство, десакрализировали принадлежность к элите. После того, как по обвинению в коррупционных преступлениях был осужден бывший премьер-министр Серик Ахметов, тезиспрезидента о том, что«неприкасаемых в Казахстане нет», должен был прочно закрепиться в сознании элитариев.

Однако пикантной особенностью посадок нынешнего года стал необычный состав преступления, вменяемый ВИП-осужденным, – разглашение госсекретов, по сути, госизмена. Эта новация придала оттенок шпионского детектива привычным «разборкам на верхах» и продемонстрировала готовность к решительным действиям команды Карима Масимова, назначенного в сентябре 2016 года главой Комитета национальной безопасности. При нем это ведомство вновь обрело репутацию «сверхвлиятельного» силового органа.

Не менее громкими были кадровые ротации начала года – возвращение из Москвы в Астану в статусе первого заместителя руководителя Администрации президента – а фактически главного идеолога – Марата Тажина. Если камбэк Тажина большинство экспертов расценило как шаги Елбасы по мобилизации ресурсов «старой гвардии», ввиду разочарования в управленцах «новой волны», то другое связанное с ним кадровое назначение – отправку Имангали Тасмагамбетова послом Казахстана в России – было воспринято как отлучение политика с устойчивой репутацией «наиболее вероятного преемника» от большой астанинской игры. Что вполне вписывалось в концепцию зачистки политического поля от возможных конкурентов накануне транзита.

В целом же кадровые перестановки в 2017 году проходили, по выражению Данияра Ашимбаева, в режиме «нон-стоп». В январе был назначен новый министр иностранных дел Кайрат Абдрахманов, сменивший на этом посту Ердана Идрисова. В этом же месяце в отставку с формулировкой «по достижении пенсионного возраста» был отправлен посол Казахстана в Хорватии и Черногории Аслан Муси, который в бытность его руководителем Администрации президент слыл очень влиятельной фигурой.

В 2017 году закатилась карьера еще одного политического тяжеловеса, представителя «старой гвардии» и когорты многолетних соратников президента сенатора Нуртая Абыкаева, который незадолго до старта осенней парламентской сессии был фактически «списан» на покой.

Во время мартовской волны кадровых ротаций на пенсию был отправлен еще один старожил казахстанской управленческой элиты аким Акмолинской области 64-летний Сергей Кулагин. В марте новые акимы были назначены в Карагандинскую (Ерлан Кошанов), Мангистаускую (Ералы Тугжанов), Акмолинскую (Малик Мурзалин) и Северо-Казахстанскую (Кумар Аксакалов) области.

Августовские перестановки были ознаменованы возвращением в Кабмин Ерболата Досаева и Аскара Жумагалиева, имеющих репутацию управленцев технократического склада.

Наконец, декабрьская волна кадровых ротаций коснулась силового блока, где, по мнению политолога Данияра Ашимбаева, уже сложились условия для межведомственного конфликта интересов. Главной «линией разлома», по мнению эксперта, стал передел сфер влияния между КНБ и Агентством по делам государственной службы и противодействию коррупции. Назначение главы антикоррупционного ведомстваКайрата Кожамжарова в Генпрокуратуру – что, безусловно, можно расценить как повышение – красноречиво демонстрирует, в пользу кого на нынешнем этапе этот «конфликт интересов» разрешился. Очевидно, что фигура Кайрата Кожамжарова, имя которого ассоциируется со многими громкими уголовными процессами последнего десятилетия, на равновеликой должности руководителя надзорного органа уравновесит «чрезмерно усилившееся» ведомство, возглавляемое Каримом Масимовым.

Что касается остальных декабрьских передвижений, то здесь следует отметить повышение Алика Шпекбаева, долгое время довольствовавшегося креслом «зама», до статуса первого лица Антикоррупционного ведомства. Уход Жакипа Асанова, известного своими многообещающими эскападами относительно реформирования органов уголовного преследования, из Генеральной прокуратуры в относительно тихую гавань Верховного суда, вероятно, свидетельствует о том, что время для таких реформ еще не пришло.

Не остался без нового назначения и экс-глава Верховного суда Кайрат Мами, сменивший на посту председателя Конституционного совета 67-летнего Игоря Рогова, который, отправившись на пенсию, замкнул цепочку кадровых ротаций. Мало кого смутило, что 63-летний «сменщик» моложе предшественника всего на четыре года и тоже достиг пенсионного возраста. При желании и этому назначению можно придать глубокие смыслы – ведь в случае наступления часа икс именно на Конституционный совет может быть возложена миссия по определению порядка преемственности власти – по букве Конституции или по духу сложившейся в Казахстане негласной властной иерархии.

Наконец, переход незадолго до декабрьских праздников главы ФНБ «Самрук-Казына» Умирзака Шукеева в правительство на должность вице-премьера – министра сельского хозяйства оставило для Акорды незавершенный гештальт – вакантным остается кресло председателя правления Фонда национального благосостояния, а безработным – экс-вице-премьер Аскар Мырзахметов. Вероятно, кадровые ротации продолжатся вплоть до праздников, и 2018 год Астана встретит в суете ведомственных переездов.

Определить тренды в этой череде кадровых ротаций достаточно трудно. А уж тем более разглядеть в ней окончательную и решающую расстановку сил накануне предполагаемого транзита власти – занятие тщетное и неблагодарное. Очевидны две тенденции: Елбасы одной рукой омолаживает управленческий актив, отправляя на пенсию старожилов и выводя на первые роли новые лица, а другой – поддерживает баланс в элитах, уравновешивая рост влияния отдельных ведомств и персон  за счет усиления их конкурентов.

Конституционная реформа

Пожалуй, куда больший ажиотаж, нежели сам процесс и результат конституционный реформы, вызвала его преамбула – серия персональных телевизионных обращений главы государства к народу Казахстана. Увидеть президента на экране телевизора «сам на сам» (если, конечно, речь не идет о новогоднем поздравлении) настолько необычно для казахстанцев, что возникли тревожные ожидания – не связано ли это с некими чрезвычайными обстоятельствами?

Однако ничего чрезвычайного не произошло – работа комиссия по перераспределению полномочий между ветвями власти завершилась довольно скромным результатом. В итоге в 19 статей Конституции было внесено 26 поправок, назвать которые радикальными достаточно затруднительно. Никаких существенных изъятий из круга президентских полномочий не произошло – разве что правительству была передана функция по утверждению госпрограмм. Еще глава государства утратил право издавать указы, имеющие силу законов, – впрочем, по замечанию экспертов, этой привилегией президент не пользовался в течение последнего десятилетия, а то и больше, так что эта норма давно была бездействующей.

Расширившиеся полномочия парламента выразились в большей подотчетности ему правительства – премьер-министр теперь обязан консультироваться с Мажилисом перед тем, как внести президенту представление о структуре правительства.

Гораздо больший резонанс в обществе вызвали нормы о лишении гражданства за совершение террористических преступлений, а также за причинение «иного тяжкого вреда жизненно важным интересам страны». Туманность этой формулировки вызвала опасения: не будет ли эта норма в последствие использоваться для устранения политических конкурентов и просто инакомыслящих.

Помимо этого, поправки в Конституцию закрепили норму, согласно которой в пределах Астаны может быть установлен особый правовой режим – таким образом, были созданы условия для функционирования Международного финансового центра «Астана», который начнет свою работу с 2018 года.