Ia-centr.ru продолжает цикл интервью с ведущими журналистами #Казахстан'а. О тектонических изменениях в работе СМИ, уникальности Казнета и тесной связи журналистики с политикой и общественной жизнью рассказал Владислав Юрицын, политический обозреватель «Zonakz.net».
– Что Вы можете сказать о качественном изменении медиасферы Казахстана за прошедшие годы? Есть ли показательные тренды?
– Есть такие тектонические сдвиги. Например, стало больше видео-контента. Понятие «СМИ» теперь сильно расширилось: есть YouTube, TikTok, социальные сети. Сам вал людей стал больше. Например, если раньше посол иностранного государства мог давать интервью только официальным, или оппозиционным, или нейтральным независимым СМИ, то теперь он даст интервью блогеру. Потому что у блогера подписок может быть больше, чем у любого официального издания. Опять же, есть технологии продвижения в интернете: можно взять малозначащую вещь, и она пойдет в тираж очень широким охватом. И здесь не только журналистское мастерство, но и целая команда (SMM-щики, маркетологи, пиарщики, специалисты по интернет-платформам).
Если брать по тематике, то, скажем, за последнее время она стала, с одной стороны, антироссийской, – особенно в новых медиа. А с другой стороны, она стала более дробной. Редакционная политика в Казахстане сильно отличается, и даже если два издания занимают в целом единую позицию, акценты могут быть разными.
Например, одно из них больше стоит на экономических вопросах, другое – на социальных, третье – на каких-то смыслах. Потому есть СМИ, которые работают в коммерческом поле, а есть те, которые получают деньги за политическое влияние.
Печатные СМИ исчезли, как явление. Одно время в Казахстане был всплеск глянцевых журналов, сейчас это уже в прошлом. Специальная военная операция тоже сильно расколола информационное пространство Казахстана. Практически все поделились на поддерживающих или отрицающих – просто кто-то в латентной форме, а кто-то в открытую.
Государственные СМИ, по большому счёту, «отморозились» в нынешней ситуации. Потому что они часто ждут приказа сверху, как себя вести, а четких указаний нет.
На самом деле нет четких указаний и для экономического блока правительства, для правовой сферы (правовая реформа так и не сдвинулась с места). А СМИ же не могут ничего не писать. В итоге они порой уходят в суррогатные темы, чтобы как-то наполнять пространство.
Упало качество журналистики как таковой. Простая вещь – репортаж. Ты читаешь репортаж с мероприятия, и не можешь понять, что на нем происходит. А рядом есть такие качественные репортажи, над которыми видно, что работали умные люди и не пожалели бюджета, времени. И там все выведено от души. Вот это тот разлет, как в книжном магазине: есть чтиво, а есть подарочные издания. Примерно так сейчас выглядит казахстанская журналистика. Но всё-таки массовых материалов больше, чем выверенных и чётких.
– Какое соотношение между теми и другими, примерно?
– Скажем, 5% на 95%. Но при этом Казнет очень маленький. И если там появится какая-то острая или значимая тема, то её всегда увидишь. Это особенность Казнета: если есть качественный контент, он никогда не затеряется на просторах, его всегда найдут.
– «Подарочные издания» в данном случае – это кто (те самые 5%)?
– Это, как правило, либо политический заказ, либо антироссийская/антирусская тематика. Здесь задача – борьба с политическими и экономическими конкурентами, попытка повлиять на курс политического руководства в ту или иную сторону.
– А если назвать какие-то более широкие проекты, что можно отметить?
– У нас очень ограниченная повестка, на самом деле – в основном вокруг того, как жить. Образа будущего внятного нет. Из-за того, что у руководства нет образа будущего – каждый ему предлагает своё. Один, например, предложит Евразийскую интеграцию, другой – демократическое государство, третий предлагает Исламский Эмират Афганистана, четвертый – что-то наподобие апартеида.
Сейчас какая-то ситуация в Казахстане, что ни один четкий вектор не берет верх. А западные фонды при этом целенаправленно работают на дезорганизацию общества в Казахстане, на его дезинтеграцию. Это для них – повод давить на политическое руководство. Чем ты более неустойчив, тем легче соглашаешься с крупным капиталом на формально твоей территории.
– Сейчас в РК готовятся поправки в закон о СМИ. Анонсировано расширение прав журналистов в соответствии с международными нормами. Повлияют ли эти нововведения на работу журналистов, по Вашим ожиданиям?
– Есть теоретическая часть, и есть практическая. В Казахстане практика очень часто не совпадает с законодательством. А попытки привлечь людей, которые нарушают закон, к ответственности, при этом не имеют успеха. Часто бывает, что закон сам по себе, а люди сами по себе. Кого-то могут наказать, кого-то нет. Все сугубо избирательно.
– Известно, что в стране казахоязычный интернет и СМИ долгое время количественно уступали русскоязычным. Сейчас это меняется?
– Казахоязычных изданий больше, но при этом их коммерческий выхлоп низкий. Я не знаю, в чем особенность такого положения дел. Большие просмотры казахоязычных медиа не конвертируются в финансовые результаты. И для инвесторов в медиа-пространстве это проблема. Они не знают, как её решать. Я, по крайней мере, не слышал, чтобы её кто-то решил эффективно.
– В последние два месяца в соцсетях Казахстана отмечался негативный фон вокруг русского населения. Высказывались требования отменить преподавание русского языка в первом классе, и так далее. Каков настрой в более авторитетных СМИ страны?
– На самом деле это происходит не последние месяца два, а последние лет двадцать. Эти смыслы давно озвучены, вопрос в том, что они то больше звучат, то меньше. Я, например, поддерживаю, что в первом классе должен быть один язык, пока человек учится читать и писать.
Важно, чтобы это не перешло в запреты как таковые – например, запрет обучения на русском языке, или запрет изучения русского языка в Казахстане. Вот такие базовые вещи. А это цветы на обочине дороги.
Тем более, когда система образования разрушена, такие моменты непринципиальны. Ученики выходят, отучившись 11 классов, не имея целостной картины мира, минимального набора фундаментальных знаний. А во время пандемии школа Казахстана не выполняла даже функции «камеры хранения», куда можно отправить детей, пока родители работают.
