Интуиция Евразии – интеграция была предопределена?

Перемены в мире столь значительны, что фраза: «мы не узнаем мир после эпидемии и кризиса», – не звучит оторванно от жизни. 

В связи с этим вспомнился старый уже спор на кафедре философии в момент крушения родной большой страны в 1989 году. А спор был относительно термина «общечеловеческий». Так тогда стали говорить с лёгкой руки идеологов, противопоставляя общечеловеческое и наше, посконное, рутинное и «национально-отсталое» и советское в культуре, как им тогда казалось.

В этой мифологии выходило так, что нам надо срочно отталкиваться от всего «азиатского» в нашей культуре, и становиться «европейцами» и «общечеловеками». И войны тогда не будет в соответствии с принципами «нового мышления», и мы сразу же ощутим себя «человечеством», прежде всего. Любая мысль о национальной культуре, или об историческом единстве народов больших пространств Евразии считалась ретроградной.

Попытка указать на тотальный и эгоцентрический характер такой толерантности, построенной на непременном самоуничижении своей культуры, приводила к разрыву диалога. Это и понятно: ведь «передовая» культура мыслится как тотально европейская, или западная, а все остальные культуры обладают лишь «особенностями», впрочем, этнографически интересными и привлекательными, и даже достойными похлопывания по плечу. Но не более того. 

В тот момент устремились интеллектуальные элиты Евразии в своеобразное европейничание (или западничество), отвергая свое прошлое, правда, кроме архаики. А другая часть элит, тоже опираясь на глубинную архаику, устремилась к другому источнику мировой культуры – арабо-мусульманскому. Но если есть, как минимум еще один источник «общечеловеческого», кроме западного, то тем самым в практике подтвердился тезис о разных и равных культурах в мире. А ведь еще есть китайский, индийский, иранский, российский и т.д. источники. Последний, опять же на практике, постоянно выделяется Западом как что-то «иное» по отношению к европейскому. 

Следовательно, во взаимодействии культур не должно быть рейтингов, не может быть общечеловеческого уровня, отождествляемого с европейским и западным; этот общий уровень принципиально всечеловеческий [1]. А значит приемлет все движения, построенные на логике национальных и региональных культур. 

Но помимо концепций имеются еще и практики повседневной деятельности, практики сохранения национальных культур, и практики борьбы за соблюдение «общечеловеками» международного порядка. И практики эти потребовали другого концептуального оформления проектов, опирающихся на логики отдельных культур. В этих концепциях и практиках культура не является придатком общечеловеческого начала, но равноположена ему на другом полюсе, соединяясь с ним через актуальное своеобразие культурных черт народов большой культурной и региональной ниши. Здесь надо различать три уровня идентичности [2]: 

1) Общемировой, или всечеловеческий. 

2) Органично объединяющий народы региональный уровень, или он же -средний уровень.   

3) Национальный уровень культуры народа. 

Наличие регионального, среднего уровня отделяет созвездие культур от других культурных ареалов. Но это означает, что для европейских культур - это Европа, а для культур восточнее Карпат и р. Буг, и до границ Китая, Афганистана и Ирана – это Евразия. Это подтверждается большим историческим материалом, воссозданием крупных государств и интеграционных объединений на одном евразийском пространстве в течение не менее 800 лет.

Борьба за сохранение национальных культур, выстраиваемых не на эгоцентризме, а на гармонии с другими культурами, требует найти средний органичный уровень, расположенный между национальным и уровнем человечества, как это уже произошло в Европе. 

Создание евразийского объединения связано не только со стремлением контролировать трансграничные угрозы, организованную преступность и терроризм. Ситуация обусловлена еще во многом тем, что мировой порядок, предусматривающий господство одной сверхдержавы и сложившийся к 90-м годам XX века, не отвечает задаче решения этих проблем, вставших перед народами в новом веке.  

Во-первых, очевиден кризис сложившегося мирового порядка. Во многом он связан с попытками переустройства международных отношений и миропорядка в соответствии с «полной и окончательной» победой «конца истории».  На деле этот мировой порядок усугубил разрыв в уровне развития стран и регионов. Внутри многих стран разрыв в уровне жизни между небольшой прослойкой, контролирующей основные ресурсы общества, и собственно сообществами стал самым большим за всю их историю.

Как реакция на эту фазу перехода мира в новое качество развернулись террористические и экстремистские движения. Возникла угроза существованию многих прежде благополучных обществ, не в последнюю очередь в связи с ростом миграционных потоков. 

Во-вторых, глобализация встретилась с противоположным процессом, когда различные страны, структуры и объединения стали бороться за относительную региональную самостоятельность в экономике и политике. Таким образом, однополярный мир не выстраивается, а тяготеет к многополярности. 

В-третьих, на западе возник кризис действительного понимания векторов движения мира, при одновременном желании помешать выходу на историческую арену новых сил в Евразии. При этом политизация экономических отношений заставляет всех искать альтернативные рынки и не связывать себя с одним «капризным» партнёром. Склонность таких «партнёров» к введению санкций и ограничений, препятствующих интеграции на евразийском пространстве, свидетельствует о неизменности их концепта единственного глобального центра силы. При этом, капризное настаивание на своем видении происходящего, свидетельствует уже о расхождении представлений и реальности. 

Чтобы развязать узлы нового мирового порядка, следует, прежде всего, отказаться от воинственной риторики, взаимных обвинений и упрёков, которые лишь усугубляют ситуацию. Нужны свежие, свободные от стереотипов идеи. Актуальной задачей становится определение приоритетных направлений для гибкой дифференцированной интеграции стран Евразии, с учетом специфики каждого из объединяющихся государств и регионов, если речь пойдёт о «Большой Евразии». 

Интеграция, таким образом, стала логичным следствием развития культур региона, подкрепляя интуицию Евразии логикой экономического развития и политического выбора.   

[1] См: Смирнов А.В. Всечеловеческое vs общечеловеческое. – М.: ООО «Садра»: Издательский дом ЯСК, 2019. – 216 с. В центре внимания автора - директора Института философии РАН – логика смыслополагания, объясняющая глубинный механизм сознания и разворачивающейся в системах культуры. В книге предложено продуктивное различение исходных интуиций в европейской и арабо-мусульманской культурах. 

[2] См: там же, С. 125

Ia-centr.ru является свободной площадкой для обмена мнениями. Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.