Одно из развлечений политической элиты Казахстана – постоянно подчеркивать свой статус регионального лидера. В эту логику укладываются периодические приграничные конфликты с Киргизией, широкие гуманитарные жесты в отношении Афганистана. Но наибольший ажиотаж вызывает региональное соперничество с Узбекистаном: оцениваются демографические параметры стран, объемы ВВП и привлеченных инвестиций. При этом за скобками оценок остается субъектность политических элит Казахстана и Узбекистана. А в этой плоскости расклад явно не в пользу Астаны. Подробнее — в материале казахстанского политолога Максима Казначеева для Ia-centr.ru.
Способность власти проводить суверенную политику должна быть поставлена во главу угла при определении реального регионального лидера. И Узбекистан с этим экзаменом справился лучше. На протяжении последних десятилетий официальный Ташкент делал ставку преимущественно на двусторонние договоренности, избегая активного участия в многосторонних интеграционных образованиях.
Разница в объемах экономик Казахстана и Узбекистана также не должна вводить в заблуждение. Структура узбекской экономики гораздо лучше – она более диверсифицирована.
Залог успеха – в изначальном стремлении узбекских элит сохранить остатки промышленности в 90-е годы. Ташкент во времена президента Каримова постарался перепрофилировать все крупные обрабатывающие производства – и тем самым спасти их от закрытия. Казахстан же пустил «под нож» всю обрабатывающую промышленность, оправдываясь тем, что она якобы «неконкурентоспособна».
Инертность Казахстана в вопросе экономического развития, сохраняющаяся ставка на экспорт сырья, а не товаров высокого передела начинают играть против страны.
Узбекистан, наоборот, готов пожертвовать темпами экономического роста ради повышения его качества, ради глубины передела продукции и преимущественного насыщения внутреннего рынка собственными товарами, топливом и продовольствием.
В текущую фазу обострения глобальной и региональной конкуренции страны входят с разными стартовыми условиями:
· Казахстан с нулевых годов демонстрировал «рост без развития», структура экономики предельно упрощена (и ориентирована на вывоз сырья. – Прим. ИАЦ МГУ). Производить что-либо внутри страны невыгодно – слишком мал рынок сбыта и завышена стоимость рабочей силы (особенно неквалифицированной). Все признаки классической «голландской болезни» сырьевых экономик.
· У Узбекистана другая проблема – экономика не успевает генерировать рабочие места для сельской молодежи. На данный момент 40 % населения страны моложе 18 лет. Ежегодно на рынок труда выходят 600 тысяч человек. Можно ожидать замедления темпов демографического роста в долгосрочной перспективе, однако к концу 2020-х и началу 2030-х годов население страны всё равно вырастет до 40 млн человек, что потребует дополнительных усилий государства по созданию рабочих мест. При этом из-за дефицита земельных угодий сельхозсектор уже не сможет создавать новые рабочие места.
· Политическое руководство Узбекистана ощущает дефицит потенциальных точек роста – именно этим и объясняется стремление форсировать развитие перерабатывающих отраслей за счет отказа от экспорта сырья (хлопок, газ). Власть сознательно идет на поддержку низкомаржинальных производств, чтобы предоставить работу излишней рабочей силе в сельской местности. Уже сейчас Узбекистан способен полностью перерабатывать весь производимый хлопок (часть сырья для текстильной промышленности уже импортируется из Туркменистана), а с 2025 года откажется от экспорта газа.
В целом экономическая стратегия Узбекистана делает ставку на дешевую рабочую силу и чем-то напоминает экономическую стратегию Китая последних 40 лет. Отсутствие выхода к морским транспортным путям Узбекистан хочет компенсировать близостью других крупных рынков сбыта для своей продукции. Разница в стоимости рабочей силы становится конкурентным преимуществом Узбекистана при борьбе за иностранные инвестиции в проекты «экономики простых вещей».
По прогнозам Азиатского банка развития, к 2035 году Узбекистан, при сохранении текущих темпов развития, может стать региональным экономическим лидером.
Снижение статуса Казахстана в таком случае будет иметь для Астаны определенные экономические последствия:
1. Вектор иностранных инвестиций может сместиться в Ташкент, соответственно, и региональный финансовый центр переместится из Казахстана в Узбекистан.
2. Экономическое лидерство Узбекистана в регионе выводит его на первое место в приоритетах внешних игроков. Казахстан может оказаться на периферии: рассматриваться только как источник сырья и территория для транзита грузов.
3. Программа индустриального развития Казахстана может быть поставлена под вопрос. Низкая стоимость рабочей силы в Узбекистане сделает непривлекательным размещение производственных площадок в Казахстане.
Дополнительное конкурентное преимущество Узбекистана – внутриполитическая стабильность. Официальный Ташкент взял курс на «государственный капитализм» как наиболее подходящую модель развития, не несущую рисков появления автономного бизнес-сословия, способного бросить вызов существующей политической элите.
В Казахстане пока лишь запущен процесс передела собственности от старых олигархических групп в пользу новых. Роль государства в экономике постепенно будет возрастать, но пределы этого роста даже сама Астана пока определить для себя не может. Также остаются неопределенными источники подпитки социального сектора Казахстана – без чего нет уверенности в способности власти обеспечивать социальную стабильность.
В конечном счете в Узбекистане ведущие геополитические игроки – Россия, Китай, США – начинают видеть ключевое звено, вокруг которого формируется пространство Центрально-Азиатского региона. Да и подписание декларации о союзнических отношениях между Казахстаном и Узбекистаном в декабре 2021 года показывает, что Астана признает региональное лидерство Ташкента, пусть даже и не озвучивает это публично.
