На внешнюю политику #Турции в 2023 году, безусловно, повлияют президентские выборы, которые могут пройти в мае или в июне. В то же время, несмотря на определенные корректировки, которые возможны в случае прихода к власти оппозиционных сил, в целом внешнеполитический курс будет проводиться в том же русле и по тем же направлениям, что и при ныне действующей администрации Реджепа Тайипа #Эрдоган’а.
Отношения Турции и России на фоне украинского кризиса
Глобальная неопределенность и соперничество великих держав, которые повлек за собой кризис на Украине, вызывают определенные изменения в архитектуре безопасности и балансе сил в регионах Ближнего Востока и Северной Африки и в некоторой степени в Центральной Азии. Поэтому и на выборах в Турции в следующем году один из главных вопросов, который зададут себе избиратели, будет о том, какой лидер лучше всего справится с глобальными и региональными геополитическими трансформациями и рисками.
Но при этом, кем бы ни был новый лидер, он продолжит курс Анкары на превращение Турции в один из полюсов многополярного мира. Вряд ли стоит ожидать, что кто-то из турецких политиков решится сойти с пути, на котором Россия выполняет роль важного уравновешивающего других игроков балансира, и в ослаблении которой Анкара не заинтересована.
Хотя на российском треке внешней политики Турции действительно возможен откат в отношениях в случае прихода к власти оппозиции. Она, вероятно, будет более восприимчива к сигналам из Вашингтона, пытаясь скорректировать аспекты внешней политики Эрдогана, которые подвергались наибольшей критике. Оппозиция, скорее всего, пойдет навстречу США по ряду вопросов, касающихся военной поддержки Украины в СВО, если та не завершится к тому времени.
В то же время не следует ждать полного пересмотра подходов Анкары к взаимодействию с Москвой. Кроме геополитической ценности сохранения России в качестве партнера, для Турции несомненны торгово-экономические выгоды от продолжения курса, заданного нынешним турецким руководством и который полностью соответствует национальным интересам Турецкой Республики.
Такие шаги, как превращение Турции в логистический хаб для обхода антироссийских санкций, а также перспективы создания газового хаба, безусловно, способны существенно поддержать турецкую экономику и нивелировать в ней негативные тенденции.
В целом же российско-турецкие отношения по-прежнему будут развиваться в формате конкурентного партнерства, а все имеющиеся разногласия – решаться за столом переговоров. Перечень спорных тем может даже сузиться: в 2023 году на повестке по-прежнему будут находиться Украина и Сирия, в то время как Ливия и Карабах уходят на второй план, а время для серьезных противоречий между Москвой и Анкарой в Центральной Азии, видимо, еще не наступило.
При этом торгово-экономическое направление турецкой внешней политики в отношении Москвы после начала СВО еще больше оттесняет военно-политическую составляющую, в которой и заложен весь комплекс российско-турецких противоречий.
Турция и Ближний Восток: соседи устали от конфликтов?
Усиления роли торгово-экономической дипломатии и сохранения курса нынешнего руководства стоит ожидать и в регионах Ближнего Востока и Северной Африки, а также в Центральной Азии.
Растущая военная и экономическая мощь Турции, а также ее потенциал оборонной промышленности, помноженные на активную внешнюю политику страны, играют и будут играть важную роль в поиске Анкарой новой архитектуры безопасности для региона БВСА. Та же концепция в дальнейшем может применяться и в других регионах стратегических интересов Турции, в том числе и в Центральной Азии, в случае ослабления там позиций России.
В настоящее время турецкое правительство поддерживает диалог и сотрудничество с государствами БВСА посредством политики нормализации и считается влиятельным донором безопасности для региона. Первым и важным шагом в качестве возвращения Турции в ближневосточную политику после отхода от конфронтационной повестки периода «арабской весны» и поддержки братьев-мусульман стало примирение Анкары с конкурентами, выступавшими с альтернативными проектами для региона. Речь идет о Саудовской Аравии, ОАЭ, Израиле и Египте. Кроме того, в канву той же программы «ноль проблем с соседями 2.0» вписываются и пока осторожные сигналы из Анкары в сторону Дамаска о готовности начать процесс восстановления отношений.
Всё это открывает новые возможности для укрепления роли Турецкой Республики в формировании архитектуры безопасности на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Этот процесс происходит на фоне диверсификации связей в сфере безопасности арабскими государствами Персидского залива и Египтом. Они стремятся найти альтернативных гарантов собственных интересов в сфере безопасности, не ограничиваясь взаимодействием с США, которые становятся всё более сложным и капризным котрагентом.
При этом меняются и подходы самой Турции по работе с ее ближневосточными партнерами. Приоритет отдается дипломатическим механизмам, посредничеству, расширению торгово-экономических связей, в том числе и со вчерашними оппонентами. Эта трансформация, однако, не связана с резким снижением вызовов безопасности, с которыми Турция сталкивается по периметру своих границ, а скорее – с общей усталостью участников этих конфликтов (в Сирии, Ираке, Ливии).
Потенциальные вызовы и конфликтные точки по-прежнему активны, и существуют дополнительные риски, вызванные украинским конфликтом, которые могут иметь последствия в чувствительных для Турции регионах. При этом Турция далеко не всегда готова поддерживать давление своих партнеров по НАТО на Россию, предпочитая везде продвигать собственные национальные интересы.
Турция и Центральная Азия: Анкара может предложить военно-политический союз
Сотрудничество Анкары с государствами Центральной Азии, прошедшее и определенный процесс институционализации, оформленный в программах Организации тюркских государств (ОТГ), по-прежнему определяется культурными и торгово-экономическими отношениями без какой-либо ярко выраженной концепции взаимодействия в сферах обороны и безопасности.
Усилия Турции на центральноазиатском направлении схожи с ее действиями на африканском треке и опираются на развитие культурного и торгово-экономического партнерства. В унисон звучат и недавние дипломатические инициативы Турции с Саммитом партнерства Турция – Африка и Организацией тюркских государств, которые были частью среднесрочной и долгосрочной дипломатической повестки Турции. Эта линия в ЦА может быть усилена и обогащена новыми дипломатическими инициативами (например, участием в ШОС), но они не станут альтернативой уже существующим альянсам Турции.
В то же время в перспективе Анкара и в отношении центральноазиатских государств может активировать военно-политическую линию и внести вклад в безопасность и оборону тюркских государств этого региона. Турция стремится к долгосрочной интеграции с Казахстаном, Узбекистаном и Туркменистаном, пока что в формате «обмена опытом и видением между братьями и сестрами».
Тем не менее предстоит пройти долгий путь, прежде чем Турция и государства Центральной Азии смогут совместно определять свои интересы в области безопасности и добиваться политической и экономической интеграции.
На развитие отношений со странами региона Турции позволяет надеяться соперничество великих держав, которое продолжает углубляться на международной арене, влечет за собой дополнительные риски и неопределенности. Эти события создают возможности для того, чтобы как позиция Турция в ЦА, так и тюркский мир стали более влиятельны в целом.
В частности, по мнению Анкары, центральноазиатские государства при поддержке Турции, в том числе через участие в ОТГ, могут создать рациональную платформу для решения проблем как между собой (Таджикистан – Киргизия, соседи Афганистана), так и ускорить процесс интеграции в условиях напряженности между Западом, Россией и Китаем для увеличения роли региона в международных делах.
