В республике прошла вторая за 2023 год волна «чистки» кабмина – первая состоялась в январе, когда свои посты покинули несколько министров. Ротации коснулись заместителей экономических и инфраструктурных ведомств, что совпало по времени с запуском ряда крупных проектов в Таджикистане. Подробнее – в обзоре Ia-centr.ru.
«Заместительная терапия» для таджикистанской экономики
Перестановки замов в кабмине прошли в два этапа, связанные с серией указов Эмомали Рахмона от 2 и 16 марта. На первом этапе ротации преимущественно коснулись должностей уровня замминистра, в то время как в середине месяца основные назначения проходили в штате правительственных агентств. Большая часть ротаций так или иначе связана с экономическими и инфраструктурными ведомствами.
2 марта с поста замминистра промышленности и новых технологий был освобожден Умед Солехзода, о причине увольнения не сообщалось. Одновременно в Минпроме прошло сразу три назначения на аналогичные должности: Бахтиёр Сафарзода и Азиз Назар получили посты заместителей, а Исоджон Курбонзода стал первым замминистра. До назначения он возглавлял управление инфраструктурного развития в структуре Исполнительного аппарата президента (аналог президентской администрации в республике – прим. Ia-centr.ru) – теперь этот пост занял Сухайли Курбонзода.
Кроме того, Ахлиддин Нуриддинзода стал замминистра экономического развития и торговли. Также 16 марта получил отставку замминистра образования и науки Шукрулло Хайрзода – он получил должность ректора в Государственном университете Дангары, сменив на этом посту вышедшего на пенсию Нурали Шохиёна.
Кроме того, 14 марта прошли назначения в судебных органах с экономической компетенцией. Парвиз Мирзозода возглавил Экономический суд Согдийской области, а в Хатлонской области с поста зампредседателя Экономического суда был уволен Хусрав Джалилзода.
16 марта Малохат Рустамзода получила пост замдиректора Агентства по стандартизации, метрологии, сертификации и торговому контролю (Таджикстандарт). Она сменила на должности Ситору Шерзоду, уволенную «в связи с переходом на другую работу». О новом назначении для последней не сообщалось.
Кроме того, прошли отставки в Службе по госнадзору за безопасным ведением работ в промышленности и горному надзору. «В связи с переходом на другую работу» был уволен первый замглавы ведомства Исроил Аламзода – о новом назначении для него не сообщалось. На его место был назначен Ардашер Мирзозода – его повысили с поста заместителя. Освободившуюся заместительскую должность в структуре службы занял Табассум Азиззода.
Сабур Джумазода покинул пост замдиректора Агентства мелиорации и ирригации «в связи с уходом на пенсию». Новым заместителем стал Алим Сафарзода, а Хуршед Зарифзода стал первым замдиректора агентства.
Раъно Каримзода была назначена зампредседателя Комитета продовольственной безопасности при кабмине Таджикистана. Кроме того, Зарина Назарзода заняла пост замдиректора Агентства по статистике при президенте.
Новые замы – новые контракты?
За редкими исключениями, пресс-служба Эмомали Рахмона не поясняла мотивацию мартовских ротаций. Однако для внешнего наблюдателя бросается в глаза следующее. В отличие от январских ротаций, связанных с увольнением нескольких глав министерств, цели мартовских ротаций явно иные. Как правило, они не призваны комплектовать штат заместителей под нужды нового руководства: большинство министров и директоров, у которых в марте сменились подчиненные, уверенно и долго держатся на должностях.
Главы Минпрома и Минэкономики – Шерали Кабир и Завки Амин Завкизода – занимают посты с 2020 года, то же справедливо для руководителя Таджикстандарта Темурджона Абдулвахобзоды .Рахим Санъат Асо бессменно возглавляет надзорное ведомство по промышленным работам и горному делу еще с 2015 года.
Исключение составляют назначения в агентствах статистики и мелиорации – главы обоих ведомств сменились в ходе ротаций января 2023 года.
Однако можно предположить, что ротации замов связаны с активизацией политики Таджикистана по линии внешних инвестиций. Характерно, что замены в инфраструктурных ведомствах совпали с анонсом целого ряда крупных производственных и торговых проектов.
Так, 13 марта в Липецке был анонсирован проект совместного российско-таджикистанского предприятия по производству ГСМ, тестирование качества которых входит в компетенцию вышеупомянутого Таджикстандарта.
Предполагается, что проект будет реализован в свободной экономической зоне «Сугд» с участием российской компании «Форсаж». Ранее, 2–4 марта, липецкие предприниматели лично посетили СЭЗ «Дангара» и «Сугд» в Таджикистане. Для совместной работы уже существует правовая база: 2 марта в ходе визита в Душанбе премьер-министра России Михаила Мишустина были подписаны соглашения, призванные привлечь российский бизнес к созданию высокотехнологичных производств в Таджикистане.
14 марта в Согдийской области, где в тот же день сменился руководитель Экономического суда, был заложен первый камень в строительство таджикистанско-узбекистанского торгово-логистического центра. Характерно, что новый замглавы Министерства экономического развития и торговли Ахлиддин Нуриддинзода в 2010-х годах возглавлял главное управление госдолга и инвестиций при Минфине, где отвечал за внешние финансовые связи и, в частности, работал над возвращением внешнего долга Узбекистану.
Отметим также, что именно на Минпром и Минэкономразвития, где в начале марта сменились заместители, Эмомали Рахмон в послании парламенту в декабре 2022 года возложил большие ожидания по «перезагрузке» экономики страны. В частности, от ведомства экономики и торговли требуется привлечь внешние инвестиции в инфраструктуру и обеспечить работу предприятий, включая те, что «приостановили свою деятельность». Кроме того, Рахмон дал Минпрому поручение вновь запустить в 2023 году старые маслозаводы в Душанбе, Канибадаме и Бохтаре.
Таким образом, ротации в экономико-инфраструктурных ведомствах могут быть связаны с анонсированными крупными проектами, для работы с которыми нужны подходящие кадры. Стоит ожидать, что число таких проектов, особенно с российской стороны, будет расти.
По мнению заведующей сектором Центральной Азии ИМЭМО РАН Дины Малышевой, бизнес-переговоры с российскими компаниями пока находятся в стадии «обсуждения намерений». Тем не менее «Таджикистан, конечно, заинтересован в сотрудничестве с Россией – она является наиболее серьезным экономическим партнером и главным реципиентом трудовой миграции. Кроме того, уже несколько лет о Таджикистане говорили как о возможном участнике Евразийского экономического союза. И те соглашения, которые были подписаны в ходе визита Михаила Мишустина, направлены в том числе и на то, чтобы подготовить Таджикистан к вступлению в ЕАЭС».
Эксперт предположила, что «недавние перестановки в правительстве Таджикистана, возможно, тоже связаны с этими процессами».
«Быть может, люди, сидевшие в министерских креслах, недостаточно энергично занимались подготовкой к вступлению Душанбе в союз, в членстве в котором Таджикистан объективно заинтересован».
Малышева считает, что Таджикистан, как и другие страны Центральной Азии, стремится к диверсификации внешних контактов.
«У Душанбе есть серьезные экономические контакты с Китаем – при этом в Таджикистане есть люди, недовольные китайским присутствием. Можно предположить, что определенные группы влияния способны лоббировать сотрудничество с Россией, Китаем или даже США. Но если эти разногласия существуют, то они никогда не выйдут на поверхность. В то же время есть все основания утверждать, что приоритет для Душанбе по-прежнему имеет Россия».
Назначения и рычаги власти остаются прерогативой Рахмона – «группировок, способных и готовых противостоять ему, нет».
«Однако это не означает, что президент Таджикистана обладает диктаторскими функциями. Это не единоличный правитель – я думаю, там есть договоренности с региональными элитами, в том числе, вероятно, и по кадровым назначениям. Возможно даже, что одной из причин того, что в Таджикистане до сих пор не состоялся транзит, могло являться противодействие регионов», – заключила эксперт.
