Взаимоотношения между Россией и Казахстаном в топливно-энергетической сфере строятся сегодня с учетом той «карты маршрутов», которая досталась этим государствам после развала СССР. Все последующие изменения на этой «карте» зависели и продолжают зависеть от общей ситуации на мировом энергетическом рынке и от перемен вектора во внешенеполитической деятельности двух государств.Россия и Казахстан являются ведущими экспортерами углеводородов в мире и только по этой причине они автоматически становятся конкурентами. Предполагается, что экспортируемые объемы в скором времени станут вполне сопоставимыми. Оба государства рассматривают страны Евросоюза как основной рынок потребления. Однако в последнее время, растущие азиатские рынки все больше и больше привлекают к себе внимание национальных нефтяных компаний обеих стран. Можно предположить, что столкновение интересов неизбежно и его можно обойти только одним способом – поделить рынки сбыта и, соответственно, маршруты транспортировки.
Взаимоотношения между Россией и Казахстаном в топливно-энергетической сфере строятся сегодня с учетом той «карты маршрутов», которая досталась этим государствам после развала СССР. Все последующие изменения на этой «карте» зависели и продолжают зависеть от общей ситуации на мировом энергетическом рынке и от перемен вектора во внешенеполитической деятельности двух государств.Россия и Казахстан являются ведущими экспортерами углеводородов в мире и только по этой причине они автоматически становятся конкурентами. Предполагается, что экспортируемые объемы в скором времени станут вполне сопоставимыми. Оба государства рассматривают страны Евросоюза как основной рынок потребления. Однако в последнее время, растущие азиатские рынки все больше и больше привлекают к себе внимание национальных нефтяных компаний обеих стран. Можно предположить, что столкновение интересов неизбежно и его можно обойти только одним способом – поделить рынки сбыта и, соответственно, маршруты транспортировки.
Гипотетически вопрос можно было решить путем разделения сфер влияния – России взять на себя западные маршруты, а Казахстану – восточные. Подобные предложения не раз звучали с казахстанской стороны. Однако российская сторона предпочла не реагировать. Казахстан на определенном этапе счел свои обязательства выполненными и начал моделировать систему маршрутов в соответствии со своими интересами и потребностями. Началось функционирование казахстанско-китайского проекта Атасу-Алашанькоу, Казахстан подключился к системе Баку-Тбилиси-Джейхан отрезком Актау-Баку. Сегодня разрабатывается ряд новых проектов. Вместе с тем, Нурсултан Назарбаев не раз обещал Владимиру Путину транспортировать всю или почти всю нефть через территорию Российской Федерации. Это было бы весьма кстати для заполнения новых маршрутов, например, Бургас-Александрополис.
Российское руководство, в свою очередь, более 5 лет старается убедить своих центрально-азиатских коллег, прежде всего, Казахстан, в необходимости установить контроль производителей над потоками энергоресурсов в Европу, то есть опередить в этом потребителей. Речь идет чуть ли не о формировании некого энергетического альянса на постсоветском пространстве. Нынешний настрой наших центрально-азиатских коллег в принципе позволяет строить такие предположения. Но не более того.Казахстан в последние несколько лет ведет активную политику диверсификации рынка углеводородов, используя прежде всего, выгоды своего географического положения – близость к китайским, европейским и южноазиатским потребителям нефти и газа. Более того, Казахстан стремится стать ключевым звеном в линии транспортировки углеводородов «Центральная Азия – Европа», «Центральная Азия – Южная Азия» и «Центральная Азия – Юго-Восточная Азия». С этой точки зрения Казахстану весьма выгодно функционирование механизмов, предусмотренных ЕврАзЭС, ШОС, условно ОБСЕ.
При этом руководству Казахстана приходится постоянно лавировать между Россией и другими странами, имеющими виды на ресурс, пусть даже транзитный, стремясь при этом соблюдать собственный интерес. Так в случае украинско-польским проектом Одесса-Броды Казахстан несколько лет обещал свое сырье для этого маршрута, но при этом не указывал конкретных сроков. А позже сделал вопрос возможного участия в этом проекте разменной картой в споре с Россией относительно участия в трансбалканском проекте Бургас-Александрополис. Россию, конечно же, не устраивает вариант, при котором Казахстан станет полностью самостоятелен в свой нефтеэкспортной политике, но при этом сегодня Россия вынуждена считаться с мнением своего политического и экономического партнера. Однако линия Казахстана, стремящегося выйти на новые рынки для сбыта все увеличивающихся объемов углеводородов, в том числе, видимо за счет традиционных рынков России, явно не вписывается в общую политику Кремля. Кроме того, Казахстан может играть на альтернативных нефтегазовых путях, оставаясь ключевым звеном в центрально-азиатском регионе. И в будущем – это может стать причиной российско-казахстанских противоречий, которых до настоящего момента удавалось избегать.Внешне российско-казахстанские отношения в энергетической сфере можно назвать безоблачными. Однако Казахстан явно не устраивает более чем значительная зависимость от России в вопросе транспортировки энергоносителей – он стремится стать самостоятельным игроком в этом регионе. Астана всячески подчеркивает свое желание принимать самостоятельные решения относительно собственного нефтеэкспорта.
Если выражаться образно, то диверсификация нефтеэкспорта «по-казахстански» - это ориентация на Россию как главный транспортный коридор для своего сырья и одновременно выход на рынки стран-потребителей нефти и газа для реализации самостоятельных проектов. Отсюда проистекают непростые многоходовые комбинации казахстанского руководства. Этим, впрочем, грешит при реализации своей трубопроводной политике и их российские коллеги. Однако, по мнению специалистов, необходимо разделять ситуацию с отношениями между Россией и Казахстаном в нефтяной сфере и вопросы сотрудничества в газовой сфере. Во втором случае система взаимных интересов имеет больше точек соприкосновения.
Рассматривая двусторонние отношения в области энергетики, необходимо сказать, что очень часто диалог между РФ и РК выглядит как ряд решений, подрывающих интересы партнера. Так обещания казахстанской стороны увеличить объемы прокачиваемой нефти сменились решением присоединиться к системе Баку-Тбилиси-Джейхан, обходившей Россию и Иран. Имели место и другие факты «недопонимания» между Россией и Казахстаном. К примеру, разногласия вокруг цены на карачаганакский газ и российско-казахстанского СП на базе Оренбургского ГПЗ и т.д. Если мы говорим в целом о характере российско-казахстанских отношений, то с определенной долей условности можно предположить, что России и Казахстану приходится в некотором роде синхронизовать свои государственные интересы в этой области. Однако в реальности это удается достаточно редко. Так, к примеру, в расширении системы Каспийского трубопроводного консорциума, первого совместного российско-казахстанского проекта, казалось, должны быть заинтересованы обе стороны. Однако конфликт вокруг КТК начался с момента его пуска. Россия считает этот маршрут нерентабельным – российскую сторону не устраивает тарифная политика консорциума. Это является основным аргументом в противостоянии с Казахстаном, который, в свою очередь, настаивает на расширении КТК и увеличении объемов поставок. Россия согласилась на расширение при условии повышения тарифов на прокачку и непременном присоединении КТК к системе Бургас-Александрополис - Россия никогда не рассматривала эти две системы по отдельности – в связке они сулят гораздо более высокие прибыли (понятно почему Россия при любом удобном случае озвучивала данные о «нерентабельности проекта»). Казахстан согласился при условии своего участия в трансбалканском проекте, в противном случае, Казахстан пообещал принять участие в проекте Одесса-Броды-Полоцк-Гданьск, который ведет сырье в обход российской территории.
Таким образом, проблема КТК приобретает и для Казахстана политическую окраску. Вопрос о расширении КТК, равно как и системы Атырау-Самара – основных нефтяных магистралей – казахстанская сторона рассматривает как приоритетное в развитии нефтеэкспорта. В итоге, положительное решение по вопросу расширения системы КТК было принято после того, как консорциум на 4 года возглавил представитель российской стороны. Но это вовсе не означало моментальный запуск проекта. Окончательное решение по расширению системы было принято после того, как было достигнуто соглашение о строительстве прикаспийского газопровода (Россия, Казахстан, Туркмения). Казахстан был допущен к участию в проекте Бургас-Александрополис и отклонил предложение участвовать в проекте Одесса-Броды-Полоцк-Гданьск.
Однако руководство РК оставило за собой право участвовать в ставшем во многом эфемерным проекте транскаспийского труборовода. Здесь был оставлен своеобразный люфт – казахстанский участок прикаспийского газопровода может стать звеном в транскаспийском маршруте. Китайское направление – это особый вопрос для России и Казахстана. Часть специалистов полагает, что Россия может потерять статус лидера в поставках нефтепродуктов на азиатские рынки, причиной чего станет нынешнее снижение темпов роста добычи нефти. То есть, если такая тенденция будет сохраняться, то в ближайшее время главным поставщиком сырья на азиатские рынки станет Казахстан. Другая часть специалистов полагает, что ситуация коренным образом может измениться с введением в эксплуатацию нефтепровода Восточная Сибирь-Тихий Океан (ВСТО). Предполагается, что с пуском этого маршрута Россия может занять около 5-6% азиатского рынка. В целом, учитывая растущие объемы азиатских рынков, вряд ли будет ошибочным утверждать, что последние поглотят все, что предложат и Россия, и Казахстан.Сегодня складывается ситуация, когда на первый план выступает именно политический аспект проблемы путей транспортировки – экономическая составляющая отходит на второй план, становясь лишь инструментом манипуляции в переговорном процессе.
Поэтому Казахстану приходится маневрировать между требованиями российской стороны, которая во многом является его конкурентом, позицией иностранных компаний (например, КТК), получающих огромные прибыли от продажи казахстанского сырья и необходимость решать свои задачи в рамках каждого из проектов. Касательно того же трубопроводного консорциума – попытки России соединить нефтепроводной перемычкой Тихорецк-Кропоткин трубу КТК с системой Баку-Новороссийск (состоит на балансе «Транснефти») как раз свидетельствуют о том, что российскому монополисту было бы очень удобно получить в собственность КТК и самой регулировать экспортные потоки из Новороссийска. Порт Новороссийска чрезвычайно перегружен, поэтому Россия, стремящаяся повысить собственные экспортные объемы нефти, естественным образом не может приветствовать увеличение объемов нефтяного экспорта Казахстана. Таким образом, большинство экспертов видят в позиции России по отношению к компаниям, транспортирующим сырье через российскую территорию, желание поставить их под свой полный контроль. В случае с КТК это видно особенно отчетливо – это единственная труба, которая не стоит на балансе у «Транснефти» (КТК передал в доверительное управление «Транснефти» 24% акций).
В таком случае, по их мнению, западные кампании постараются направить свое сырье с казахстанских месторождений в обход российской территории, что само по себе чревато финансовыми потерями для России. Соответственно американское лобби будет препятствовать строительству трансбалканской и прикаспийского трубопровода, которые во многом являются противовесом Баку-Тбилиси-Джейхан и транскапийской трубы. Однако такой подход сильно упрощает ситуацию. Любая из стран-экспортеров, как и транспортирующие компании, стремятся использовать все возможные пути транспортировки, стремясь максимально их наполнять. В данном случае западные компании-транспортеры, особенно если они одновременно являются и нефтедобывающими, точно так же диверсифицируют свои маршруты, зачастую составляют друг другу конкуренцию. Общим модератором может считаться лишь государство, и то лишь на определенном уровне. Именно такая схема, практикуемая, прежде всего, американскими компаниями и ТНК, является наиболее эффективной на данный момент.
Для российских властей одним из главных на сегодняшний день является вопрос - как добиться снижения привлекательности обходных маршрутов, чтобы сделать Россию фактическим монополистом. С одной стороны очень важно предложить российским партнерам такие условия сотрудничества не только в области транспортировки, но и, предположим, в сфере инвестирования в добычу и разведку, чтобы им было выгодно вести свое сырье через территорию России. При нынешних «военных» ценах на нефть и газ это сделать несложно. В политической плоскости в этом плане все гораздо сложнее. То, что сегодня происходит в Казахстане вокруг месторождения Кашаган, весьма показательно. Речь идет об изменении «правил игры» во взаимоотношениях с иностранными инвесторами. Перенос практики «пересмотра нефтяных соглашений» в сферу трубопроводной политики в полном формате маловероятно. Но тенденции к условно называемой «национализации» имеют место. И на этом нужно играть, делая упор на то, что маршруты в обход российской территории экономически менее выгодны.
Тем не менее, когда мы говорим об отношениях России и Казахстана в области энергетики, мы, прежде всего, подразумеваем положительный опыт взаимодействия. Существует ряд соглашений, определяющих формат этого взаимодействия. Соглашение о совместной разработке участков каспийского шельфа, решение о прокладке прикаспийского газопровода и желание Казахстана привлечь российские компании к транспортировке нефти в китайском направлении по системе Атасу-Алашанькоу также имеют огромное значение, в том числе с точки зрения приграничного сотрудничества. Понятно, что маршруты транспортировки казахстанской нефти в любом случае будут проходить по территории третьих стран, поэтому Казахстан будет стремиться выстроить благоприятные отношения с ними. При этом любой ход будет соотноситься с позицией российской стороны. К примеру, тот факт, что казахстанское руководство, по меньшей мере 2 раза предпочло переговоры с участием российской стороны переговорам по проблеме трубопровода Одесса-Гданьск, свидетельствует о многом. Так, предположения некоторых украинских деятелей о том, что, если Украина предложит Казахстану выгодные параметры сотрудничества по транзиту энергоносителей в Европу, то «колеблющейся» Астане придется отказаться от части договоренностей с Россией, оказались, по меньшей мере, преждевременными. Здесь важно понимать, что на нефтегазовом поле слишком много игроков, чьи интересы разнятся, но схожи в одном, все они ориентированы на прибыль. Но одновременно они являются и инструментами для политического манипулирования. Поэтому России и Казахстану выгодно сотрудничать, максимально учитывая интересы друг друга.
Предположим, Россия может предложить Казахстану часть своего сырья для транспортировки по новым и проектируемым маршрутам. А если Казахстану удастся выполнить свои же обещания и удвоить добывающие мощности и, соответственно, экспортные объемы, Россия также может предложить Казахстану новые проекты в области транспортировки сырья и инвестировать в казахстанскую нефтяную отрасль. В обратном случае Казахстан естественным образом будет стремиться прокладывать маршруты транспортировки углеводородного сырья в обход России, ориентируясь на необходимость обеспечения собственной безопасности.
Итак, речи о едином энергетическом пространстве судя по всему пока идти не может. Несмотря на то, что в последнее время об этом было сказано очень много и со стороны России, и со стороны Казахстана. Тема образования энергетического клуба ШОС была широко растиражирована в информационном пространстве. Но всем понятно, что на конструктивность энергодиалога России и Казахстана оказывают влияние огромное число факторов.
