Отношения России и Китая с Центральной Азией (ЦА) имеют богатую историю, в которой политика, экономика и безопасность тесно переплелись друг с другом. Традиционно центральноазиатское направление было одним из ключевых во внешней политике России и Китая. Это представляется естественным, учитывая расположение региона в центре Евразии - на стыке географии и интересов политики, экономики и безопасности двух данных держав. Сегодня и Российская Федерация (РФ), и Китайская Народная Республика (КНР), рассматривая ЦА в качестве важного фактора укрепления своих международных позиций, а также стратегического источника сырьевых ресурсов форсируют процесс сближения с центральноазиатскими странами, каждый, при этом делая акценты на приоритетных для себя направлениях сотрудничества. К чему может привести наблюдающееся сегодня, возможно, впервые в истории одновременное усиление присутствия России и Китая в Центральной Азии? Каковы в этих условиях место и роль ШОС и Афганистана? Как представляется, попытаться найти ответы на эти крайне сложные вопросы можно только посредством междисциплинарного и системного рассмотрения присутствия Москвы и Пекина в регионе и, в первую очередь, в сфере политики, экономики и безопасности. Независимый эксперт по евразийской политике политолог Владимир ПАРАМОНОВ поделился своим видением развития геополитических и экономических процессов в Центральной Азии.
Отношения России и Китая с Центральной Азией (ЦА) имеют богатую историю, в которой политика, экономика и безопасность тесно переплелись друг с другом. Традиционно центральноазиатское направление было одним из ключевых во внешней политике России и Китая. Это представляется естественным, учитывая расположение региона в центре Евразии - на стыке географии и интересов политики, экономики и безопасности двух данных держав. Сегодня и Российская Федерация (РФ), и Китайская Народная Республика (КНР), рассматривая ЦА в качестве важного фактора укрепления своих международных позиций, а также стратегического источника сырьевых ресурсов форсируют процесс сближения с центральноазиатскими странами, каждый, при этом делая акценты на приоритетных для себя направлениях сотрудничества. К чему может привести наблюдающееся сегодня, возможно, впервые в истории одновременное усиление присутствия России и Китая в Центральной Азии? Каковы в этих условиях место и роль ШОС и Афганистана? Как представляется, попытаться найти ответы на эти крайне сложные вопросы можно только посредством междисциплинарного и системного рассмотрения присутствия Москвы и Пекина в регионе и, в первую очередь, в сфере политики, экономики и безопасности. Независимый эксперт по евразийской политике политолог Владимир ПАРАМОНОВ поделился своим видением развития геополитических и экономических процессов в Центральной Азии.
В последние несколько лет России удалось существенно укрепить свои позиции в Центральной Азии. Как отмечают наблюдатели, этому способствовали как корректировки во внешнеполитическом курсе России, так и тактические просчеты американской политики в регионе. Вместе с тем, анализ текущей российской центральноазиатской политики указывает на недостаток системных прорывных решений и действий России в регионе. Свидетельствует ли это об отсутствии у Москвы долгосрочной центральноазиатской стратегии?
В.Парамонов: «Действительно, все что Вы сказали правильно. Причины же отсутствия у России долгосрочной стратегии в Центральной Азии, на мой взгляд, лежат в плоскости слабого понимания в Москве приоритетов развития России. Политика в регионе - лишь одно из отражений этого. На протяжении всего постсоветского периода российская политика в Центральной Азии постоянно менялась. В начале-середине 90-х годов на фоне иллюзорного стремления России стать «составной частью» Запада она характеризовалась фактически полным игнорированием стран региона, что, в частности, проявилось дистанцированием от «афганской проблемы». Начиная же с 2000 г., мы наблюдаем целенаправленное стремление Москвы вовлечь регион в сферу свою влияния. Однако, это было связано, в первую очередь со стремлением России кардинально усилить свои международные позиции. В целом же, складывается впечатление, что до сих пор не выработана целостная российская стратегия в Центральной Азии, где были бы четко видны место и роль региона в системе национальных интересов России».
Какие факторы, на ваш взгляд, приводят к такому выводу?
В.Парамонов: «В российских политических кругах так и не сформировалось понимани я того, что Центральная Азия важна не только в плане укрепления позиций России в мире, но, прежде всего, для эффективного и комплексного экономического развития самой РФ. В первую очередь, это касается сохранения и приумножения промышленно-инновационного потенциала в условиях глобализирующейся мировой экономики. Более того, дальнейшая консервация экономических отношений на нынешнем крайне низком уровне неизбежно приведет к тому, что центральноазиатские страны будут вынуждены в еще большей степени ориентироваться на развитие связей с альтернативными мировыми экономическими центрами. Богатые минеральные ресурсы региона рано или поздно станут объектом более острого, чем сегодня, соперничества сильных держав и экономических блоков. Причем далеко не факт, что Россия с ее экспортно-сырьевой экономикой, ослабленным промышленным и научным потенциалом сможет доминировать в этой конкурентной борьбе.
Во-вторых, наращивание Москвой политической активности в регионе, не подкрепленное адекватным развитием экономического сотрудничества, вряд ли станет гарантией необратимости наблюдаемого в настоящее время процесса сближения России с государствами Центральной Азии. Наиболее ярким свидетельством этому является то, что межгосударственный блок ЕврАзЭС не трансформировался в полноценное экономическое сообщество.
Наконец, сохраняется явная недооценка Россией стратегической важности Центральной Азии, что во многом связано с укоренившимися в мышлении правящей элиты и некоторых академических кругов представлениями о регионе как о неком «экономическом бремени». При этом игнорируется принципиально важный момент: «убыточность» и «дотационность» центральноазиатских республик даже в советское время были искусственными, являлись следствием неэффективной экономической политики и системы организации экономической деятельности в бывшем СССР».
Таким образом, будущее развитие российско-центральноазиатских отношений во многом будет определяться Россией?
В.Парамонов: «В пределах постсоветского пространства только Россия, учитывая масштабы ее экономического и геополитического потенциала, способна взять на себя роль локомотива комплексного экономического развития стран Центральной Азии. Вместе с тем, закрепление РФ в Центральной Азии возможно при условии, что Россия будет играть ключевую роль в обеспечении экономического и научно-технического прогресса региона - то есть ту роль, которую она играла, начиная со второй половины XIX века вплоть до распада СССР. Для этого России необходимо, прежде всего, отказаться от ложного, во многом советского стереотипа восприятия центральноазиатского региона как «убыточного». Регион мог бы стать высокорентабельным направлением для российского бизнеса с учетом наличия всех видов промышленного сырья, а главное - более благоприятных, чем в РФ, условий организации производства. Здесь имеется в виду и дешевизна рабочей силы, и более низкие финансовые затраты на капитальное строительство, эксплуатацию производственных мощностей, транспортной и энергетической инфраструктуры».
Одним из важнейших компонентов российской политики в Центральной Азии выступает сотрудничество в сфере региональной безопасности. Как вы оцениваете состояние и перспективы политики России в данном направлении?
В.Парамонов: «За постсоветский период между Россией и центральноазиатскими государствами сформирована солидная нормативно-правовая база, которая регламентирует практически все аспекты многостороннего и двустороннего сотрудничества в сфере безопасности. В то же время, результаты многостороннего сотрудничества России со странами Центральной Азии непосредственно в рамках ОДКБ и ШОС достаточно скромные, а перспективы дальнейшего развития данного сотрудничества представляются крайне туманными. В первую очередь, это обусловлено наличием противоречий между государствами-членами данных организаций, на разрешение которых вероятно потребуются годы. Поэтому, наиболее продуктивным выступает все же двусторонний формат взаимодействия, который позволяет избегать негативного налета межгосударственных амбиций, проявляющихся в многостороннем формате, и является более доверительным.
В целом, сотрудничество в сфере безопасности пока рассматривается Москвой лишь в качестве достаточно эффективного и недорогого инструмента проецирования своего геополитического влияния в регионе. Оно не требует столь масштабных затрат как развитие полноценных экономических связей. Так, на территории центральноазиатских государств после распада СССР осталось немало военных объектов и элементов инфраструктуры, которые имеют важное значение для обороноспособности России. Перенос их на российскую территорию потребует огромных финансовых затрат, а для целого ряда объектов это в принципе невозможно. Исходя из прагматических соображений, России выгоднее держать их на территории государств Центральной Азии, решая вопрос с арендной платой путем поставок вооружения и техники. Это, в свою очередь, позволяет России непосредственно сохранять как свое военное присутствие в ряде центральноазиатских стран, так и доминирование российских военных стандартов в национальных вооруженных силах».
Статистика последних лет указывает за некоторое увеличение товарооборота между странами Центральной Азии и России. Между тем, в русле диверсификации внешнеэкономических связей государств региона отмечается значительный рост торговли с другими партнерами, прежде всего с Китаем. Как бы вы охарактеризовали качество торговых отношений государств Центральной Азии с Россией и Китаем?
В.Парамонов: «Увеличение объемов российско-центральноазиатского товарооборота в 2003-2007 гг. связано с общим усилением политических, экономических связей стран Центральной Азии с РФ. Вместе с тем, значительное место в структуре двусторонней торговли составляет товарообмен по схеме «сырье на сырье». Данный факт является отражением унаследованной от бывшего СССР взаимозависимости, в том числе, структурной и технологической. При этом, несмотря на это, а также тот факт, что экспорт РФ в регион содержит большую долю готовой продукции, чем импорт России из региона, все это не меняет общей картины сырьевой ориентации экономических систем РФ и государств Центральной Азии.
Несколько иначе выглядит ситуация в китайско-центральноазиатской торговле. Хотя в торговле между КНР и странами Центральной Азии прослеживается устойчивая тенденция увеличения объемов двустороннего товарооборота, нынешний формат торгово-экономического взаимодействия складывается по схеме «сырьевые ресурсы в обмен на готовую продукцию». Это свидетельствует об устойчивой тенденции постепенного превращения Центральной Азии в сырьевой придаток экономики Китая. В условиях глобализации, которая для региона все больше носит «китайское лицо», странам Центральной Азии (да и России), так и не сумевшим создать сбалансированных национальных экономик и сформировать эффективный экономический блок, может быть отведана только лишь такая ниша».
Данное сопоставление на фонеэкономико-географической изоляции Центральной Азии обнажает сложности на пути развития взаимовыгодной экономической кооперации между Россией, Китаем и центральноазиатскими странами. В этих условиях, актуализируется потребность в экономической интеграции стран Центральной Азии либо в рамках собственно самого региона, либо на основе существующих ныне интеграционных схем. Как вы оцениваете потенциал ЕврАзЭС и ШОС в выстраивании в успешном для государств Центральной Азии направлении развития экономических отношений со своими партнерами?
В.Парамонов: «Полагаю, что возможности для взаимовыгодного сотрудничества как в рамках ЕврАзЭС, так и в рамках ШОС, достаточно широкие. Залогом этого является то, что у РФ, КНР и стран Центральной Азии объективно есть общий долгосрочный интерес - совместное экономическое освоение и развитие огромного внутриконтинентального пространства Евразии. Как показывает история, благополучие и процветание Центральной Азии достигалось в периоды активизации интеграционных процессов, где ключевую роль, как правило, играли именно Россия или Китай.
В это связи, как представляется, крайне важно на начальном этапе существенно снизить возникшую в результате распада СССР фрагментацию экономического пространства «Россия - Центральная Азия» и преодолеть сырьевую ориентацию экономик стран региона и России. Очевидно, что основная нагрузка по решению данной задачи должна лечь на ЕврАзЭС. При этом роль ШОС должна сводится к обеспечению политической поддержки Китаем интеграционных процессов внутри ЕврАзЭС.
Только на основе понимания этого можно будет говорить о налаживании механизмов комплексного и взаимовыгодного многостороннего сотрудничества в системе «Россия - Китай - Центральная Азия», а на институциональном уровне - внутри и между ЕврАзЭС и ШОС. При этом другим важным условием для устойчивого и динамичного развития внутриконтинентального пространства Евразии остается задача установления прочного и долгосрочного мира в Афганистане. Поэтому, как представляется, тематика Афганистана объективно должна занять принципиально важное место как на повестке для ЕврАзЭС, так и на повестке дня ШОС».
В последние десятилетия в сознании международной общественности Афганистан ассоциируется лишь с военными конфликтами и наркопроизводством, однако в недостаточной мере акцентируется внимание на экономическом потенциале страны, в частности на транспортно-коммуникационных возможностях Афганистана. В этой связи, как вам видятся перспективы преодоленияэкономико-географической изоляции региона с участием ЕврАзЭС и ШОС посредством задействования трансафганских транспортных коммуникаций?
В.Парамонов: «Строительство коммуникаций через территорию Афганистана имеет стратегически важное значение для стран региона, а также России, так как данные коммуникации будут представлять собой наиболее короткий сухопутный выход на рынки Южной Азии. Расчеты показывают, что для Узбекистана, Таджикистана, Кыргызстана и Туркменистана, ряда областей Казахстана маршрут через Афганистан к портам Индийского океана будет более чем в 2 раза короче маршрутов к портам Балтийского и Черного морей и почти в 5 раз короче маршрутов к портам Тихого океана. Трансафганские коммуникации представляют интерес и для Китая в плане расширения транспортно-коммуникационных связей со странами Южной Азии, а также Среднего и Ближнего Востока. Например, в настоящее время значительная часть грузоперевозок из Китая в южноазиатские страны осуществляется по Каракорумскому шоссе. Однако, эта высокогорная автотрасса обладает невысокой пропускной способностью, в то время как по трансафганским коммуникациям можно будет резко интенсифицировать китайско-южноазиатский товарооборот.
В этой связи, заслуживает внимания идея создания транспортного консорциума по Афганистану в рамках ШОС. В работе данного консорциума могли бы принять активное участие Индия, Иран и Пакистан - страны-наблюдатели в ШОС, также крайне заинтересованные в формировании сети транспортных маршрутов, связывающих кратчайшим путем Центральную и Южную Азию, Средний и Ближний Восток, Россию и Европу.
Не менее важно то, что трансафганские коммуникации могут сыграть важную роль в разрешении «афганской проблемы». Развитие афганской транспортной инфраструктуры может стать одним из решающих факторов в нормализации социально-экономической обстановки в Афганистане и, одновременно, подорвет позиции экстремистских сил и наркобизнеса в этой стране. Превращение Афганистана в транзитный транспортный мост между Центральной и Южной Азией, Средним Востоком объективно будет отвечать долгосрочным интересам всех слоев афганского общества. Масштабное развитие транспортной инфраструктуры способно существенно интенсифицировать товарооборот вышеуказанных регионов через Афганистан. Это приведет к значительному увеличению рабочих мест и будет способствовать решению проблемы безработицы, а потенциально - по крайней мере, в несколько раз может повысить доходы афганского населения. Как представляется, все это будет иметь глобальный политический и экономический эффект.
Вы отмечали значимость региона Центральной Азии для эффективного и комплексного экономического развития России, как и необходимость модернизации национальных экономик региона.Как известно, на февральской встрече глав СНГ российское руководство представило лидерам стран Содружества программу развития России до 2020 года, которая рассматривается в Кремле как долгосрочный проект дальнейшего превращения России в одного из лидеров современного мира. Какие перспективы способна предложить экономикам государств Центральной Азии новая инновационная программа Москвы?
В.Парамонов: «Цели данного плана вполне созвучны с необходимостью решения общей для России и Центральной Азии проблемы преодоления сырьевой ориентации национальных экономик путем экономической интеграции в рамках ЕврАзЭС. В этой связи, в рамках этой организации представляется целесообразным разработка схожей программы промышленно-инновационного развития, которая могла бы стать магистральным направлением интеграции стран-членов Сообщества. В плане практической реализации программы возможно создание совместных холдинговых компаний, в первую очередь в высокотехнологичных отраслях промышленности. Для части технологических операций, прежде всего касательно наиболее энергоемких производственных процессов, может быть использована территория стран Центральной Азии, учитывая наличие здесь энергоносителей, минеральных ресурсов, определенных условий организации производства (более дешевая рабочая сила, значительно меньшая энергоемкость производств и низкий уровень затрат на капитальное строительство в более теплом климате). Все это может дать существенный экономический эффект из-за гораздо более низких производственных издержек в условиях Центральной Азии по сравнению с Россией.
В свою очередь, промышленно-инновационная интеграция в рамках ЕврАзЭС привела бы к резкому увеличению объемов грузоперевозок по уже существующей системе транспортных коммуникаций и кардинальной интенсификации сотрудничества в других направлениях экономики, политики и безопасности. В результате, все это привело бы к усилению ЕврАзЭС как регионального экономического блока и заложило бы экономическую основу для последующего выстраивания многоплановых и взаимовыгодных отношений стран-членов ЕврАзЭС с Китаем в рамках ШОС по формуле «ЕврАзЭС + Китай».
В перспективе, промышленно-инновационная интеграция в рамках ЕврАзЭС и ШОС могла бы сыграть немаловажную роль и в плане восстановления экономики Афганистана. Как представляется, особые возможности для ускорения процесса реабилитации этой страны имеются в аграрном секторе. Многообещающим могло бы стать создание с Афганистаном сельскохозяйственных холдингов, специализирующихся на животноводстве, выращивании хлопчатника, овощей и фруктов, а также переработке плодоовощной продукции. Как следствие, это позволило бы предложить афганским крестьянам альтернативные опийному маку продовольственные и технические культуры, которые пользовались бы устойчивым спросом на рынках стран ЕврАзЭС и ШОС.
* * *
Теоретически осуществление поэтапной экономической интеграции в рамках ЕврАзЭС и ШОС в долгосрочной перспективе могло бы привести к формированию мощного экономического блока, включающего Россию, Китай и страны Центральной Азии. Со временем к данному блоку могли бы присоединиться ряд других постсоветских государств и стран Евразии, в том числе Афганистан.
Однако на практике данный сценарий выглядит крайне маловероятным по различным причинам, прежде всего уже изложенным ранее. Поэтому наиболее реальным с точки зрения сегодняшнего дня представляется сценарий консервации межгосударственного взаимодействия в рамках ЕврАзЭС и ШОС на нынешнем уровне. В результате каждая страна будет «вынуждена» сконцентрироваться на решении собственных «первоочередных задач» и различного рода внутренних проблемных моментах. Очевидно, что данные меры не позволят данным государствам лучше подготовиться и легче встретить те угрозы и вызовы, с которыми они сталкиваются сегодня и которые, скорее всего, приобретут еще больший масштаб завтра, в том числе с учетом перспектив «развития» ситуации в Афганистане.
Наша справка:ВладимирПАРАМОНОВ- кандидат политическихнаук,г.Ташкент,Узбекистан.
