Новая грузино-осетинская война - свершившийся факт. Известен и победитель - Тбилиси. При одном, конечно, условии - что Москва позволит ему стать таковым.
Российская политика сейчас у исторической развилки: либо масштабная война с Грузией, либо мероприятия, прикрывающие уход из спорного региона с максимально возможным сохранением лица.
Новая грузино-осетинская война - свершившийся факт. Известен и победитель - Тбилиси. При одном, конечно, условии - что Москва позволит ему стать таковым. Относительная пассивность официальной России уже наложила решающий отпечаток на события последних дней. Гневный тон МИДа и театрализованные депутатские проклятия не в счет. До тех пор пока не пущен в ход военный кулак, это лишь шумовое сопровождение наступления грузинских войск.
Российские силы в регионе, включая и размещенных там номинальных миротворцев, не смогли, да, возможно, и не пытались пресечь межплеменную герилью в Южной Осетии.
Но им не составило бы труда еще несколько дней назад остановить грузинскую армию на самом старте. Вопреки привычному распределению ролей, это не было сделано. Что тому причиной? Искусные внешнеполитические маневры Саакашвили? Олимпийское отсутствие Путина? Поволжское турне Медведева? Или заранее принятое и хладнокровно реализуемое решение предоставить события их естественному ходу? Если так, то это стало бы крупнейшим поворотом в закавказской политике России за последние полтора десятилетия. Ну а если не так, и масштабное силовое вмешательство все-таки предстоит, то плата за него - и политическая плата, и плата кровью всех участников конфликта - окажется гораздо выше, чем была бы совсем еще недавно. Если это не поворот курса, а всего лишь промедление с вмешательством, то причины задержки могут быть самыми банальными. Помимо обычной неразберихи, нет к тому же и стопроцентной ясности, чей приказ должны получить силовики. Хотя вроде бы и условлено, что ими руководит премьер, но официальным главнокомандующим во всей полноте его конституционных полномочий является все-таки новый президент. И
главную политическую ответственность за решение, каким бы оно ни оказалось и кем бы ни было фактически принято, нести Дмитрию Медведеву. Не исключено, ему нужно время, чтобы самому себе ответить на вопрос: готов ли он взвалить ее на плечи?
А прямым исполнителям в случае чего придется задавать себе другой неприятный вопрос: не на них ли потом свалят ответственность? Ведь однажды такое уже было - в конце 1980-х. И именно после силовых вмешательств на Кавказе. Если же речь и в самом деле идет о смене курса, а попросту - о том, что южноосетинских протеже Москвы бросают на волю волн, - то для этого должны быть какие-то рациональные причины. Впрочем, причины найти можно. В отличие от абхазского, самопровозглашенный южноосетинский режим не стал по-настоящему прочным, не обеспечил себе единодушную поддержку земляков и даже не добился контроля над достаточно компактной территорией. Его зависимость от Москвы критически велика, и сам этот факт мог навести покровителей на мысль - а не закрыть ли дорогостоящий, почти не приносящий материальных выгод и не слишком удачный проект? Каким бы циничным ни выглядело оставление на произвол судьбы многолетних сателлитов, однако realpolitik в разное время и в разных ситуациях диктовала еще и не такие решения. Разумеется, это ослабит доверие к России в других самопровозглашенных государствах. Впрочем, неприятный эффект мало-помалу можно свести на нет, а тех же абхазов с помощью серии легко представимых конкретных акций убедить, что для них предусмотрен совсем другой сценарий. Как бы то ни было, российская политика сейчас у исторической развилки: либо масштабная война с Грузией, либо мероприятия, прикрывающие уход из спорного региона с максимально возможным сохранением лица. Если первое, то Россия сделает большой шаг в сообщество стран-изгоев.
Запоздалое изгнание грузинских войск из фактически уже контролируемых ими земель, которые, по международным понятиям, принадлежат Грузии, это, если искать аналогии в прошлом, что-то вроде афганской операции в уменьшенном размере.
Конкретные международные проблемы, которые в этом случае возникнут, трудно предсказать. Но мало сомнений, что они будут долгоживущими и дорогостоящими. Если же Южную Осетию и в самом деле оставляют, то сопутствующие действия Москвы могут просто стать продолжением тех, что уже и так осуществляются. Громы и молнии в ООН, которая для того и придумана, чтобы было где без последствий метать громы и молнии. Посылка добровольцев, которые без реальной боевой силы за спиной ни на что всерьез не повлияют. Усадка южноосетинских лидеров за «стол переговоров» с грузинами, чтобы те продиктовали своим визави такие условия мира, в которых учитывались бы российские интересы и амбиции. Москва упустила момент для вмешательства. Возможно, это не уменьшило его вероятность, но, безусловно, резко увеличило тяжесть его последствий. С другой стороны, складывающаяся сейчас в регионе абсолютно непривычная ситуация создает и новое поле для непривычных дипломатических ходов и нестандартных подходов. Политическая нестандартность за последние годы у нас забылась. Но, может быть, именно сейчас пора о ней вспомнить?
