Интервью германского политолога-международника, эксперта по энергетическим вопросам и странам СНГ, директора Центра «Россия-Евразия» Совета по внешней политике Германии Александра Рара информагентству АрмИнфо.
Интервью германского политолога-международника, эксперта по энергетическим вопросам и странам СНГ, директора Центра «Россия-Евразия» Совета по внешней политике Германии Александра Рара информагентству АрмИнфо. - Господин Рар, как Вы оцениваете текущий процесс нормализации отношений между Арменией и Турцией? Как, на Ваш взгляд, будет в дальнейшем развиваться ситуация, в частности, на этапе ратификации двусторонних Протоколов в парламентах двух стран? - Сложно сказать, как будет развиваться ситуация в дальнейшем. На мой взгляд, проблемы, которые существуют в отношениях между Арменией и Турцией вот уже 20 лет, никуда не делись. Появилось только одно очень важное развитие – Восточная политика Евросоюза, которая начинает набирать практические обороты. Под давлением ЕС Турция переориентировала сегодня свою внешнюю политику на Южном Кавказе от полной поддержки Азербайджана. Если раньше Турция была заложником отношений с Азербайджаном, то сейчас у нее развязаны руки, и вместе с Европейским Союзом она действует в ином русле, пытаясь приобщить Грузию, Армению и Азербайджан ближе к ЕС, но не делать себя заложником условий, которые раньше выдвигала азербайджанская сторона. - Интерес ЕС понятен, а какие интересы преследуют США и Россия в этом вопросе? - Соединенные Штаты также поддерживают этот процесс. В отличие от ЕС США мыслят геополитически – они очень хорошо осознают, что в нынешних условиях, когда между Россией и Грузией фактически идет «холодная война», Армения отрезана от России. И сейчас появилась большая возможность, в том числе и при помощи Евросоюза, привлечь Армению на сторону Запада, так же как это делается в другом геополитическом пространстве, а именно с Белоруссией. Схожесть интересов США и ЕС в этом вопросе налицо, и армяно-турецкая нормализация входит в их стратегию. Что касается России, это действительно вызывает большое удивление, но она стремительно теряет свое влияние на постсоветском пространстве. Россия могла использовать нынешний мировой финансовый кризис и свои денежные ресурсы, которые у нее есть, для того, чтобы помочь нуждающимся странам СНГ каким-то образом встать на ноги после кризиса. Но Россия или не делает или не видит возможности это делать, а Запад посредством своего капитала пытается перетянуть эти страны на себя. И Россия именно во время этого кризиса потеряла свои прежние позиции на постсоветском пространстве – это чувствуется и по отношению к Белоруссии, очевидно, по отношению к Украине, а сейчас проявляется и на Южном Кавказе, не говоря уже о Центральной Азии. У Москвы возможности влиять на сближение ЕС через Турцию с Арменией не такие уж большие, потому что из-за «холодной войны» с Грузией у России нет прямой дороги, связывающей ее с Арменией, которая, в свою очередь, находится в некоей изоляции от России. - В свете вышесказанного, возможно ли на фоне армяно-турецкого российско-азербайджанское сближение? - Вполне возможно, что Россия будет пытаться играть на стороне Азербайджана. Но не против Армении, а скорее против Запада, чтобы сохранить контроль над газовыми ресурсами этой страны, с тем, чтобы Азербайджан продавал свой газ в Россию, а она будет продавать его как собственный газ уже на Запад. Эту стратегию Россия применяет по отношению к Центральной Азии, но там это тоже пока что не очень получается, поэтому и эта политика с Азербайджаном под вопросом. - Как в контекст армяно-турецкого сближения вписывается проблема нагорно-карабахского урегулирования? - Карабахское урегулирование сейчас интересует, прежде всего, Азербайджан. На Западе сегодня я не вижу никаких судьбоносных решений или сильного стремления раз и навсегда решить эту проблему. В закрытой или замороженной стадии она многих, кстати говоря, и устраивает, так как Запад тоже не знает, как подойти к ней и справедливо ее решить, не делая больно ни одной, ни другой стороне, поэтому в таких ситуациях статус-кво достаточно приемлемая вещь. Однако вечно держать эту проблему в этом режиме также нельзя. Я думаю, что посредством программы «Восточное партнерство» Евросоюз тоже будет заниматься неразрешенными, территориальными конфликтами и сейчас нужно просто подождать пока ЕС выстроит свои новые институты. - Вы имеете в виду ратификацию Лиссабонского договора? - Да, в ближайшие полгода Евросоюз будет очень занят самим собой. Будет учрежден пост министра иностранных дел ЕС, к которому уйдут колоссальные компетенции, в том числе и по урегулированию конфликтов, таких как нагорно-карабахский. У него будет свой штаб, видимо будут переназначены спецпредставители этой европейской службы на определенных должностях. Я не думаю, что тут что-то молниеносно произойдет или что-то резко будет меняться, но европейская внешняя политика будет стремительно идти на Южный Кавказ, потому что Евросоюз понимает, что в результате российско-грузинском конфликте он, как институт, смог войти на Кавказ и закрепиться в Грузии. Сейчас ЕС будет стараться закрепиться также в Армении, и в Азербайджане. Возвращаясь к вопросу о нагорно-карабахском конфликте, я думаю, что Брюссель не знает, что делать с приобретенным влиянием, потому что что-то да делать будет нужно. Может быть, но это, только лишь мои предположения, на Армению будут нажимать, с тем, чтобы она вернула территории вокруг Нагорного Карабаха Азербайджану, будет предоставлен какой-то более гарантированный статус для самой НКР, а также будут найдены возможности, может быть, через какие-то европейские войска, по решению миротворческих вопросов. - Возвращаясь к вопросу о Восточной политике Евросоюза. Как известно, программа «Восточное партнерство» предполагает облегчение визового режима для государств, вовлеченных в эту инициативу. При таких условиях, как будет возможна реализация этого пункта, учитывая довольно остро стоящую проблему мигрантов в Западной Европе, в том числе и в Германии? - Конечно же, есть вопросы, решение которых для Европейского Союза тоже будет создавать головную боль. ЕС, конечно, идет на определенные риски, но он уже пошел на риск через расширение своего состава. Он понимает, что миграция в Старый Свет будет продолжаться и дальше, но будут найдены возможности все-таки ограничивать или регулировать эти потоки, в том числе через разные договоры по ряду меньшинств, возвращению нелегалов из третьих стран и так далее. Здесь также нельзя ожидать каких-то быстрых, «топорных» решений. Но я думаю, что будет движение навстречу друг другу. И если откроется армяно-турецкая граница, то для ЕС откроются новые, очень интересные геополитические перспективы. Южный Кавказ со своими ресурсами, христианской культурой в лице Армении и Грузии и исламской - в лице Азербайджана может послужить новому видению внутри Европы. Но опять таки, я подчеркиваю, что необходимо подождать пока не будут сформированы новые институты Европы, надо понять, кто там будет находиться, как будет идти распределение власти и влияния, и лишь после этого можно будет сказать что-либо конкретное. - Как известно, одним из основных векторов внешней политики Турции является вхождение в Евросоюз. Насколько, на Ваш взгляд, это реально в краткосрочной и среднесрочной перспективе, учитывая, что самые крупные игроки ЕС – Франция и Германия выступают против этого? - Должен сказать, что я практически сегодня прочитал программу нового немецкого правительства и там, кстати говоря, не написано, что Турция не должна войти в Евросоюз. То есть, найден компромисс – с Турцией будут вести переговоры, но результат остается открытым. С Турцией не могут прекратить переговоры. Европейцы понимают, что если они скажут туркам «нет», то Турция настолько обидеться, что просто откажется от сотрудничества с Евросоюзом со всеми вытекающими отсюда последствиями. В этом случае даже вновь может возникнуть новый альянс Турция-Россия в черноморском регионе. Все понимают, что Турция нужна как мост между Европой и исламскими странами и Азией, так что ЕС будет держаться за Анкару. Но, естественно, что достижение окончательного решения по вступлению Турции в ЕС в течение ближайших 10 лет абсолютно нереально, хотя бы ввиду того, что ее правовое законодательство еще совсем непохоже на законодательства стран ЕС. Однако Европейский Союз в отношении Турции также будет пытаться держаться за тот статус-кво, который существует сегодня. То есть будут продолжаться переговоры, развиваться стратегическое партнерство, но без обещаний по поводу вступления Анкары в европейскую семью. - Как известно, газопровод Nabucco является ключевым элементом стратегии Запада по ликвидации монополии Москвы над поставками энергоресурсов в Европу. Как Вы оцениваете перспективы реализации этого проекта, учитывая форсирование планов строительства альтернативного «Южного потока»? - Это все пока что только на бумаге. Конкретика, правда, набирает вес, но на сто процентов ее пока что нет. Есть только уверенность в том, что будет построен «Северный поток», а касательно Nabucco и «Южного потока» пока что много вопросительных знаков. «Южный поток» должен будет пройти через те же процедуры, что и «Северный», то есть разрешение разных стран, примыкающих к берегам Черного моря прокладывать такую громадную трубу по дну моря. Что касается Nabucco, то вопрос сейчас стоит таким образом: откуда брать газ для этой трубы. Иранский газ туда попадать пока не будет – и немцы, и французы, и американцы против этого, так как Иран угрожает Израилю. То есть эта страна не будет включена в планирование этого проекта. Прокладка трубы по дну Каспийского моря невозможна, потому что Россия и Иран не допустят этого, а статус Каспия таков, что для прокладки трубы в этом море необходимо разрешение Москвы и Тегерана. Значит, остается иракский газ. Если Ирак сможет обеспечить поставки своего достаточно большого объема газа в Турцию, что теоретически возможно, то Nabucco встанет на ноги и будет реализован. Я думаю, что этот вопрос, включая как политические, так и экономические его компоненты, будет решаться в ближайшие месяцы и даже недели. - В эти дни фактически весь мир празднует 20-ую годовщину падения Берлинской стены. На Ваш взгляд, как эксперта по Германии и европейскому пространству, какие изменения произошли в Европе за эти 20 лет? Какой она стала за эти 20 лет и какие цели стоят перед Европой сегодня? - Падение стены – это символ окончания Холодной войны практически для всех европейских народов. Я думаю, что за этот срок Европа консолидировалась, в ней за прошедшие 20 лет произошло много положительных и революционных перемен. Это введение Евро, создание общего рынка для 500 млн. человек, это создание Шенгенской зоны, которая в рамках мягкой безопасности защищает и укрепляет Европу. Что касается вопроса расширения, то он также был решен очень положительно. Европа спустя 20 лет после падения Берлинской стены стала свободной, как никогда за все ее историю и процветает так, как никогда ранее. Финансовый кризис продемонстрировал, что европейские страны солидарны друг с другом и поддерживали друг друга в самых неприятных ситуациях, которые произошли за этот год в финансовом плане. Тем не менее, я думаю, что Европа, по-прежнему, остается стройплощадкой. Нет четкого видения того, как Европе быть дальше, и какая Европа будет построена к концу XXI века. На мой взгляд, очень важно решить вопрос об интеграции России в Европу. Без России Европа останется достаточно слабой, несмотря на сегодняшнее процветание, потому что невозможно строить Европу как противовес России, как этого хотят сегодня Прибалтийские страны и Польша. Это невозможно. Также нужно, наконец-то, создать прочный энергетический альянс с Россией и транзитными государствами и найти совместный механизм решения насущных проблем, таких как «замороженные» конфликты. Когда эта геополитика станет реальностью, когда мы сможем сказать, что у нас общие интересы, потому что мы живем в общей системе безопасности, то тогда, на мой взгляд, Европа сумеет выйти на сцену как реальный глобальный актор и сможет на равных соперничать и с США, и с Китаем. Беседовал Арам Араратян
