Россия № 2 – и другие
Автор: ИАЦ МГУ
Е.Н. Цимбаева
Беглые заметки о применении современных теоретических подходов
при изучении истории ближнезарубежных диаспор
В 2008 году вышла монография Ефима Иосифовича Пивовара "Российское зарубежье: социально-исторический феномен, роль и место в культурно-историческом наследии". В этой работе автор обосновал понятие "Россия № 2", выявил его границы и соотносимость с общим понятием "российское зарубежье". Изучение судеб российских эмигрантов XX века – тема многолетних научных исследований Е.И. Пивовара. Так, еще в 1999 году под его редакцией вышла коллективная монография "Россия в изгнании". Несомненно, работа над этой увлекательной и до сих пор актуальной темой будет продолжаться под его руководством и в будущем. Но стоит ли на этом останавливаться?
Одним из значимых деяний Е.И. Пивовара последних лет стало создание в двух ведущих вузах России – МГУ им. М.В. Ломоносова и РГГУ – кафедр по изучению проблематики постсоветского пространства и Ближнего Зарубежья, выделенного таким образом в особую составляющую всеобщей истории нового и новейшего времени. И если феномен России № 2, бесспорно, представляется органичной частью истории России в целом, то тем более это относится к тому, что по аналогии можно обозначить как Армения № 2, Украина № 2 и так далее. Кроме того, при всей важности российского зарубежья в отечественной и мировой истории в определенные периоды его существования, оно все же то и дело теряется в масштабах гигантской страны и ее не менее гигантских проблем, а русская диаспора за рубежом во все времена составляет очень небольшой процент от всего населения России. Наконец, и сама история русского зарубежья насчитывает едва ли два века, будучи в период до начала XIX века явлением эпизодическим и крайне узким.
Иное дело диаспоры ближнезарубежных государств. За пределами нынешней территории Армении проживает, по всей вероятности, больше армян, нежели в пределах государства; и история армянского зарубежья уходит корнями в XIII и даже VII века; и роль армянской диаспоры для своей страны и всего мира была и остается чрезвычайно значительной. В той или иной степени значимость национального зарубежья проявляется в истории большинства, если не всех государств Ближнего Зарубежья. Разумеется, это обстоятельство давно и хорошо известно, историю диаспор изучали и изучают многие исследователи. Но то же можно сказать и об истории России № 2. Новые подходы к ее изучению, разработанные под руководством Е.И. Пивовара, во многом обусловлены большим вниманием, которое он уделяет теоретическим основам исторической науки, прививая интерес к ним и своим ученикам, что позволяет расширять или изменять угол обзора известных вопросов и добиваться научных результатов путем привлечения не только неизвестных источников, но в первую очередь лучших достижений современной научной мысли. В той же степени сказанное может быть отнесено к изучению ближнезарубежных диаспор.
Что же представляют собой с точки зрения историка Грузия, Азербайджан, Латвия и пр. - № 2? Они очень различны, и различны темы, которые возникают при анализе их истории. Так, прибалтийские диаспоры хотя сравнительно немногочисленны и образованны преимущественно после Второй мировой войны, играли огромную роль в постсоветской истории своих стран. Латвийское правительство в эмиграции, к примеру, весь советский период продолжало выдавать паспорта своим гражданам, которые признавались многими государствами мира. Пребывая на Западе, оно ощущало себя хранителем демократических ценностей, утраченных, на его взгляд, в ЛатССР. После обретения Латвией независимости эти сохраненные идеалы демократии были возвращены в метрополию. Действительно ли эта сохраненная преемственность власти и демократии способствовала расцвету гражданских свобод в новой Латвии и помогло формированию профессионализма высших звеньев государственного аппарата? Вопрос заслуживает серьезного рассмотрения, особенно с привлечением теоретических подходов современной культурологии, предполагающей непременное проведение сравнительного анализа – в данном случае путем сопоставления с историей постсоветской страны, не имевшей правительства в изгнании (например, России).Иных подходов требует история белорусской диаспоры. Белорусов всего мира объединяет, прежде всего, этнографическое единство, и их заботой является поддержание национальных традиций питания, фольклора и т.п. Легкость включения белорусов в чужую этническую среду, размытость этнических границ даже в самой Беларуси вынуждает исследователей обращаться к теоретическим основам истории повседневности при изучении быта (чтобы не остаться в рамках простого бытописательства) и к гендерному анализу при изучении брачно-семейных отношений, имеющих свою специфику.
Украинская диаспора – одна из наиболее многочисленных среди ближнезарубежных диаспор. Исход украинцев был особенно значителен в конце XIX века, причем не столько с территории Российской империи, сколько из Австро-Венгрии, где их экономическое положение было наихудшим. При этом украинцы заселяли не одну Европу, но Канаду, Аргентину, Австралию – страны, куда в ту пору редко добирались представители русского зарубежья. И проявляли себя украинцы не в парижских или швейцарских раздумьях, а в сельском хозяйстве стран-реципиентов. Отсюда их потребность и в новых условиях селиться общинами, сохранять привычный уклад жизни, язык и нравы предков. Отсюда и законсервированность этого языка и уклада, более или менее резко изменившихся в самой Украине. Диалог культур применительно к изучению истории украинского зарубежья – это не только диалог украинской культуры с иноэтнической, но и столкновение старой Украины и современной. В реальности они мало встречаются, даже и в наше время, когда возможности взаимных контактов резко выросли. Но для исследователя старая украинская деревня, сохранившаяся в отдаленных местах именно в силу резкого контраста с окружающей средой, - бесценный подарок и парадокс истории.Выше упоминалось этническое единство армян, пронесенное ими сквозь века и даже тысячелетия, сквозь жизнь в таких контрастных странах как Индия (где центр армянской эмиграции в Мадрасе существует с XIII века) и США, Польша и Турция. Это единство зиждется на важнейшем факторе – армянской церкви, чью организующую и цементирующую роль в армянском обществе невозможно переоценить. Эту роль не поколебал ни советский атеизм, ни многовековое противостояние с мусульманством, ни разбросанность и изолированность отдельных диаспор. Весьма вероятно, армяне могли не сохраниться как нация вне границ без поддержки своей церкви. С другой стороны, и сама армянская церковь в разные периоды истории не смогла бы выжить без поддержки тех представителей зарубежья, которые находились в сравнительно более благоприятных условиях. Изучение опыта взаимоотношения армянской церкви и этноса было бы небесполезно для любой конфессиональной истории. Не секрет, что желание Русской Православной Церкви подчинить своему влиянию всех православных русских безотносительно к месту проживания наталкивается на противодействие различных сил и в настоящий момент осуществляется все менее успешно. Точно также и грузинская церковь не столь удачно контролирует верующих грузин за пределами территории Грузии. Почему сложились исторически различные формы взаимоотношения различных церквей и их оторвавшейся от родины паствы? какие факторы имели тут значение?
Вопрос непраздный и имеющий значение отнюдь не только научное или практически-конфессиональное. Без его уяснения невозможно правильное суждение о самом феномене национального зарубежья. По утверждению русских эмигрантов XIX века, отрыв от родины всегда и безусловно заставлял их любить ее сильнее, вдумчивее, тяжелее переживать ее невзгоды, глубже осознавать ее достоинства и проблемы. Но - эта искренняя любовь не мешала многим эмигрантам отказываться от национальной религии и принимать католицизм, протестантство, даже мусульманство, увлекаться атеизмом, или, оставаясь в лоне православия, переставать признавать духовный авторитет Московской патриархии. Можем ли мы сказать то же об армянах, хотя бы и заброшенных с XIII века в католическую Польшу, мусульманскую Персию или поликонфессиональную Индию? и если нет, то в чем различие? в политике церкви? в национальном менталитете? Бесспорно, история ментальностей или историческая антропология могли бы с пользой быть привлечены для изучения поставленных проблем. Можно даже сказать, что тема "нация без границ" всерьез и не может изучаться методами стародавней политической или "событийной" истории. В противном случае получаются такие малопонятные явления, как учебник с прекрасным названием "История армянского народа", посвященный, однако, всего лишь истории современной территории Армении, что неправомерно игнорирует огромную и важную часть армянского народа и армянской истории.Эти несколько выбранных наудачу примеров могли бы быть продолжены до бесконечности, ибо проблематика национального зарубежья далеко еще не изучена в той степени, какой она заслуживает. Но есть один еще более существенный момент, на который хотелось бы обратить самое пристальное внимание. Ведь как ни парадоксально, но вся история Российской империи, СССР и современного постсоветского пространства может быть представлена как история взаимного существования и взаимного проникновения диаспор, населяющих данную территорию народов, поскольку любое из существующих здесь государств населено представителями если не всех других государств, то очень многих. Русские, армяне, азербайджанцы, украинцы и другие нации проживают практически повсеместно на данной территории, не стоит забывать о многочисленных повсюду еврейских диапорах, об узбеках в Таджикистане и таджиках в Узбекистане, о немцах в Казахстане и казахах вдали от Казахстана и т.д. и т.п. Но диаспоры этих народов есть и за пределами постсоветской территории. И их связи с исторической родиной отнюдь не разорваны до конца. Постсоветское пространство притягивает их к себе, они же втягивают его в мировое историческое пространство. И они нередко очень мобильны, меняя своим перемещением лицо мира. Взглянуть на мир глазами диаспор, привлечь для этой цели передовые достижения исторической науки и наметить новые направление исследований – перспективная задача, о которой стоит задуматься.
Поделиться: