Говорят, Приднестровью осталось полгода, не больше, а потом... А вот на вопрос «что потом?» никто - ни в кулуарах российской власти, ни уж тем более в среде «приближенного» приднестровского руководства - ответить не может. Складывается достаточно неоднозначная ситуация, когда подталкиваемые внешними силами Кишинев и Тирасполь фактически вынуждены признать, что основы для объединения по-прежнему нет. Апрельская встреча двух президентов, в ходе которой не было принято ни одного принципиального решения, больше походила на диалог слепого с глухим. Приднестровские политологи, комментируя последние события вокруг Молдовы и Приднестровья, настаивают, что это не более чем пиар-ход со стороны молдавского руководства. Пугает то, что чем дальше, тем больше эта ситуация будет усугубляться в силу совершенно объективных процессов.
Говорят, Приднестровью осталось полгода, не больше, а потом... А вот на вопрос «что потом?» никто - ни в кулуарах российской власти, ни уж тем более в среде «приближенного» приднестровского руководства - ответить не может. Складывается достаточно неоднозначная ситуация, когда подталкиваемые внешними силами Кишинев и Тирасполь фактически вынуждены признать, что основы для объединения по-прежнему нет. Апрельская встреча двух президентов, в ходе которой не было принято ни одного принципиального решения, больше походила на диалог слепого с глухим. Приднестровские политологи, комментируя последние события вокруг Молдовы и Приднестровья, настаивают, что это не более чем пиар-ход со стороны молдавского руководства. Пугает то, что чем дальше, тем больше эта ситуация будет усугубляться в силу совершенно объективных процессов.
Молдова, раздираемая внутренними противоречиями между политически активной коммунистической группой, уже семь лет находящейся у власти, и теми, кто причисляет себя к либеральному крылу, несмотря на «предательство» Румынии по-прежнему с надеждой смотрит на Запад. При этом, правда, умудряется выторговывать дивиденды у России. Уход Воронина в 2009 г. непременно еще больше обострит внутренние противоречия. Уже сейчас вовсю идет «раскачивание лодки» теми силами, которые и в приднестровском вопросе занимают достаточно жесткую позицию. Молдавские коммунисты постараются удержаться у власти в том числе за счет предполагаемого решения приднестровского вопроса. А Воронин хочет уйти как президент-объединитель и непременно постарается провести в парламент максимальное количество своих сторонников. Нынешние социологические замеры показывают резкое снижение популярности Компартии. Предполагается, что на предстоящих выборах им едва ли удастся набрать 30% голосов. Так что коммунистам просто необходим громкий информационный повод для поднятия партийного рейтинга. Выходит, что Приднестровье является важным ресурсом для политических сил Молдовы, вступающих в жесткий клинч в рамках старой политической игры.
Экономическая и политическая «подпитка» со стороны Евросоюза не делает эту игру бескомпромиссной, а потому тенденций к изменению ее правил пока не прослеживается. ЕС в своей политике опирается не на однозначную поддержку власти или ее оппонентов. Ее заботит совершено иное, а именно - гуманитарная составляющая региональной политики и экономики. Евросоюзу нужен мир на его границах, снижение уровня преступности и политическая лояльность стран, находящихся по его периметру. В этом отношении Россия для Молдовы выступает в совершенно иной роли - Россия, традиционно поддерживая действующую власть, стремится получить здесь геополитические дивиденды - нейтралитет Молдовы (читай выход из ГУАМ), гарантии для российского бизнеса, «понимание» со стороны молдавского руководства по поводу столь длительного российского военного присутствия в Приднестровье. Но у России есть и важный инструмент для воздействия на политическую элиту Молдовы, который будет поэффективнее грантов от ЕС, - газ. Как говорится, «против лома нет приема»...
Приднестровье оказалось в весьма интересном положении. Достаточно жесткая позиция, которую все-таки обозначила Москва в рамках парламентских слушаний по вопросу непризнанных государств на постсоветском пространстве, во многом стала неожиданностью для приднестровцев. Никак не вяжутся заявления российского руководства, сделанные в 2006 г., в том числе самим президентом, о том, что «косовский прецедент» будет распространен и на Приднестровье, и тем, что было сказано после фактического начала реализации «косовского прецедента» 17 февраля 2008 г. Приговор «Россия желает видеть Молдову единым государством» не может быть расценено двояко. Фактически речь идет о том, что Россия использовала Приднестровье как разменную монету в торге по поводу геополитической ориентации Молдовы и ряду других вопросов. При этом относительно остальных непризнанных государств на постсоветском пространстве позиция РФ разительно отличается. Такое ощущение, что торг с Грузией просто не задался. Ссылки на референдальное право здесь «не работают» - в Приднестровье итоги всенародных референдумов оказались не менее «впечатляющими» - однако их итоги фактически игнорируются внешними «арбитрами». Таким образом, у России осталась одна единственная отговорка - отсутствие общей границы с Приднестровьем.
К слову сказать, сами жители Приднестровья, ни о каком объединении слышать не хотят. В личной беседе они сначала искренне удивляются тому, как Россия могла так обойтись с Приднестровьем, а затем все как один твердят - объединению не быть, принуждение к объединению закончится новой войной. Об объединении как таковом здесь не говорят, такое ощущение, что о нем никто не знает и знать не хочет. В проправительственных СМИ об этом - ни слова. Сама тема кажется табуированной и не совсем приличной - мол, за что боролись 17 лет? Чтобы сейчас вернуться к тому, с чего все и началось?
Приднестровская элита оказалась абсолютно дезориентированной. Если до этого вся элита условно делилась на две группы. Тех, кто во главе с И. Смирновым находится у власти и залогом своей легитимности видит жесткое противостояние с Молдовой и бескомпромиссность в вопросе признания независимости ПМР. И тех, кто относит себя к бизнес-элите, (часть которой закономерно оказалась в политике), более молодой и гибкой - они видят значительный потенциал в «грамотном» объединении с Молдовой. Ярким представителем последней являлся нынешний спикер Парламента Е. Шевчук, чрезвычайно популярный в Приднестровье политик, который на последних президентских выборах «во избежание недоразумений» (говорят, по инициативе России) снял свою кандидатуру «до лучших времен». И вот «лучшие времена настали» (говорят также, что Смирнов собирается уходить, и возможно это связано с тем, что его имидж бескомпромиссного борца за приднестровскую независимость больше неактуален и будет лишь мешать надвигающемуся объединению). Однако и ситуация коренным образом изменилась. Элита, и та и другая, понимает, что одномоментно утратит свои позиции в случае реализации проекта реинтеграции Молдовы.
И вот по идее есть новый лидер, имеющий реальный шанс стать во главе процесса объединения, и сторонники такого объединения имеются. Не тут то было. Шевчук, в свое время пришедший во власть во многом благодаря единственной в Приднестровье мощной по местным меркам бизнес-группе, понимает, что гарантий будущего этой самой группе в рамках объединенной Молдовы естественно никто не даст. Это будет «передел» в самой примитивной форме и не более того. Закон, согласно которому Молдова не признает итоги приднестровской приватизации, действует, и никаких потенций к тому, чтобы приостановить его действие, пока не прослеживается. Россия же, подталкивая Кишинев и Тирасполь к объединению, заботится об интересах только российского бизнеса в Приднестровье.
Таким образом, налицо отсутствие желания идти на уступки как с молдавской, так и с приднестровской стороны. Упование на то, что, мол, раз Россия приняла решение и фактически принуждает к его реализации обе стороны, то вопрос в принципе решен, не добавляют позициям сторон гибкости. А основа к объединению на данный момент действительно отсутствует. Слишком много противоречий, изначально неразрешимых. Позиция приднестровцев ясна - зачем присоединяться к Молдове, находящейся в перманентном экономическом кризисе, чтобы рассчитываться за ее долги? Последнее заявления молдавского президента о том, что Тирасполь должен забыть о федерализации не осталось не замеченными. А опыт Гагаузии - вот он! Так что иллюзий Тирасполь питать не склонен, осознавая, что фасадное присутствие представителей Тирасполя во властных структурах объединенной Молдовы ничего не изменит. Молдова же, намеренно обвиняющая Приднестровье во всех своих бедах, упивается самообманом и не понятно, что будет делать после пока весьма призрачного объединения - проблемы ведь останутся прежними.
То есть центр тяжести для реализации проекта реинтеграции Молдовы сегодня практически не «прощупывается». Если речь идет о политическом объединении - это одно. Соединить парламентскую республику Молдова с президентской ПМР будет очень затруднительно. Все понимают, что при таком варианте приднестровское руководство будет оттеснено от процесса принятия решений при любом варианте политического устройства объединенной Молдовы. Если же мы говорим о реинтеграции на экономической основе - возможно, этот путь был бы более эффективным и безболезненным. Однако в таком случае уместно говорить об объединении на базе приднестровского экономического потенциала и т.д. Однако наиболее трудной окажется социо-культурная интеграция. Кто бывал в Приднестровье и Молдове, тот поймет, о чем речь...
Важно учитывать и то, что с каждым годом различия между политическими и экономическими стратегиями двух территорий углубляются. Укореняется и новое самосознание жителей двух частей бывшей Молдавской ССР. Молодежь правобережья смотрит на Запад, молодежь левобережья, не знающая, что такое Советская Молдавия и современная Независимая Молдова, смотрит на Восток. Однако и та и другая стремится покинуть свою малую родину - молдавская в поисках лучшей жизни, просто на учебу или в поисках заработка, а приднестровская - ровно за тем же и еще в поисках себя - никому не хочется быть гражданином непризнанного государства.
