Политике «твердой руки» угрожают «дворцовые заговоры», фаворитизм и чрезмерная увязанность на конкретной фигуре

Дата:
Автор: ИАЦ МГУ
Средний класс в центральноазиатских странах в принципе не сформирован, а «революция потребителей» - это революция среднего класса, прежде всего. Насколько длительным будет процесс кристаллизации этого слоя, сказать даже приблизительно сложно. Но власти очевидно рассчитывают, что «энергетическая подушка» в любом случае смикширует любые формы выражения социального протеста. И одновременно чиновники берут под эффективный контроль всю систему гражданской самодеятельности, что мы видим на примере так называемого социального заказа в Казахстане. Поэтому перспективы формирования гражданского общества в Центральной Азии мне представляются весьма туманными
Политике «твердой руки» угрожают «дворцовые заговоры», фаворитизм и чрезмерная увязанность на конкретной фигуре

Евгения МАЖИТОВА

Спорные высказывания казахстанского президента в его недавнем интервью агентству Рейтер насчет того, что казахи отнюдь не американцы, у которых демократия в крови, и вообще нашему народу нравится «такая жизнь, такой курс», российские эксперты комментируют по-разному. Генеральный директор Информационно-аналитического центра по изучению общественно-политических процессов на постсоветском пространстве МГУ Алексей ВЛАСОВ, размышляя о традициях либерализма, свойственных народам постсоветских стран, камнем преткновения называет саму специфику управляемой демократии. Алексей Викторович, лидеры очень многих авторитарных государств в ответ на критику об отсутствии демократии в стране отвечают, что вовсе не они в этом виноваты, а ментальность народа. Вот недавно и Нурсултан Абишевич заявил, что в Казахстане никогда не было либеральных традиций. Вы, как историк и ученый, тоже считаете, что в ментальности казахов отсутствует либеральная составляющая? - Алихан Байменов однажды объяснил мне сущность кочевой демократии. Кочевник мог подъехать в степи к хану или султану и задать неприятный вопрос. У казахов хан должен был дать ответ, у соседей узбеков подобная попытка могла стать для жалобщика последней. Это к вопросу о традициях, которые, замечу, вырабатываются на протяжении столетий, а не за десять-пятнадцать лет. Но и традиции подчинения власти, старшим тоже в крови представителей центральноазиатских обществ. В постсоветских странах и в политических, и в экономических системах столько всего перемешано, что идентифицировать принадлежность определенных свойств (это - от советской власти, это - от исторических традиций, а это - результат модернизации) практически невозможно. Стабильность - высшее благо? Свобода для русского, казаха, англичанина, турка, украинца - это общее понятие или каждый народ вкладывает в него свой, особый смысл? - Мне, как историку, кажется, что попытка подогнать этот спор под общечеловеческие ценности обречена на неудачу. Для каждого народа своя мера. И XXI столетие в этом раскладе мало что изменило. Это историческая составляющая. Проблему соединения либеральных ценностей и исторической традиции ставят как раз провластные эксперты. Они говорят о какой-то особой национальной идее, которая будет основой развития общества через соединение ценностей либерализма и демократии с культурной традицией и нравственно-этическими нормами казахского народа. Или казахстанского... Тут все зависит от аудитории, в которую эта мысль транслируется. От демократии берется внешняя атрибутика, от культурной традиции - внутренняя схема организации политического процесса. В результате получается либо «суверенная демократия», либо «демократия азиатская». Насколько они в традициях казахстанского или российского народа ответить невозможно хотя бы потому, что, например, двести лет назад казахстанского народа просто не было. Кстати, с этой проблемой тесно связан вопрос выработки национальной идео­логии. Смысловые формулы этой концепции надо увязывать с курсом на народ Казахстана. А он уже сформирован? Или хотя бы очевидно для тех, кто конструирует новый политический курс, что это такое? Мало просто переименовать «Ассамблею народов» в «Ассамблею народа». Это к вопросу об особых смыслах понятий «свобода», «либерализм» для народов бывшего СССР. На Ваш взгляд, почему сегодня задать неправильный вопрос власти большинство людей что в России, что в Казахстане посчитает опасным? Сказался опыт жизни в СССР или все-таки условия современного политического и общественного устройства? - Да, я полагаю, что опыт жизни в СССР, особенно для людей старшего поколения, все-таки сохраняет свое влияние на взгляды значительной части населения постсоветских стран. С другой стороны, люди прошли через беспредел 90-х, и оба фактора совпали в тот момент, когда на рубеже 90-х и 2000-х наметился выход из глубочайшего экономического кризиса в России, Азербайджане, Казахстане и других странах. Поэтому обретенная стабильность, опять-таки для людей старшего поколения, - это и есть высшее благо, которое невозможно сравнить с правом свободно выражать свое мнение или оппонировать власти. И власть эту дилемму активно поддерживает. Стабильность ассоциируется с нынешней элитой, а попытка критиковать эту элиту воспринимается как покушение на стабильность. Вот и вся нехитрая схема. То есть, отвечая на ваш вопрос, резюмирую: в этом явлении сохраняется опыт советского бытия и те новые реалии, которые сформировались в последние 5 - 7 лет. Наиболее радикальные позиции отстаивает молодежь - это видно и по Казахстану, и по России. Но процент пассионариев крайне невелик. Государство худо-бедно стало вести направленную молодежную политику, и пусть в достаточно примитивных формах, но все-таки аккумулировать избыточную энергию в мирных целях. Запускаются новые карьерные программы для молодежи. Даже партия «Нур Отан» что-то стала придумывать. Если экономическая ситуация не изменится в худшую сторону, то доля политически активных так и будет оставаться относительно низкой. Другой вопрос, что мы понимаем под властью? Когда люди не адресуют свое недовольство в высшие эшелоны, в этом нет ничего удивительного. Для большинства россиян и казахстанцев Путин и Назарбаев вне зоны критики. Но если люди бояться отстаивать свои законные социальные права перед властью местной, тогда это совсем беда. Что же тогда реформируем 17 лет? Политики бегают по кругу А почему, собственно, почти во всех государствах на постсоветском пространстве укрепились под вывеской демократических авторитарные по своей сути режимы? - В отношении внешних атрибутов демократии или, как у нас говорят, «фасадной», управляемой демократии ответ как раз очевиден: необходимо сохранять власть в своих руках и одновременно быть полноправным членом международного сообщества. Большинство постсоветских лидеров категорически не желают считаться правителями авторитарными и тем более диктаторами. Гораздо проще имитировать процесс движения по пути политических реформ. И самое главное, что Запад в последние годы эти правила игры начал принимать, отказываясь от любого давления на центральноазитских и южнокавказских руководителей за недостаточную демократичность. Дело не только в энергетических ресурсах, а в том, что Запад убедился: стандартные рецепты демократии действительно не работают. И пример Кыргызстана здесь абсолютно прозрачен. Управляемость процессами пока находится на достаточно высоком уровне. В России, Армении, Туркменистане в разных формах, но все-таки прошел процесс смены власти, во всех случаях система устояла. Полагаю, что и в Казахстане большие проблемы вряд ли возникнут. У политики «сильной руки» большой запас прочности. Да, собственно говоря, это не только виртуальная схема поддержки со стороны населения. Пусть даже не 90%, но достаточно высокий показатель. Еще раз подчеркну, стабильность - ключевое слово. Если нынешней системе что-то и угрожает, то это внутренние распри. Обратите внимание: политики бегают по кругу, точнее, их перемещают в произвольном порядке и на любые должности: от акима до МЧС. Потому что глава государства должен постоянно контролировать процесс. Кадровая скамейка крайне короткая, а известные примеры наводят вождей на мысль: стоит только ослабить контроль - и все. Поэтому «работа на галерах», как сказал ВВП, это не только текучка, но и большие нервные затраты на разруливание кулуарных интриг. Важнейшая специфика управляемых демократий - примат кулуарной политики над публичной. Нурсултан Назарбаев сказал: «Я бы хотел сделать такую демократию, как в Америке, но где мне взять столько американцев в Казахстане?» То есть получается, что казахстанский народ виноват в том, что страна пока отнюдь не отвечает западным стандартам? - Этим вопросом еще 240 лет назад задавалась Екатерина Великая. Составляя наказ комиссии по принятию нового свода законов, она писала: «Всякий народ имеет те законы, которые соответствуют уровню его цивилизованности». Как видно, тема не утратила свою актуальность. Уровень правового сознания на Западе и на постсоветском пространстве отличаются ра­зительно. Казахстан, конечно, не исключение. Следовательно, вывод президента имеет реальное основание, хотя в нем больше иронии, чем признания политической отсталости казахстанского народа. В духе того, что «других писателей у меня нет». С другой стороны, это общемировая тенденция, если брать, например, Юго-Восточную Азию, Ближний Восток. Правители хотят капитализма без демократии; население стремится к демократии, по крайней мере к самоуправлению, но не к капитализму. Обеим сторонам либерализм по западным меркам кажется не слишком привлекательным. То есть Вы считаете, казахстанскому народу нужна твердая, единолично правящая рука? - Дело не в твердой руке или отсутствии таковой, а в фундаментальных принципах гражданского общества, которое начинается с малых величин - местного самоуправления, народной инициативы. Хочется спросить у любого постсоветского вождя: что первично, а что вторично? Нужно ждать, пока общество дозреет для самостоятельных действий вне твердой руки, или расширение прав гражданина и общественной самодеятельности станет первым шагом к изменению отношений по линии «общество - власть»? Кто должен сделать начальное движение, чтобы создать такую демократию, как в Америке? Думаю, однозначного ответа не даст ни один из наших лидеров. В целом и вопрос, и ответ - для западного читателя. Российские журналисты никогда бы так тему не сформулировали, да и ответ Нурсултана Абишевича скорее всего был бы иным. Это - экспортный вариант. У нас много говорят о формировании гражданского общества, об общественной самодеятельности. Но любые ростки этой самой самодеятельности сразу берут под бдительный контроль. Почему? - Видимо, считают, что степень зрелости недостаточна. А на практике возникает государственно-гражданский сектор, в котором государство заменяет собой гражданское общество. К такому патернализму все привыкли. Большинство населения такой расклад вполне устраивает. Общество возлагает надежды по решению ключевых проблем развития на президента. Существует скептическое отношение к демократическим свободам. Налицо недоверие к демократическим процедурам. Плюс низкий уровень доверия к институтам гражданского общества, прежде всего - политическим партиям, профсоюзам, общественным организациям. Все это неизбежно ведет к персонификации власти. Гражданское «я» в тумане Кстати, недавно Михаил Делягин высказал в интервью нашему изданию такую мысль: «Все революции конца прошлого века происходили отнюдь не по политическим причинам, это были революции потребителей, которые хотели иметь немножко больше благ, чем это могло дать им государство, его экономика». Но насколько реально формирование гражданского общества на этих принципах в центральноазиатских странах? - Я не вполне согласен с мнением Михаила Делягина, если проецировать его высказывание на период так называемых «цветных революций». Это были не революции потребителей, а клановые революции, когда на смену коррумпированной ФПГ приходил другой клан под лозунгами очищения общества от всех возможных зол. Поддержка со стороны значительной части населения просматривается скорее через определенные технологии вовлечения толпы в этот процесс, но никак не через обретение населением постсоветских стран собственного гражданского «я». Средний класс в центральноазиатских странах в принципе не сформирован, а «революция потребителей» - это революция среднего класса, прежде всего. Насколько длительным будет процесс кристаллизации этого слоя, сказать даже приблизительно сложно. Но власти очевидно рассчитывают, что «энергетическая подушка» в любом случае смикширует любые формы выражения социального протеста. И одновременно чиновники берут под эффективный контроль всю систему гражданской самодеятельности, что мы видим на примере так называемого социального заказа в Казахстане. Поэтому перспективы формирования гражданского общества в Центральной Азии мне представляются весьма туманными . И все-таки, что может стать основой для формирования гражданского общества в Центральной Азии, в Казахстане? Есть ли вообще шансы, что оно там появится? - Еще раз повторюсь, основой формирования гражданского общества в Центральной Азии может стать только система местного самоуправления. В Узбекистане это можно связать с институтом махали, но власть должна перестать тотально контролировать эти механизмы. Очень яркий пример в этой связи дают страны Восточной Европы и прежде всего Польша, где за исключительно короткий срок была создана эффективная система местного самоуправления, ставшая основой для развития институтов гражданского общества. А если вспомнить российскую историю, то развитие либерального, но не радикального, движения началось только тогда, когда возникли земские управы и когда шаг за шагом после 1864 года началось медленное, но поступательное преображение России, прерванное Первой мировой войной и революцией 1917 года. По мнению казахстанского президента, население поддерживает курс, который проводит сегодня в Казахстане власть. А на Ваш взгляд стороннего наблюдателя, как? - Ответ очевиден. Людям нравится стабильность. Достигнут определенный уровень «насыщения». На всякий случай всегда есть менее успешные соседи для сопоставления. Есть статистика, которую не все ощущают на собственном кошельке, но большинство может сравнивать с 90-ми. Как и в России. Я часто бываю в Казахстане и вижу, что среднестатистический казахстанец живет своей жизнью, зарабатывает на хлеб насущный, растит детей и совершенно не интересуется политикой. Трудно сказать, нравится курс правительства или нет, я вообще редко встречаю людей и у нас, и в Казахстане, которые были бы довольны всем происходящим. Но критической массы недовольных нет. Президент воспринимается как гарант стабильной жизни. Альтернативы, если их кто-то видит, настолько неочевидные, что массами овладеть не могут. Недовольство по конкретным поводам обращено на чиновников и местные власти. Как долго продлится это состояние, сказать трудно, но полагаю, что президент говорит эти слова с полной уверенностью в своей правоте. Замеры общественных настроений, конечно, - цифра лукавая. Но в чем-то картина, которую они дают, совпадает с реальностью. Западные эксперты говорят, что достижение определенного уровня потреб­ления формирует большие требования со стороны населения по отношению к власти. Возможно, что такие процессы постепенно развиваются (внутри системы), но я не вижу значительных проявлений на уровне действий. Вопрос ребром Владимир Путин устал грести «как раб на галерах» и ушел с поста президента (или почти что ушел), хотя и моложе многих несменяемых руководителей стран на постсоветском пространстве. В чем же неисчерпаемая сила «старых лидеров» - президентов Казахстана, Узбекистана, Таджикистана, Белоруссии и других? - Кто вам сказал, что Путин ушел? Изменена конфигурация расположения политических сил, но «фактор Путина», как и раньше, будет определять вектор движения РФ. Возможно, что Каримов и Назарбаев последовали бы примеру ВВП, но в их окружении нет Дмитрия Медведева и даже Сергея Иванова. Династические варианты (по примеру Ильхама Алиева) также не проходят. Вопрос: кто достоин этой власти? Все перечисленные выше примеры достаточно точно характеризуют очень важный процесс: из труднейших 90-х годов большинство постсоветских политик вышли через сохранение «сильной руки», без которой, как внушает агитпроп, достигнутая стабильность будет утрачена. На этом и строится игра, качество которой зависит от мастерства исполнителей. Однако модель «твердой власти» имеет слабые стороны - медленное обновление элит, преобладание теневой политики над публичной, опасность дворцовых заговоров, фаворитизм, чрезмерная увязанность с конкретными фигурами. В Центральной Азии главная проблема «первого лица» - необходимость «укоротить» свой ближний круг, который в любой момент может выйти из-под контроля. Сюжет почти шекспировский. Субъективный фактор заметно преобладает над прочими резонами. Но все же главная сила Каримова, Лукашенко, Алиева в том, что система управляемой демократии доказала собственную эффективность. Кстати, если брать пример Беларуси, то доказала без всяких «сырьевых кладовых», только за счет грамотного использования ресурсов Москвы. Насколько продолжительную - другой вопрос. Но опять-таки не видно альтернативы. Не видно тех сил вне уже сформировавшейся системы, которые могут претендовать на реальную власть. Отсюда проблемы во взаимоотношении власти и оппозиции. В рамках сформировавшейся системы власти должны контролировать «всю поляну», выращивать квазиоппозицию, а потом сокрушаться, как Ильхам Алиев, например, на предмет отсутствия «реальной оппозиции». Альтернатив не просматривается. Передача власти и в России, и в Армении, и в Азербайджане, да и в центральноазиатских странах будет идти внутри ближнего круга. Это специфика постсоветских систем и еще одно отличие от традиционных демократий.

http://www.respublika.kz/

Теги: Казахстан

Поделиться: