Полисоциокультурализм. Или о европейском, а не «суверенном», пути России и Казахстана. (Концепция организации постсоветского пространства на основе принципа полисоциокультурализма)

Дата:
Автор: ИАЦ МГУ
Писатель Алексей Иванов, как писала одна журналистка, «сделал общагу с её вынужденным коллективизмом, с её пассионарной не то гормональной обостренностью всех страстей местом действия своего романа и метафорой России» именно потому, что в России очень сильно ощущается навязанность и безысходность общего пути разных этносов, разных религий и разных психологий, которые в совокупности составляют архаичное содержание традиционной морали, основанной на силовых методах организации жизни. Оставшиеся в наследство от Петра I, ещё тогда «на костях народа» построившего Петербург и государство, завоевательный пыл и реформаторский порыв, подхваченный Екатериной имперский дух, вплоть до Февральской и Октябрьской революций, переведших стрелку движения в другую сторону, казалось навсегда уйдут из практики строительства российской государственности. Однако, все усугубилось после того, как неверно выбранный авторитарный вектор «социалистической модернизации», ошибочно отождествлявшийся в сознании правящих элит с новейшей для того времени модернистской ориентацией культуры (поскольку признавались товарно-денежные отношения, а рыночные не признавались), превратил страну в «империю зла» (термин Р.Рейгана).
Полисоциокультурализм. Или о европейском, а не «суверенном», пути России и Казахстана. (Концепция организации постсоветского пространства на основе принципа полисоциокультурализма)

Тулешов Валихан

Координатор Европейского клуба Казахстана, кандидат философских наук.

Писатель Алексей Иванов, как писала одна журналистка, «сделал общагу с её вынужденным коллективизмом, с её пассионарной не то гормональной обостренностью всех страстей местом действия своего романа и метафорой России» именно потому, что в России очень сильно ощущается навязанность и безысходность общего пути разных этносов, разных религий и разных психологий, которые в совокупности составляют архаичное содержание традиционной морали, основанной на силовых методах организации жизни. Оставшиеся в наследство от Петра I, ещё тогда «на костях народа» построившего Петербург и государство, завоевательный пыл и реформаторский порыв, подхваченный Екатериной имперский дух, вплоть до Февральской и Октябрьской революций, переведших стрелку движения в другую сторону, казалось навсегда уйдут из практики строительства российской государственности. Однако, все усугубилось после того, как неверно выбранный авторитарный вектор «социалистической модернизации», ошибочно отождествлявшийся в сознании правящих элит с новейшей для того времени модернистской ориентацией культуры (поскольку признавались товарно-денежные отношения, а рыночные не признавались), превратил страну в «империю зла» (термин Р.Рейгана).

Теперь, по прошествии почти 17 лет память об этой империи ещё не умерла, продолжая управлять сознанием господствующих элит. А значит, эпоха безвременья в России ещё не ушла, а новое время Российской Федерации ещё не наступило.

Российская Федерация как будущее демократическое сообщество субъектов-этносов . Или несколько слов о конструкции федеративного устройства.

Полисоциокультурализм выступает основным принципом организации социального пространства во время перехода гражданских обществ индустриального типа - к постиндустриальному состоянию, от модернистской ориентации культуры - к постмодернистской, и, следовательно, шире - принципом функционирования постлиберального и постнационального миропорядка. На рубеже перехода человеческих сообществ от силовых способов организации общественной жизни к новому цивилизационному и общечеловеческому сознанию, принцип полисоциокультурализма, представляющий собой конкретную, естественно-исторически, сложившуюся систему общечеловеческих ценностей, демократических идеалов, нравственных норм и цивилизационных (европейских) стандартов, играет непреходящую роль проводника в мир новой ориентации культуры, в новую жизнь. Данный принцип, вызревший на базе постмодернистской ориентации культуры, по умолчанию является общепризнанным в Европейском Союзе, поскольку им руководствуются все официальные органы Евросоюза по всем без исключения направлениям своей деятельности. В учебных заведениях, готовящих специалистов социальных дисциплин - будущих специалистов в области внедрения европейских стандартов для вновь вступивших в Евросоюз стран, принцип полисоциокультурализма практически преподается в предмете всех дисциплин, именуемых общим названием «европеистика».

В этой связи, развивающимся странам, не способным до поры до времени к полноценной интеграции ни друг с другом, ни с развитыми странами, правящие элиты которых не живут в новой для них постмодернистской ориентации культуры, не остается ничего более, как стараться применять принцип полисоциокультурализма везде, где это возможно, а именно и, прежде всего, в повседневной практике государственного строительства, во внутренней и внешней политике.

Ибо, законы общественного развития, проявившись единожды, раз и навсегда институализируют своё конкретное естественно-историческое содержание, обходить которое, уклоняться от которого, придумывая «суверенные» и «энергетические» эклектические версии, просто глупо и недостойно.

Не идея «чистой православности» России, не идея «советской империи», не идея корпоративной России, а идея демократии, защищающей права и свободы гражданина федеративного государства на уровне стандартов развитых стран способна сформировать цивилизационную идентичность страны, вывести её на столбовую дорогу истории.

Не пресловутая «многовекторность» Казахстана и не абстрактная «глобальная роль» России, не их варианты «управляемой» и «суверенной» демократии, а принцип полисоциокультурализма, на самом деле, способен вывести нацию и элиты Казахстана и России, из тупиков постимперского и постсоветского синдромов, в котором застряли господствующие элиты наших стран.

Прежде всего, принцип полисоциокультурализма должен быть востребован в аспекте внутренней политики многосубъектной федерации, когда автономные субъекты федерации не поглощаются более крупными и не исчезают бесследно из-за отсутствия соответствующих прав и свобод (о чём в Ханты-Мансийске хотел предупредить представителей финно-угорских народов Р.Ф. Президент Эстонии Томас Хендрик Ильвес), а формируют новое качество и форму своего дальнейшего существования. Так, за последнее время исчезнувшие с политической карты России автономные округа (Коми-пермяцкий, Усть-ордынский бурятский и т.д.) стали свидетельством игнорирования правящим классом России полисоциокультурных требований сохранения государственно-правовых условий федерации, существования малых этносов России, которые, вслед за исчезновением собственной автономной государственности, поддерживающей самобытность этих этносов, скорее всего, лишатся, со временем, и собственной этнической идентичности, станут абстрактными россиянами, россиянами без своих национальных корней, как в США. Но, если в Америке нациообразующей и государствообразующей идеей выступала идея чисто политическая, а в Евросоюзе даже цыганам как малому народу Европы, проживающему на её территории очень долгое время и не имеющему собственной государственности, гарантированы очень серьезные права сохранения и приумножения их этнической идентичности и самобытности, то в России слабость и обескровленность отдельных малочисленных субъектов федерации стала причиной возрождения новых постимперских и патронистских настроений у правящей элиты, нивелирующей национальное многообразие федерации.

Более того, неконституционное сокращение субъектов федерации, происходящее в последнее время из-за якобы экономической необходимости (хотя когда образовывалась Российская Федерация вопрос экономической эффективности данных субъектов не поднимался вообще), свидетельствует о неспособности государства обустроить собственные регионы, нормальную жизнь субъектов федерации, свидетельствует о ещё более глубокой профанации и забвении федералистских принципов и устоев российского государства, свидетельствует о набирающем обороты процессе превращения федерации в унитарное русское государство. Что, на самом деле, для России смерти подобно.

Очень часто официальными лицами Российской Федерации заявлялось, что Россия сопоставима с Евросоюзом не только по территории, но и по социально-экономическому и политическому весу в мире, что России вступать в Евросоюз бессмысленно и смешно. Теперь же, что логично вытекает из тезиса о функциональной сопоставимости, стоит также объективно сопоставить страну с Евросоюзом и по этнокультурному, национально-этническому весу составляющих федерацию субъектов. Понятно, что последнее, пока ещё очень сложно даже представить, потому что декларации о функциональной сопоставимости России и Евросоюза в этнокультурном измерении на практике ничем не подкреплены и остаются лишь декларациями. Ведь в России до сих пор господствует прежняя силовая модель организации этнокультурного пространства, силовая, не демократическая, модель организации политического пространства (главы регионов - субъектов федерации не избираются и т.д.), историческая бессмысленность которой для современных демократических государств Европы и их гражданских обществ несомненна.

Сейчас очевидно, что Россия не просто должна быть многонациональной страной, она должна стать многонациональным государством с демократической моделью организации этнокультурного, цивилизационного пространства, где её субъектами должны решаться вопросы развития собственных языков и национальных культур. А общие вопросы обороны, экономической политики и т.д., должны решаться на федеральном уровне.

Принцип полисоциокультурализма в гражданских обществах стран Европейского Союза органично и естественно вживляет, вплетает историко-культурную самоидентификацию этнических групп в правовую платформу государств, функционирующую на основе прав и свобод граждан, способствует, в целом, гармоничному сочетанию интересов европейских наций-государств на цивилизационной платформе Европейского Союза, чего в России, на уровне субъектов федерации, не ощущается и близко.

Более того, в условиях практически повсеместного и естественного признания принципа полисоциокультурализма право наций на самоопределение реализуется, безусловно, на правовой, а не на силовой основе. С одной стороны, как пишет Леонард М., то, как Жан Моне «дал возможность боязни конфликтов стать движущей силой европейской консолидации, позволив каждому полагать, что Европа идет его путем», сделало «отсутствие конечных планов главным принципом: «Общая Европа не будет построена сразу или по единому генеральному плану. Она будет строиться посредством конкретных достижений, которые сначала будут создавать солидарность de facto» (Леонард Марк. ХХI век - век Европы. М., 2006. С 19).

С другой стороны, такой путь «маленьких шагов», «путь Кайзэн» приведший к конкретным формам сотрудничества, сосредоточивший внимание европейской общественности на технических деталях, а не на иллюзорной идее регионального (типа ШОСа, Центрально-азиатского союза и т.д.) или мирового сообщества, не на важных политических и философских вопросах, создания, например, «синтетической религии» и т.п., стал предметом возникшей на его основе институциональной теории, приведшей, через расчеты разных национальных интересов европейских стран, к тому, «что Жак Делор назвал «брачным контрактом», на котором было основано ЕЭС», а теперь и Евросоюз (Там же. С 23).

Отцы основатели сегодняшней единой Европы добились главного. Например, Моне ни в коем случае «не пытался упразднить национальные государства или национализм, он стремился просто изменить их природу путем объединения суверенитетов». В качестве «незримой руки», которая созидала единую Европу и уводила её народы от состояния «войны всех против всех», выступала помимо рынка, в частности, культура этих этносов, которая, пройдя заключительную стадию модернистской ориентации, завершившуюся разгромом фашистской идеологии, под воздействием новых побудительных стимулов и новых сознательных ограничений, а также разумно устроенных институтов, привела к возникновению высокоорганизованного общества - общества государств-наций.

Таким образом, «интегрированная Европа смогла войти в жизнь европейцев без особых проблем благодаря проникновению в существующую структуру национальной жизни, формально не нарушая национальные институты, но внутренне изменяя их» (там же. С23-24.). Функционирующая в формате сети, сетевой организации, Европа, вырабатывающая решения путем перманентного переговорного процесса, представляет собой, по замыслу Жана Моне, такое здание политической структуры, которое совершенно отлично от традиционного национального государства. По мнению Марка Леонарда, «несмотря на то, что некоторые сторонники федерализма до сих пор мечтают о стране под названием Европа и на то, что Европейский союз временами претендует на положение государства с собственными флагом, паспортами и гимном (и президентом - Т.В.), он коренным образом отличается от государства. Подобно системе «VISA» Союз представляет собой децентрализованную сеть, существующую, чтобы служить государствам-членам. Европейский союз является «скелетной» организацией, оставляющей реальную власть своим участникам, которые отвечают за проведение в жизнь подавляющего большинства мероприятий ЕС и контроль за его деятельностью. Эта принципиально новая структура сделала возможным рост Европейского союза при поддержке его членов. Однако вместе с тем она в корне изменила характер мировой политики» (Там же. С.42.).

Последнее обстоятельство чрезвычайно важно для понимания сути современной мировой политики. Россия, например, не пропуская на свой рынок польскую говядину, столкнулась в процессе подготовки договора Россия - ЕС с консолидированной позицией сети европейских государств, которая в итоге поддержала Польшу. Таким образом, пытаясь сбалансировать влияние Европейского Союза, Россия оказалась втянутой в процесс взаимодействия с разными членами ЕС, что, в конечном счете, лишь усилило функциональную мощь Евросоюза. Это особо ощущалось на саммите Россия - ЕС в Ханты-Мансийске, где стороны договорились начать готовить новое соглашение после произошедшего устранения разногласий России с Польшей и Литвой.

То же самое, например, происходит и по вопросу энергетической политики Москвы. Пока российская администрация проводила политику «разделяй и властвуй», ведя сепаратные переговоры с правительствами Болгарии, Румынии, Венгрии, Германии и т.д. по поводу будущих газо- и нефтепроводов, лидеры других стран ЕС постоянно координировали и продолжают координировать друг с другом и с правительствами-переговорщиками... В итоге, скорее всего, прочный европейский консенсус относительно стратегических целей, отраженных в заинтересованности ЕС в подписании Россией Энергетической хартии, одержит верх над политикой России, пытающейся разъединить и подчинить европейские страны своей политике. Европа и в этом случае добьется уступок и решит энергетический спор с Москвой в свою пользу, ибо «главные цели всех европейских стран имеют одинаковую направленность: приверженность многосторонним действиям; демократия, права человека и соблюдение норм международного права; предпочтение переговоров и развития взаимодействия применению военной силы. Поэтому страны, стремящиеся стравить между собой европейские государства, как правило, оказываются вынужденными вернуться к этим основным принципам» (Там же. С.53).

Сетевой принцип Европы объясняет многое и по вопросу «отрицательного результата» референдума в Ирландии по ратификации Конституционного Договора. Скорее всего, Европа сделала ещё один шаг для укрепления своей политико-экономической структуры. Ведь расхождения по Европейскому договору ни в коем случае не означают того, что ЕС распадается всякий раз, когда возникает серьезная проблема. Наоборот, предмет консенсуса становится ещё более конкретным, а сама структура сети и её связи становятся ещё более прочными.

Более того, европейская организационная структура этим самым лишний раз подтверждает совершенно новый формат складывающихся постлиберальных межгосударственных отношений, формат постлиберального миропорядка, будущее которого, по мнению Ф.Фукуямы, не вызывает никаких сомнений. Именно интегративные свойства стран Европы, их внутренняя готовность (и с точки зрения экономического развития, и с точки зрения ориентации культуры) к консолидированным акциям, явились главным содержанием формирования постлиберальных и постнациональных тенденций развития европейского сообщества.

Для России, следовательно, в современных условиях необходимо не просто усвоить такой универсальный формат, не просто не сокращать насильно субъектов федерации, так как сокращение, кто бы ни говорил, все же носит характер экономического разрушения национальных институтов малых народов (Якутия, например, совсем недавно при активном участии федерального центра потеряла контрольный пакет по добыче и реализации добываемых в республике алмазов), а укреплять их малую государственность и развивать их самобытную этническую идентичность до состояния политической субъектности, до состояния свободного взаимодействия этих субъектов в общероссийской федеративной сети. Поскольку обладание правами и свободами для каждого представителя малой народности или этнической группы в федеративном государстве носит принципиальный характер. Поставить процесс развития федерализма с головы на ноги, а не требовать скоротечного решения по отмене виз посещающих ЕС российских граждан, - основная задача российского государства на сегодняшний день.

Невидимая европеизация власти должна происходить в России по всему спектру внутренней и внешней политики, когда субъекты федерации, договорившись сообща, в Москве, разработав совместно законы, ратифицируют их у себя, в автономных республиках, краях и областях, в дальнейшем реализуя их практически. Конечно, для этого необходимо понимать, что национальные правительства субъектов федерации являются представителями российской власти и договорный процесс должен быть таким же интенсивным как в ЕС, а их общий федеральный кабинет министров может быть небольшим и неприметным, как Комиссия ЕС, которая насчитывает всего 22 тысячи сотрудников. Только таким образом, действуя через национальные структуры субъектов федерации, Россия сможет стать привлекательной для интеграции внутри своего национального пространства и не будет вызывать обеспокоенности у других государств и этносов своей новой либерально-демократической конструкцией государства. И только таким образом Россия станет функционально сопоставимой с ЕС, раскроет свои, поистине, величайшие способности.

В России уже сегодня, ни Конституционный суд и ни Президент или Государственная Дума не должны запрещать или разрешать татарскому этносу, например, переводить графику татарского языка с кириллицы на латиницу. Это должен иметь право делать сам татарский народ, как собственно и украинский, пытающийся перевести делопроизводство во всей Украине на украинский язык, сделать его языком повседневного общения. Это должно происходить по определению, по фундаментальному праву наций на самоопределение, на этнокультурную идентичность, которое, кстати, должно быть более конкретно прописано и в Конституции Российской Федерации. Ведь знание русского языка теми же болгарами, скажем, как и наличие в Болгарии большой русской диаспоры не означает того, что к Болгарии следует относиться как к сегодняшней Украине, заставляя делать русский язык официальным языком этой независимой и свободолюбивой страны. Так почему же тогда Украине, её нации, желающей говорить на украинском языке, российская элита навязывает сохранение русского языка чуть ли не как второго государственного, угрожая при этом, при вступлении Украины в НАТО, потерей для Украины большой доли оборонного производства и обретением статуса, скажем, недруга, а возможно и противника?

Надо понимать, что Советский Союз прекратил своё существование, в том числе, и по причине недемократических отношений субъектов и центра, национальных республик и Москвы (ЦК КПСС и т.д.), по причине несоответствия, а, в общем, социального антагонизма, между гипертрофированными функциональными возможностями государственных институтов и бесправием продекларированной многосубъектности страны, действительной слабостью её гражданских институтов. Сегодня эта картина повторяется в несколько модернизированном варианте, который тоже, практически, исторически обречен. Гомогенная историко-культурная целостность России существует, поэтому, лишь формально, так как самоидентификации этносов, которые формально выступают субъектами федерации, препятствуют гипертрофированные права центра. Слабость такого государства, которое фактически псевдофедеративно, несомненна и над ним постоянно будет нависать призрак дезинтеграции.

Институциональная слабость субъектов федерации должна стать предметом серьезного переосмысления основ конституционного строя России, ибо невозможно строить современное демократическое государство, федерацию народов патриархальными силовыми методами, принуждающими к «укреплению «вертикали власти»» без «горизонтального суверенитета» субъектов, без их прав и свобод на собственную идентичность.

Поэтому, официальными языками Российской федерации в ближайшем будущем должны стать, согласно принципу полисоциокультурализма, все языки субъектов этой федерации, где русский язык как самый распространенный имел бы естественное предпочтение. По-моему, это очевидно.

К примеру, Европейский Союз, функционирующий на конфедеративных основаниях и стремящийся к их усовершенствованию на основе принципа полисоциокультурализма как основополагающего принципа постмодернистской ориентации культуры, показывает для Российской Федерации пример высокого партнерства наций и лучшего выбора национальной судьбы. Здесь, все 27 государственных языков стран Евросоюза являются его официальными языками.

Между прочим, институты гражданского общества, включая церковь, более внимательно и заинтересованно содействуют развитию языковой ситуации в Евросоюзе. Не говоря о том, какие программы действуют в этой сфере в государствах - членах Евросоюза, институты гражданского общества практически решили языковый вопрос. Так, например, Римский Папа Иоанн Павел II ввел традицию рождественского поздравления, прибывших в Ватикан гостей и верующих, на более чем 50-ти языках мира. Эту традицию успешно поддерживает и нынешний глава Ватикана.

Сегодня, правящие элиты России, которой присуще не столько «проклятие ресурсов», а сколько «проклятие пространства» (когда государство не может распорядиться им, обустроить его не силовым способом), боятся, часто по причине их этической незрелости и профессиональной непригодности (чтобы не быть упрекаемыми в слабости), более рационально, на основе многостороннего опыта государств Европы, подойти к решению такого рода проблем и, следовательно, не смогут управлять страной демократическим способом. Не боясь поставить страну на грань новой дезинтеграции, правящие элиты, с упорством, достойным лучшего применения, используют старый советский опыт мультикультурного развития межэтнической ситуации, при которой «старший брат» будет «нагибать и грузить младших» вплоть до следующей дезинтеграции.

Поэтому то, Россия, в которой господствует просоветская модернистская ориентация культуры, цивилизационно несопоставима с Евросоюзом, в котором этносы живут уже постмодернистской ориентацией культуры. Страна заново родилась, но стать Большой Россией - Российской Федерацией ей только предстоит.

Продолжение следует.

Поделиться: