В исследовании вопросов социально-экономического развития общества важное значение имеет понимание функционирующих здесь институтов управления. В частности, немаловажный интерес представляет изучение специфики местного управления в Туркестане в конце XIX - начале ХХ века, претерпевшей в тот период заметные трансформации, в силу завоевания региона Российской империей.
Соибжон Тиллабаев
Институт истории АН Республики Узбекистан
Особенности местных форм управления в колониальном Туркестане.
В исследовании вопросов социально-экономического развития общества важное значение имеет понимание функционирующих здесь институтов управления. В частности, немаловажный интерес представляет изучение специфики местного управления в Туркестане в конце XIX - начале ХХ века, претерпевшей в тот период заметные трансформации, в силу завоевания региона Российской империей.
Во второй половине XIX века в результате завоевания, Российской империей Средней Азии на её территории организовывались «специфические» административно-территориальные единицы, наряду с существовавшими здесь традиционными порядками управления, были внедрены имперские формы управления.
В целях более четкого административно-хозяйственного подчинения колонии на начальном этапе было принято решение сохранить низовые звенья местной системы управления в регионе, а также существовавшую систему налогообложения [1] .
В рамках дальнейшего совершенствования системы управления в регионе был подготовлен целый ряд проектов «Положений» по управлению краем. Однако первоначальные варианты этого документа не были утверждены царским правительством в силу недостаточного отражения интересов империи и невозможности полной защиты её господства в крае.
12 июня 1886 г. получило утверждение «Положения об управлении Туркестанским краем» [2] . Одной из главнейших его задач было подчинение интересам империи системы землепользования в регионе.
В последующие годы Туркестанский край управлялся на основе этого с введенными изменениями и дополнениями, в которых преследовалась цель «довести до минимума государственные затраченные средства в управление» в каждом административно-территориальном отделении [3] .
До завоевания Российской империей в Средней Азии функционировали собственные институты местной форм управления, выработанные в соответствии с особенностями менталитета, образа жизни, традиций и прочих факторов. Принцип объединения оседлых жителей в аксакальства определялся территориальной общностью, объединение кочевого населения осуществлялось исходя из родственных отношений. Оседлое население региона управлялось аксакалами, а кочевое - главами родов.
Управленческие и полицейские функции, а также сбор налогов с населения находились в их руках. Кроме того, функциями регулирования внутриобщинных отношений занимались раисы.
Система традиционного местного управления тесно связанная с политической, социально-экономической и культурной сферами жизни общества, была подвергнута изменениям, прежде всего, в целях упрочнения колониального господства в данном регионе, контроля над сбором налогов и податей, разрушения родственных отношений в кочевой среде, уменьшения влияния светских и духовных авторитетов среди оседлого населения и родоплеменной знати в среде кочевников.
Согласно проекту «Положения» 1867 г., оседлое население на основе одноэтапной структуры объединялось в аксакальства, а кочевое население на основе двухэтапной структуры - в волости и аулы.
Представители коренного населения достаточно широко были представлены в низовых структурах системы управления в качестве управителей волостей, старшин аулов, народных судей и их помощников, арык-аксакалов, мирабов, элликбаши, унбаши и проч.
Для представителей коренного населения, несших службу в системе административного управления, были установлены ежегодное жалованье и право получения различных поощрений [4] . Ежегодное жалованье управляющего волостью составляло 500 рублей, его помощника - 200 рублей, аксакалов, старшин аулов и их помощников - от 40 до 200 рублей [5] .
При участии коренного оседлого населения функционировали такие общественные органы, как волостные, сельские чрезвычайные собрания и съезды.
В дальнейшем по «Положению» 1886 г., взамен одноэтапной избирательной системы для оседлого населения вводилась двухэтапная. Право участия в сельских и аульных собраниях получили все владельцы кибиток и дворов данной общины [6] .
Голосование проходило на основе сбрасывания в ящики шаров за кандидатов. Составлялись сведения о кандидатах, где содержалась краткая информация о возрасте, образовании, имуществе, семье кандидата. Итоги выборов утверждались уполномоченным правительства, после чего передавались начальнику уезда. Начальник уезда подавал сведения военному губернатору области. Губернатор области издавал приказ об утверждении избранного кандидата [7] .
Несмотря на то, что внешне система выборов в низовые структуры административной системы была основана на свободном волеизъявлении граждан, на практике все вопросы, связанные с выборами, утверждением и деятельностью должностных лиц нижнего звена, находились под жестким контролем представителей колониальной администрации, в частности уполномоченных колониального правительства [8] .
Последние, по своему усмотрению, имели право назначать на местные управленческие должности любого человека без проведения выборов [9] .
С укреплением позиций колониализма в регионе в начале 90-х годов ХIХ в. начался второй этап реформ, направленный на дальнейшее утверждение системы российского колониального управления. К этому моменту в значительной степени были изучены особенности менталитета и образа жизни местного населения. На основе этого была предпринята попытка еще большего подчинения деятельности нижнего звена управления интересам империи.
Крупные народные выступления, в частности восстание 1898 г., вынудили колониальные власти активизировать деятельность по приближению местных управленческих порядков к общеимперским. Был создан отдельный орган по контролю за населением, назначены волостные и уездные начальники, а также народные судьи, без выборов утвержденные военным губернатором.
На начальном этапе колониальная администрация была вынуждена проводить «реформы» с учетом традиционных интересов местного населения. В результате, в компетенции местного управления были сохранены такие функции, как сбор налогов, распределение и передача собранных налогов в государственную казну, вопросы земле- и водопользования. Кроме того, вопросы, связанные со строительством и ремонтом дорог, мостов, оросительных сооружений, также находились в ведении местных органов управления [10] .
Местное управление в некоторой степени было превращено в исполнительный орган, на который возлагалось решение социально-экономических вопросов, не противоречащих интересам империи. Деятельность низового управления полностью находилась под контролем краевой администрации.
Социальные и экономические проблемы на местах разрешались, главным образом, за счет осуществления общественных мероприятий (сбор средств, хашары и проч.), а также благодаря усилиям частных лиц, обладавших более широкими материальными и функциональными возможностями. Это способствовало росту их авторитета, что вызывало опасения у имперских чиновников. Краевая администрация прилагала усилия для обеспечения подконтрольности этих лиц, внесения соответствующие изменения в систему местного управления.
Несовершенство новой системы управления приводило к многочисленным злоупотреблениям на всех её уровнях. В частности, серьезные нарушения имели место при сборе налогов. Непрерывный рост налогов и злоупотребления представителей низовых звеньев управления порождали недовольство местного населения. Царские чиновники, проводившие ревизию, вынуждены были констатировать, что причинами этого были усиление своеволия должностных лиц, злоупотребления должностными полномочиями, широко распространенное взяточничество среди представителей всех звеньев управления [11].
Колониальная администрация Туркестана, учитывая опыт имперской политики в других регионов с мусульманским населениям (например Кавказ, Сибир и др.) поначалу охраняла суды казиев и суды биев с ограниченными полномочиями и постепенно приводила их в соответствие с общеимперской судебной системой.
Согласно проекту «Положения» 1867 г., в крае действовали три института судебной власти - военный суд, русский суд, осуществлявший деятельность по общеимперским законам, и народный суд.
«Положение» 1886 г. еще больше ограничило полномочия шариатских судов. За ними было оставлено право заверения документов, фиксирующих сделки между представителями коренного населения, отправка лиц, отбывших срок заключение к постоянному месту жительства. Казийский съезд лишался права пересмотра приговоров. Изменилась и процедура назначения на должность казиев: «народных судей теперь избирало не население, а элликбаши - низшие официальные чиновники. Казийские и бийские суды в основном стали решать хозяйственно-бытовые вопросы» [12]
Несмотря на жесткий административный контроль колониальных властей, деятельность отдельных представителей местных органов управления Туркестана осуществлялась, исходя из интересов коренного населения. Это отражалось в их деятельности по защите прав коренного населения края, в решениях на местах вопросов социальной жизни, а также в выступлениях против произвола чиновников местного и краевого уровней.
Система местного традиционного управления в Туркестане сохранила в основных чертах свои функции на протяжении всего колониального периода, более или менее успешно решала внутренние проблемы, оставаясь важным институтом регулирования социальной жизни местного общества.
[1] Отчет по ревизии Туркестанского края, произведенной по высочайшему повелению сенатором гофмейстером графом К.К. Паленом. Сельское управление: Русское и туземное. - Спб., 1910. - С. 8.
[2] Положение об управлении Туркестанского края. - Спб., 1886. - С. 1.
[3] Кипякина Н.С., Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России (Во второй половине ХVIII - 80-годы ХIХ в.). - М.: Наука, 1984. - С. 289
[4] Временное положение об управление Туркестанской области. 11 июля 1865. - Спб., 1867. - С. 293.
