Администрация президента Джорджа Буша-младшего сдаёт дела, уходит в историю и оставляет своим преемникам и миру политическое наследие, отношение к которому не может быть однозначным. Для большей части таджикского общества уходящий президент и его внешнеполитический курс прочно ассоциируется с развёртыванием, под предлогом борьбы с «международным терроризмом», войны с мусульманскими странами и исламской цивилизацией. Повод именно к такому ассоциированию он предоставил самолично, когда после событий 11 сентября 2001 г. объявил о крестовом походе против «международного терроризма».
Администрация президента Джорджа Буша-младшего сдаёт дела, уходит в историю и оставляет своим преемникам и миру политическое наследие, отношение к которому не может быть однозначным. Для большей части таджикского общества уходящий президент и его внешнеполитический курс прочно ассоциируется с развёртыванием, под предлогом борьбы с «международным терроризмом», войны с мусульманскими странами и исламской цивилизацией. Повод именно к такому ассоциированию он предоставил самолично, когда после событий 11 сентября 2001 г. объявил о крестовом походе против «международного терроризма». Во всём мусульманском мире крестовые походы однозначно понимаются как форма ведения религиозной войны христианского мира с миром ислама, как борьба Запада и западной цивилизации, базирующейся на христианстве, с исламской цивилизацией и исламом. И хотя помощники американского президента поспешили подкорректировать своего босса, попытавшись изъять из семантического содержания его высказывания значение широкого межцивилизационного столкновения, их усилия не увенчались успехом. Они и не могли увенчаться успехом, ибо высказывание Буша-младшего только на первый и поверхностный взгляд было импульсивным. На самом же деле, оно было адекватным отражением его мировоззрения, круто замешанного на религиозном фундаментализме. Прямым свидетельством тому стали практические действия бушевской администрации. Борьба с международным терроризмом вылилось в проведение комплекса политических, военных и прочих специальных действий, которые должны были обеспечить переформатирование мира ислама по фундаменталистским лекалам американского президента и его команды. В русле означенных действий были развёрнуты боевые действия в Афганистане. Затем была спланирована и осуществлена, под абсолютно надуманным предлогом, вооружённая агрессия в отношении Ирака, приведшая к свержению его легитимного руководства, анархии и разрухе в стране, гибели свыше миллиона иракских граждан. Параллельно с разрушением Ирака была развернута форменная, но пока без применения вооружённых сил, политическая, экономическая, информационная и психологическая война против Ирана. Война в Ираке и антииранские действия явились открытым проявлением нежелания допустить выхода этих мусульманских стран, возможно единственных в регионе, способных (Ирак при Саддаме Хусейне, а Иран и в настоящее время) проводить самостоятельную внутреннюю и внешнюю политику, на сопоставимый с западным уровень научно-технического развития. Не будет преувеличением утверждать, что Ираку потребуются долгие годы на восстановление того научно-технического потенциала, который был создан во времена Саддама Хусейна. Война в Афганистане и Ираке, действия против Ирана, усиление самого разнообразного контроля над мусульманами и их организациями по всему миру сопровождалась провоцированием всеобщего подозрения в мире к мусульманам, а также, особенно в 2001-2003 гг., безаппеляционным требования к мусульманским странам изменить свои школьные и университетские программы и даже программы исламских учебных заведений в угоду политическим и идеологическим интересам западного мира. Последний же год правления администрации Буша был ознаменован распространением боевых действий, в форме американских спецопераций и авианалётов на территории сопредельных Афганистану и Ираку Пакистана и Сирии. Война с миром ислама создала прямую угрозу демократии и демократическим ценностям в самой Америке. В одной из книг об институте президентства в США, кстати изданной для распространения в других странах мира одной из американских правительственных структур, было подчёркнуто, что с начала прошлого века этому институт присуще стремление к постоянному наращиванию своих полномочий, концентрации всё большей власти. Можно утверждать, что в правление Буша эта тенденция достигла своего пика, когда после событий 11 сентября и последовавшей волны политических манипуляций все другие ветви власти, включая высшую судебную, добровольно передали свои полномочия президенту Бушу. И лишь мощное сопротивление иракских партизан, а затем и талибов в Афганистане, обернувшееся для США гибелью более четырёх тысяч американских военнослужащих в одном только Ираке, прямыми и косвенными расходами, достигшими, по подсчётам самих американских экономистов, более $2 трлн., и усугублением экономических трудностей, а также очевидное и стремительное падение авторитета США в мире, привели к постепенному отрезвлению американского общества. Это отрезвление и вызванное им неприятие американцами бушевской политики, наряду с неприятием её по всему миру, и продолжающимся сопротивлением иракцев и афганцев, спасло для мира американскую демократию. После 11 сентября 2002 г., когда стало очевидным намерение американской администрации инициировать военные действия своей страны в Афганистане, изменился стратегический статус Таджикистана (как, впрочем, и других государств Центральной Азии) для США. Из периферии республика переместилась в фокус политических интересов США. Было ясно, что для достижения своих целей они нуждаются в расширение своего самого разнообразного присутствия в Таджикистане, в других странах региона. В принципе, с момента распада СССР развитие многоаспектных отношений с США имело для республики стратегическое значение и рассматривалось ею как непременное условие упрочения новообретённой политической независимости и обеспечения этнической безопасности таджиков, т.е. обеспечения наличия или создания таких политических, экономических и пр. условий, при которых становится возможным сохранение таджиков как этноса, обладающей собственной идентичностью. Для таджиков обеспечение своей этнической выживаемости в окружающем их океане нетаджикских этносов является первейшей национальной задачей. В 90-е гг. прошлого столетия таджикские власти были ориентированы на скорейшее достижение мира в стране, на создание крепкого государства, способного обеспечить управляемость всей страны, на создание предпосылок её выхода из сложной экономической ситуации. Эти устремления встречали полное понимание американской стороны. Нестабильный Таджикистан никак не мог устраивать США, ибо разного рода внутренние конфликты создавали благоприятные условия для большей политической и военной вовлеченности России в качестве важнейшего внешнего субъекта разрешения конфликтных ситуаций, сохранения её влияния в регионе. США делали все возможное, на всех уровнях - в СБ ООН, в ОБСЕ, на уровне посольства США в Душанбе, в рамках международных финансовых институтов и их представительств в регионе и в стране, для успешного развития мирного процесса, а после подписания мирных соглашений их последовательной реализации. Поддержка миротворческого процесса в Таджикистане обернулась для США, наряду со всеми прочими политическими бенефициями, обретением возможности противостояния росту влияния России в Таджикистане и в регионе. Вместе с тем, проводя свою официальную линию на поддержку процессов демократизации, США последовательно подвергали власти Таджикистана критике за несоответствие их конкретных политических действий нормам западной политической культуры. В контексте данной позиции американцы, в частности, стремились воздерживаться, насколько это было возможно, от прямых контактов с властями республики на высшем уровне. С разворачиванием «борьбы с международным терроризмом», стратегическая значимость Таджикистана для США резко возросла и обусловила интенсификацию ими своих политических связей с республикой. Душанбе стали регулярно посещать американские конгрессмены, сенаторы, министры, высокие военные чины. Возросшее значение Таджикистана для реализации политических и военных планов США и их союзников побудили Великобританию, Францию и Японию открыть свои дипмиссии в Душанбе, сделало возможным официальный визит в США президента страны Эмомали Рахмона в конце 2002 г. Оно же стимулировало развитие таджикско-американского военно-технического сотрудничество как на двухсторонней основе, так и в рамках реализации программы НАТО «Партнерство ради мира». Более чутко к просьбам Таджикистана стали относиться международные финансовые институты. Фактически, республике в них был создан режим наибольшего благоприятствования. Та или иная критика в адрес республики на основе критериев западной политической культуры перешла в ранг мало к чему обязывающих благих пожеланий и была предназначена скорей для внутреннего потребления в самих США, нежели для оказания на реального давления на Душанбе. Расширение и углубление политических отношений между Таджикистаном и США не оставили безучастными других международных игроков в регионе. В новых, гораздо более благоприятных для Таджикистана условиях, руководство России в сентября 2004 г. пошло на урегулирование ряда проблем, в частности, связанных с преобразованием своей 201 МСД в 201 военную базу в Таджикистане, списание части долгов республики и т.д. В сентябре того же года Иран предложил Таджикистану финансировать строительство Сангтудинской ГЭС. А уже в октябре Россия взялась завершить строительство этой ГЭС, хотя раньше под разными предлогами оттягивала принятие такого решения. Восточный сосед - Китай, сменил свою выжидательную позицию на оказание активного содействия в реализации стратегически важных энергетических и транспортно-коммуникационных проектов, выделив на это в одном только 2006 г. свыше $600 млн. Новая ситуация дала возможность Таджикистану поставить вопрос о переходе контроля над таджикско-афганской границей от российских к таджикским пограничникам, который был осуществлён в сжатые сроки. Начавшийся в конце 2004 г. процесс был завершён 19 октября 2005 г., когда при участии руководителя российской пограничной службы генерала Владимира Проничева состоялась официальная церемония передачи всей таджикской границы с Афганистаном в ведение таджикских пограничников. Переход контроля над границей к республике стал возможным и потому, что США, а под их влиянием и ЕС, не только заявили об инициировании проектов по оказанию соответствующим структурам Таджикистана финансово-материальной помощи в укреплении границы, но и приступили к их практической реализации. Изменение ситуации побудила руководство России сделать в октябре 2007 г. очень важный для республики шаг. Находившийся в это время в Душанбе, на саммите глав государств СНГ, президент России Владимир Путин после вручения ему ордена Исмоила Сомони заявил, что Россия хочет видеть Таджикистан независимым, суверенным и процветающим государством. Во всех постсоветских государствах с настороженностью наблюдают за тем, как в России всё громче звучат слова о необходимости реализации проекта Пятой империи, как не только разного рода российские эксперты, но и официальные лица в российском государстве крайне негативно расценивают любые действия руководителей независимых постсоветских стран по укреплению национальной идентичности своих государств и диверсификации своих отношений с внешним миром и даже высказывают фактически территориальные претензии к своим соседям, как, например, по поводу Крыма и города Севастополя. В условиях, когда высшее российское руководство хранило молчание по всем этим вопросам, не могли не появится подозрения, что и оно само придерживается таких же позиций. Сказанные Путиным слова можно рассматривать в качестве индикатора постепенного, не без проблем, привыкания России к новому постсоветскому статусу как её самой, так и бывших советских республик. Во многом, это привыкание стало и становится возможным ввиду сегодняшней нацеленности США на поддержание стремления постсоветских государств крепить свою независимость. События в Афганистане сегодня развиваются таким образом, что на фоне возрождения движения талибов и роста их влияния скорого сворачивания американского присутствия в этой стране не предвидится. Главный участник американо-европейского политического проекта в Афганистане - США, никуда уходить из него не собираются. Более того, новоизбранный президент Барак Обама считает необходимым усилить военное присутствие своей страны в Афганистане. В этой связи, национальные интересы США диктуют им обеспечивать своё разнообразное присутствие и в соседних центрально-азиатских странах. Косвенный, но очень важный участник проекта - Россия, объективно, также не очень заинтересована в скором уходе оттуда США и их западноевропейских союзников. И не только потому, что она обеспокоена ростом силы и влияния талибов. Чем дольше американцы и западноевропейцы будут увязать в афганской трясине, тем больше они будут зависеть от благорасположения к ним России и её постсоветских союзников, от возможности транспортировать через их территорию грузы для сил международной коалиции, тем большими возможностями будет располагать Россия для восстановления собственных возможностей и упрочения своих позиций в мире, не обращая, при этом, причём совершенно безболезненно для себя, чрезмерного внимания на протесты тех же США и западноевропейцев. В этом плане, показательным является, в целом, негативная реакция руководителя российского МИД Сергея Лаврова на недавнюю высказанную афганским президентом Хамидом Карзаем готовность вести переговоры с лидером движения Талибан Мулло Омаром. Поскорее уйти из Афганистана хотят лишь западноевропейцы, которым война в Афганистане приносит лишь разочарования, финансовые убытки, труппы военнослужащих и сотрудников западноевропейских гуманитарных организаций, политические неудобства и в собственных, и в мусульманских странах. Но, оказавшись зажатыми между США и Россией и не обладающие, в достаточной мере, как производной от безукоснительного следования в течение десятков лет в фарватере американской политики, самостоятельной политической волей, ничего существенного пока предпринять не могут. Заинтересованность США в дальнейшей реализации своих планов в Афганистане, вкупе с ростом соперничества с ними в Центральной Азии России и Китая, продлевает стратегически выгодную для Таджикистана и реализации им своих энергетических, транспортно-коммуникационных и прочих важных инфрасторуктурных проектов ситуацию. Ситуацию, когда становится возможным привлечение в страну в существенных внешних инвестиций, предоставляемых республике стратегическими соперниками США, обеспечение благоприятного отношения к ней контролируемых Соединёнными Штатами международных финансовых институтов, фактические «каникулы» в том, что касается серьёзной и с последствиями критики американцами и их союзниками тех или иных аспектов внутренней политики таджикских властей. Данная ситуация, являющаяся органичной частью политического наследия Буша, может иметь временные пределы. Насколько они широки, пока неизвестно. Соответственно, для республики крайне важно максимально эффективно воспользоваться благоприятными для неё возможностями, проистекающими из сложившегося положения дел, и успеть создать до того, как вновь изменятся никак не зависящие от неё внешние условия, разрешить энергетическую проблему, выйти из транспортно-коммуникационного тупика, трансформировать разговоры и намерения по поводу создания тесного фарсиязычного пространства в реальные дела, т.е. создать солидные реальные предпосылки для уверенного и устойчивого развития национальной экономики.
