Возможно, нынешняя российская армия не в лучшей форме. Государство вместо прежних испытанных союзников -- армии и флота -- все больше ставит на нефть и газ, более эффективных регуляторов политики. Но роль армии в великой стране как Россия не может быть приниженна. Мы чествуем российскую армию, прошедшую легендарные взлеты, падения, самоубийственные расколы в многовековой истории. Чествуем солдат, которые во главу угла ставили не собственное выживание, а защиту гражданского населения. Равно вместе с населением, армия терпела различие кризисы от ошибок руководства страны, в том числе от порой неграмотных решений самого военного руководства. Межнациональные конфликты конца СССР в ряду самых тяжелых испытаний российской армии и ее офицеров в новейшей истории. В разделе История мы публикуем главы из «Карабахских рассказов» Юрия Гирченко. Так совпало, что карабахский конфликт, один из основных детонаторов развала Союза, в этом месяце отмечает свое двадцатилетие. В этих рассказах служащие советской армии стоят перед непростым выбором – за что или кого воевать - в ситуации отсутствия четких указаний центрального руководства и неизбежностью ухода из региона, ставшего неожиданно «вражеским».
Проверка.
Рассказ написан на основе воспоминаний Виктора Мончаковского,офицера служившего в 1991-92гг. на складе инженерных боеприпасовв Закавказском Военном округе, город Сагареджо. В Закавказском Военном округе довелось мне служить недолго - окологода. Прибыл я в свою часть - окружной склад инженерных боеприпасов, которыйрасполагался недалеко от Тбилиси в грузинском городе Сагареджо, в началеавгуста 1991-го года. Через неделю после моего прибытия в части, впрочем,как и во всем Закавказском округе, было введено чрезвычайное положение.Происходило это в тот период, когда в Москве был образован ГосударственныйКомитет по Чрезвычайному Положению. В Советском Союзе было принято любоеназвание сокращать до аббревиатуры. Вот в свете такой традиции и этоткомитет стали называть ГКЧП. ГКЧП просуществовал три дня. А потом Президент СССР объявил его внеЗакона. Но чрезвычайное положение в Закавказье - хоть вводи его, хотьотменяй - все равно оставалось. В нашей части периодически вводилиповышенную боевую готовность, а через некоторое время отменяли, для тогочтобы спустя некоторое время вновь ввести. Вот мы и ходили то с оружием, тобез него. У нас, в Сагареджо было спокойно. Местное население не предпринималопротив нас каких-либо враждебных действий. Но этого нельзя было сказать оЗакавказье в целом. В Карабахе шло открытое вооруженное противостояние междуармянами и азербайджанцами, периодически совершались нападения на воинскиечасти на территориях Азербайджана и Армении, совершались диверсии, бралисьзаложники... В Южной Осетии грузины периодически стреляли в осетин, иосетины отвечали им тем же... Такое положение продолжалось до конца 91-го года. А с началом 1992 годаучастились случаи захвата воинских частей 4-й Общевойсковой армии,расположенной в Азербайджане. Захват части - это, соответственно, захватвсего оружия и имущества находящегося в части. Иногда это происходило не безлюдских потерь. Вот тогда было принято решение о выводе всех воинских частей 23-ймотострелковой дивизии, которые дислоцировались в НКР и прилегающих креспублике районах Азербайджана в Гянджу, где находился штаб этой дивизии. В марте 1992-го года меня вызвали в Тбилиси в инженерное управлениеокруга и приказали немедленно вылетать в Гянджу для проверки наличияинженерного имущества 23-й МСД. В этот же день я и еще один капитан сели в вертолет. И Ми-8 прямо изТбилиси полетел в Гянджу... К тому времени все воинские части 23-й дивизии ''разбросанные'' повсему Азербайджану уже были собраны в Гяндже. Каждая воинская часть,прибывшая из места своей постоянной дислокации, будь то полк или отдельныйбатальон, составляла акты на списание инженерного имущества и отправляла ихв штаб Закавказского Военного округа. Акты же, присланные в штаб округа,порой, были составлены не правильно, и списывалось по ним имущества большетого, чем должно было быть списано. Тут был еще один любопытный момент -некоторые акты носили название: ''Акт списания имущества утраченного призахвате''. Но согласно соответствующим приказам, такое название приемлемолишь для актов тех воинских частей, которые официально считаютсязахваченными. И даже если в каком-нибудь полку действительно было захваченоопределенное имущество, пусть даже с боем, но этот полк официально несчитается захваченным, то списание утраченного имущества на основании такихактов будет считаться незаконным. Конечно, списать такое имущество можно, нона основании совсем других актов. Нюансы, нюансы... Бюрократия? Согласен!...Но вот такие моменты мы и ехали проверять. Нет-нет, не наказывать и делатьопределенные оргвыводы, не доросли мы капитаны до этого, а просто проверятьналичие числящегося имущества и сверять количество списанного с тем, чтодолжно быть списано. ...Ми-8 приземлился на военном аэродроме 104-й Воздушно-десантнойдивизии, и оттуда мы добрались в штаб 23-й МСД. В принципе это не далеко... У входа в штаб стояло несколько офицеров, но я четко знал к комуобратиться. Я подошел к подполковнику - НИС (начальнику инженерной службы)дивизии, и чЈтко доложил: -- Здравия желаю, товарищ комбат! Командир саперного взвода, старшийлейтенант Мончаковский! -- Витя! - заулыбался НИС дивизии, и крепко пожал мне руку. -- Да, Юрий Григорьевич, я! -- Живой черт! - все также улыбаясь, проговорил НИС. -- А куда мы денемся?! - улыбнулся я в ответ. -- Да и не старший лейтенант ты, а капитан! -- Время идет. Уж четыре года прошло, как мы в последний раз виделись. -- Слушай, а чего ты здесь? - спросил мой бывший комбат. -- С проверкой я, Юрий Григорьевич. -- Хорошо. Ну, тогда пошли, - подмигнув, проговорил НИС. -- Приказ ясен, товарищ комбат! Только сначала вашему комдиву я должено прибытии доложить. -- Генерал знает, Витя, о вашем приезде, но сейчас здесь нет его.Выехал из территории. -- Но, все-таки... -- Не переживай. Он мне поручил встретить вас. Так что, за мной! -перебил меня НИС. -- Есть! Только я не один. -- А кто еще? -- А вот капитан, - указал я на прибывшего со мной офицера. -- Знаешь его? -- Не совсем. НИС внимательно посмотрел на курящего метрах в десяти капитана, ипроизнес: -- Забирай его и пошли! -- Ясно. Мы втроем направились в направлении штаба. По дороге НИС подхватил подруку какого-то подполковника, и так уже вчетвером мы вошли в штаб. Дойдя понедлинному коридору к двери с надписью: ''Начальник инженерной службы'', НИСдостал из кармана связку с ключами и открыл дверь. -- Входите! - громко сказал он. Мы вошли в его кабинет. -- Что стоите, как лейтенанты перед первой звиздюлиной? Проходите исадитесь!... (ред: - описание встречи афганских друзей пропущено) … Мы приступили к работе. Проверяли книги учета воинских частей, акты насписание и наличие имущества... Вечером мы опять и с тем же успехом ужинали в кабинете Григорьева...Утром ''восстанавливали силы'' и опять работа... И опять ужин... И такнесколько дней. Работали мы быстро и согласованно, и в конечном итоге проверили во всехприбывших в дивизию частях все инженерное имущество. Выходило следующее. Всечислящееся имущество было в наличии, а на то что недоставало - были актысписания. Оставался, неясен только один вопрос, возможно из того, что былосписано, что-то было украдено должностными лицами и продано. Но заниматьсяэтим, мы не имеем полномочий. Это работа для особистов. При проверке актов списания меня больше всего удивили акты 366-гомотострелкового полка. В этих актах на списание было включено практическивсе инженерное имущество части. Да, я знал, что полк этот дислоцировалсяраньше в Степанакерте. Я знал также, что полк был блокирован боевиками вгорах Карабаха, и что вывести его удалось только при помощи десантников из104-й ВДД. Но я никак не мог понять, каким образом было списано всеинженерное имущество полка, в том числе и несколько приспособлений дляподводного плавания, акваланги и прочее водолазное снаряжение. На мои вопросы Юрий Григорьевич отвечал: -- Да, я и сам, Витя, толком не пойму. Хотя, знаешь, из трехсотпятидесяти имеющихся в наличии человек выведены были только сто восемьдесят,а остальные остались служить в Карабахе в Освободительной Армии Арцаха.Говорят, платят им там хорошо. Но я это только слышал, а точно не знаю. Ну,а с другой стороны, знаешь, что там было еще пару месяцев назад? -- Слышал. Стреляли по ним. Трудно им там было. -- Не совсем так, Витя. Я удивленно посмотрел на Григорьева, а он продолжал: -- Нет, конечно, им было нелегко сначала. И караулы обстреливали, ипрочее... Но потом некоторые засранцы: офицеры, прапорщики и солдаты, сталипо ночам выезжать за пределы полка, и азербайджанские села обстреливать. -- Во, блин! А зачем им это? -- Деньги, Витя, деньги. Им армяне деньги платили. -- Неплохо, - уже без особого энтузиазма сказал я, поняв, что тут, вповсеместно творящемся бардаке, всего можно ожидать -- Знаешь, что они делали? - спросил подполковник и, не дождавшисьмоего ответа, добавил: - Они на танках и БМП номера закрашивали. -- Совсем? А как же танк без бортового номера в части? Его, ведь, сразузаметно. -- Вот смотри, на танке нет номера, и он смело выезжает ночью по селупострелять. А когда возвращается в часть, на него наносят номер, но наносятномер не краской, а мелом. Ночью номер смывают водой, и опять ''в бой''.Улавливаешь? -- Лихо! -- А по поводу списания имущества думаю так: оно разграблено, частичноутеряно. Но этим пусть компетентные органы занимаются. -- Согласен! Так разговаривая, мы дошли до открытой площадки с техникой, на которойстояло несколько танков и с десяток БМП. -- Вот всЈ, что осталось от 366-го полка, - сказал Григорьев, показываяна технику рукой. -- Не густо. -- Вот в этом все и дело... На следующий день мы с капитаном отправились на автовокзал для того,чтобы уехать маршрутным автобусом назад в Тбилиси. Особых проблем с билетамине было. Мы их взяли. И ожидая автобуса, разговорились с одним старикомазербайджанцем. Весь разговор я не помню. Запомнилась только одна фраза: -- Мы учили своих детей, чтобы они в армии старались устроитьсякаптерами или поварами в столовой, а армяне сыновьям внушали, чтоб онимладшими командирами становились. И теперь пришла война, а у нас на танкахездить некому!
