На сегодняшний день историческая наука оказалась в центре дискуссий, которые носят не только и не столько научный, сколько политический, идеологический характер. Преодоление идеологизированных, односторонних стереотипов и подходов к изучению нашего исторического прошлого в связи с этим превращается в важнейшую задачу, над решением которой работают не только историки-профессионалы, но и органы государственной власти. Не случайно, что в России сформирована комиссия по борьбе с фальсификациями истории, которые находятся на линии огня по таким животрепещущим вопросам, как голодомор, вхождение прибалтийских республик в состав СССР, события, связанные с межнациональными конфликтами в эпоху Перестройки Горбачева.
Насегодняшний день историческая наука оказалась в центре дискуссий, которые носятне только и не столько научный, сколько политический, идеологический характер.Преодоление идеологизированных, односторонних стереотипов и подходов к изучениюнашего исторического прошлого в связи с этим превращается в важнейшую задачу,над решением которой работают не только историки-профессионалы, но и органы государственной власти. Не случайно, что в России сформирована комиссия по борьбе с фальсификациями истории, которые находятся на линии огня по таким животрепещущим вопросам, как голодомор, вхождение прибалтийских республик в состав СССР, события, связанные с межнациональными конфликтами в эпоху Перестройки Горбачева.
В то же время, тема исторических мифов актуальна не толькодля современной российской политики, допустим, в контексте российско-украинскихотношений. Не менее важным представляется этот момент и для других бывшихреспублик Советского Союза. Так, например, комплекс исторических мифов,неразрешенных споров непосредственно влияет на характер армяно-азербайджанскихили, допустим, узбеко-таджикских отношений.
Этиисторические мифы являются не только предметом научных спекуляций, но и мощныминструментом идеологического воздействия на молодое поколение. В сознаниишкольников, а затем студентов закрепляются отрицательные стереотипы, основанныена искусственном противопоставлении по линии "свой-чужой". Все меньше остаетсяобщих точек соприкосновения в контексте истории ХХ столетия. Россия в данномслучае выступает как объект для разного рода исторических манипуляций по вполнепонятной причине, которая связана с «закреплением» за ней имперских образов,которые представляются как безусловное зло.
По словам казахстанского ученогоЖанны Кыдыралиной, эти негативные образы подаются как "лишение самостоятельнойволи, жестокое завоевание, подавление народных выступлений, репрессии противнациональной интеллигенции, экономическая эксплуатация, принижение достоинствместного населения, уничтожение его языка и культуры". Какие бы то ни былопозитивные изменения, которые происходили при прямом или косвенном участииимперской власти, как правило, игнорируются и даже не обсуждаются.
Превращениеистории в инструмент реальной политики – это не одномоментный процесс, этодвижение, которое началось еще до момента распада Советского Союза. Ведь нестоит забывать, что в самом начале нагорно-карабахского конфликта, равно как ив ситуации вокруг Южной Осетии и Абхазии заметную роль сыграли «исследования»,направленные на обоснование прав того или иного народа в отношении спорныхтерриторий. Уже классикой жанра стали конференции грузинских историков, накоторых буквально «покадрово» расписывалась история проникновения на землисиятельных князей Мачабели осетин-переселенцев, которые представлялись людьмипришлыми, в силу стечения обстоятельств обозначившими свои права на Самачабло.
Маленькиеисторические мифы в конечном счете складываются в один большой главный миф.Через конкретные частные примеры ставится задача достижения большой цели, врамках которой история – это как последний аргумент в споре, базовое основаниетого, что «мы первые пришли на эту землю, значит эта земля наша». Либо «ценаэтой земли – кровь наших предков». И в том, и в другом случае, я говорю здесь,прежде всего, об Абхазии и Южной Осетии, исторические исследования вписаны вконтекст государственных программ по формированию, прежде всего, вмеждународном сообществе «правильного взгляда на историю конфликта».
Целыетома фундаментальных исследований, подготовленных Институтом истории Таджикскойакадемии наук направлены на то, чтобы доказать особую роль таджиков в развитиицентрально-азиатского региона и едва ли не открытым текстом заявляется о том,что до начала ХХ столетия узбеки не существовали не то, что как нация, но дажекак этнос. Академик Р.Масов пишет: «Настойчивая и целеустремленная пропагандапантюркистов и великоузбекских шовинистов не могла пройти и не прошлабесследно. В течение длительного времени таджики вообще не упоминались в числеосновных народов, населяющих республики Средней Азии. В результате чего две трети таджиков вошли всостав Узбекской ССР. На ее территории остались основные культурные центрытаджикского народа».
Темаэта далеко не виртуальная и, с учетом нынешних напряженных отношений междуТашкентом и Душанбе, вполне вероятно, что и здесь история может бытьиспользована в сугубо практических целях, в том числе, и это нельзя исключать, для обоснования вполне определенныхтерриториальных претензий.
Яне буду в своем выступлении подробно останавливаться на большинствесуществующих исторических мифах для постсоветского пространства и попытаюсь ответить на 2 вопроса. Во-первых,насколько справедливо мнение о том, что мифологизация истории постепенно уходитв прошлое, являясь, фактически, продуктом 90-х годов, когда национальныеисториографии переживали период сложного становления? И второй вопрос: какиешаги необходимо предпринять для того, чтобы бороться с мифами, предотвратить их закрепление в качестве«основополагающей версии исторического процесса».
Сразуначну со второго вопроса и скажу откровенно, что я не очень верю вэффективность комиссии по борьбе с фальсификациями. Это, конечно, имиджевыйпроект, направленный на то, чтобы предотвратить расширение фронта исторических войн. Действительно, сприходом на Украине новой власти во главе с Виктором Януковичем, педалированиетемы героизации Бандеры и Голодомора может постепенно сойти на «нет». Идеятельность комиссии, безусловно, на каком-то этапе сыграла свою роль.
Но, приэтом, рассчитывать на системное излечение украинского общества от великогомножества мифов, которыми теперь сопровождается весь комплекс двустороннихотношений – такой расчет, по меньшей мере, наивен. Зерна взаимного отторженияупали в почву и, неизбежно, они взойдут. Вопрос только в масштабах этогопотрясения. Как отмечает украинскийисторик Наталья Юсова: «Историки – это не каста воинов, а скорее, каста жрецов.Пока речь идет об академическом изучении истории, все нормально. Но, когдапоявляются политики, которые пытаются сделать из историков воинов, то во времяэтой войны академическая составляющая часто теряется».
Каквернуть историков и историю из окопов идеологической борьбы в их нормальноесостояние – за письменный стол? На мой взгляд, это трудно разрешимая задача, учитываянаше неспокойное время. Для того, чтобыпереосмыслить историю ХХ столетия без гнева и пристрастия, видимо, еще ненастало время. Все кровоточащие раныдвусторонних и многосторонних отношений еще слишком ощутимы. Но создаватьпространство для расширения взаимного доверия, прежде всего, между ученымипрофессионалами – эту задачу с повестки дня никто не снимал. Академическиетрадиции – вещь великая. И, поскольку, все мы вышли из общей «шинели» советскойисториографии, среднему и старшему поколению историков пока еще можно найтиобщий язык.
