За последние два-три года было несколько серьезных поводов, позволяющих говорить об изменениях в этой сфере. Она изменяется, изменяется не в лучшую сторону. Но нельзя сказать, что это однозначно плохо. Просто наступил момент, когда уровень консенсуса, созданный предыдущими идеологическими и экономическими целями исчерпал себя. Теперь нужно принимать особые усилия. Это закономерный, абсолютно не катастрофичный процесс, а результат того, что раньше не было сделано определенных выводов.
Интервью с директором НПО «Диалог», экспертом Сети этнологического мониторинга Игорем Савиным
- Игорь, как бы Вы могли охарактеризовать нынешнее состояние этноконфессиональной сферы Республики Казахстан?
За последние два-три года было несколько серьезных поводов, позволяющих говорить об изменениях в этой сфере. Она изменяется, изменяется не в лучшую сторону. Но нельзя сказать, что это однозначно плохо. Просто наступил момент, когда уровень консенсуса, созданный предыдущими идеологическими и экономическими целями исчерпал себя. Теперь нужно принимать особые усилия. Это закономерный, абсолютно не катастрофичный процесс, а результат того, что раньше не было сделано определенных выводов.
Что я имею в виду? Последние 10 лет, после того как спала волна постсоветского суверенитетного периода, упор делался на экономическую и социально-экономическую составляющую, в то время, как сфера межэтническая была представлена в таком фольклорно-культурном варианте. То есть существовали только единые для всех конституционные права, а все национальные особенности должны были воплощаться исключительно в форме каких-то национальных праздников. Какое-то время этого было достаточно, пока люди выстраивали модели поведения в новой реальности. Сейчас эти модели более или менее определены. Понятно, что титульная нация обладает административным ресурсом, ключевыми постами, у городского населения - индустриальный ресурс, русское население Казахстана занимает среднюю прослойку, владея, скажем, информационным бизнесом.
За это время диаспоры сформировали замкнутые локальные сообщества. Выбрали свой собственный путь, не сопрягающийся с официальной доктриной, принятой в Казахстане. Диаспоры объединились в замкнутые, довольно успешные экономические сообщества.
- Можно ли выделить какие-либо фундаментальные причины и основания тех немногочисленных конфликтов, которые происходят в Казахстане в межэтнической сфере?
Почти всегда конфликты происходят на уровне локальных сообществ. Идеологическая установка, навязанная властью и устанавливающая определенную иерархию, во главе которой титульная нация, кардинально отличается от той картинки, которая воспринимается а уровне локальных сообществ. Например, конфликт в селе Карабулак между казахами и узбеками. Узбеки живут сотни лет на этой территории, они очень давно поселились в поймах рек на тех, территориях которые казахи как кочевой народ не занимали. До определенного момента это всех устраивало. Теперь, когда пришло время затянуть пояса из-за кризиса, казахам стало вдруг непонятно, как узбеки стали хозяевами лучших земель.
Причина всех межэтнических трений - социальная: неурегулированность вопроса доступа к власти, доступа к ресурсам на уровне локальных обществ.
-Есть ли пути решения этой проблемы? Как Вы их видите?
Есть, и вижу их не только я. Во-первых, ясно, что идеологема «казахстанская нация» зазвучала с новой силой. Периодически она вбрасывается в общество. Общество пробовало сопротивляться, сопротивляется и сейчас. Но число колеблющихся или склонных к принятию этой идеи, хоть и невелико, но неуклонно возрастает. Я знаю это по собственному опыту после того, как в июне проехал по регионам и изучал этот вопрос. Приходит понимание того, что положение вещей прежним оставаться не может, потому что нет устраивающей всех картины реальности.
Сейчас настало время законодательного оформления отношений между этносами, живущими в Казахстане.
-Вы полагаете, что можно ожидать изменения в законодательстве Казахстана, касающихся прав национальных меньшинств в РК?
Мы уже получили некие попытки изменения законодательства. Стоит заметить, что в Казахстане не существует ни одного законодательного акта, где упоминаются слова «национальные меньшинства». В концепции казахской, или казахстанской нации эти вещи тоже не прописаны.
Допустим, узбеки категорически возражают против слова «диаспора», потому что как этнос формировались на современной казахской земле. С точки зрения идеологии гомогенизации пространства должна быть титульная нация, а остальные нации как бы при ней. Эта прозрачная схема совсем не устраивает крупные группы с автохтонной традицией, проживающих на территории Казахстана. Ни уйгуров, ни узбеков, ни русских, которые по-другому видят свой вклад в историю Казахстана, нежели роль «понаехавших тут». Более мелкие народы такая диаспоральная роль устраивает, особенно вынужденных переселенцев.
В прошлом году был принят закон об Ассамблеи народов Казахстана, которая имеет теперь законодательное представительство. То есть начали сверху. Что получится, покажет время. У меня как у этнографа есть мнение, что снизу никакой реакции не будет. Ассамблея - орган все-таки представительский. У него есть ряд функций, такие как представительство и в меньшей степени лоббирование тех или иных групп, хотя говорить так можно с большой натяжкой. Ведь люди, попавшие туда не являются представителями своих народов. Во-первых, это невозможно с точки зрения законодательства. Члены Ассамблеи, скорее государственные люди по происхождению, нежели представители каких-либо групп. Однако, Ассамблея - это первый этап в вопросе повышения значимости национального вопроса в казахстанском обществе.
Сейчас активно муссируется закон о местном самоуправлении. Формально этот закон для этнической сферы значения не имеет. Но в местах полиэтничных, особенно на юге Казахстане, он очень важен.
Почему не было и не будет конфликтов между русскими и казахами как таковыми? Социальная модель восприятия действительности у этих народов сближена. Русские и казахи опираются на ресурсы более глобального характера. Например, русские рассчитывают на абстрактные знания: я специалист, значит я буду востребован. Казахские городские - на это же, сельские - на сильную руку и проч. Но это не ресурсы конкретного сообщества, это ресурсы воображаемого сообщества. Для казахов - все государство - такой большой аул, где все друг друга знают. Они мыслят категориями «мы дети одного отца». Но такие схемы не работают.
На юге возникает иная ситуация. У чеченцев, курдов, турок-месхитинцев - совсем другая модель восприятия действительности. И конфликты происходят, как правило, на бытовой почве, при дележе территории.
Но закон о самоуправлении до некоторой степени перераспределит функции. На мой взгляд, должны быть созданы органы, которые занимались бы искоренением причин конфликтов. Сейчас конфликтами занимается только милиция по факту. В России есть еще какие-то культурные автономии, национальные объединения, но эти органы не имеют законодательной инициативы и не обладают реальной властью.
Положительным моментом, конечно, является заметная активизация усилий властями Казахстана, пока не слишком продуманных. Власть разными способами, в том числе, на уровне экспертного сообщества пытается решать межэтнические противоречия. На местном уровне, например, были созданы своеобразные агитбригады из представителей акиматов, которые ездят по сельской местности и объясняют населению, как важно жить в мире с другими народами. Так же и в России борются с ксенофобией. Но эти меры неэффективны, ведь главные причины конфликтов кроются в социальной, а не культурной сфере.
