В марте газета «Южный Казахстан» возобновила обсуждение «Доктрины национального единства», публикацией двух материалов. Оба они были посвящены критике альтернативной Концепции национальной политики. Один из авторов, У. Исаев критикует альтернативную концепцию за то, что в ней подчеркивается понятие государствообразующей нации - казахов и, тем самым, от осознания своего вклада общественное созидание отстраняются казахстанцы не казахи. Тут же говорится о сокращении часов русского языка в школе и миграционных настроениях среди не казахов.
Игорь Савин
В марте газета «Южный Казахстан» возобновила обсуждение «Доктрины национального единства», публикацией двух материалов. Оба они были посвящены критике альтернативной Концепции национальной политики. Один из авторов, У. Исаев критикует альтернативную концепцию за то, что в ней подчеркивается понятие государствообразующей нации - казахов и, тем самым, от осознания своего вклада общественное созидание отстраняются казахстанцы не казахи. Тут же говорится о сокращении часов русского языка в школе и миграционных настроениях среди не казахов.
В целом тон статьи таков, что Доктрина показывается как реальный инструмент сплочения населения в противовес всем другим подходам. Не думаю, что со всеми положениями статьи согласились бы большинство моих земляков казахов, но, определенно, настроения части населения она отражает.
Подход избранный А. Ахметовым, автором статьи «Гора породила мышь. Есть ли в Казахстане концепция национальной политики?» базируется на критике и опровержении основных положений « Концепции национальной политики Республики Казахстан. Задачи до 2015 года», предложенной сторонниками М. Шаханова. Причем, критика эта представлена от имени участников оппозиционных движений южно-казахстанской области. Автор демонстрирует, что большинство положений Концепции М. Шаханова, такие как «... придать приоритет ценностям казахского народа перед ценностями других национальностей», «...изменение географических названий и памятников, не имеющих отношение к казахской истории...», осуществить «модернизацию казахского языка, подготовить его к переводу на латиницу» не будут приняты южноказахстанцами по целому ряду причин. Во-первых, их по разному воспримут жители области разной этнической принадлежности. Во-вторых, они потребуют изменения основ государственного строя, в частности, Конституции РК. В-третьих, они уже осуществлены в южно-казахстанской области и не отвечают первоочередным потребностям ее жителей.
По словам автора, такие положения концепции «...вызвали бурное обсуждение не где-нибудь, а в рядах южноказахстанского блока «За справедливый Казахстан», партии «Азат», ОСДП, коммунистов. Рядовые члены, среди которых есть и казахи, и представители так называемых русскоговорящих граждан, весьма озадачены: не противоречит ли это заявление статьям Конституции РК о правах и равенстве вне зависимости от национального признака?». Далее А. Ахметов высказывает сомнения в искренности намерений авторов альтернативной концепции: «О том, насколько латиница отвечает требованиям казахского языка, серьезно спорят казахские ученые-филологи. Для рядового казаха из сельской глубинки переход на латиницу вполне может обернуться тем, что он элементарно разучится читать. Вряд ли даже радикально настроенные слои населения, которые Шаханов обещал организовать на голодовку и митинги, участвовали бы в акциях протеста ради перехода на латиницу, считают южноказахстанские оппозиционеры. Всерьез обсуждать этот вопрос сейчас, в период экономического кризиса, могут только совершенно оторванные от реальности люди. И это мнение только по отдельным пунктам Концепции. Некоторые члены южноказахстанской оппозиции считают, что шахановский проект попросту предает их интересы, уводя от конкретных вопросов в сторону «общих слов».
Последний абзац статьи выглядит и вовсе предостережением сотратника соратнику: «Видимо, радикалу Шаханову и присоединившимся к нему действительно не стоит стремиться к широкому обсуждению своего проекта. С такой Концепцией они могут не только не найти новых приверженцев, но и потерять тех, кто в них еще верит».
Нужно отметить, что это, пожалуй, первый случай столь пристального и глубокого анализа концептуальных документов в этнической сфере вне использования традиционной официальной риторики. На мой взгляд, критика положений альтернативной концепции несколько поверхностна и не достигает цели полной дискредитации критикуемого документа. Возможно, у автора не хватило времени или он не хотел ввязываться в глубокую дискуссию. Но то, что он предпочел высказываться от имени южноказахстанской оппозиции - весьма показательно. Очевидно, расчет бы на то, что критика со стороны простых граждан выглядела бы просто политической перепалкой, а тут - почти вотум недоверия от потенциальных сторонников. Как бы там ни было, автор прав в одном: нет в обществе единой позиции по этому вопросу.
Мне уже приходилось встречать мнение, что Шаханов стал терять популярность среди своих земляков, жителей одного из пригородных сельских округов Сайрамского района ЮКО, которые и выдвигали его в депутаты. Причем, причиной недовольства стала вовсе не альтернативная концепция национальной политики, о содержании которой сельчане предпочитают не высказываться. В январе мне довелось там услышать совсем о другом: мол, депутат М. Шаханов не оправдал ожиданий своих выборщиков, тем, что мало сделал для соцально-бытового развития сельского округа. Было ли это искренним мнением или «вбросом» со стороны местной администрации с целью дискредитировать оппонента властей - не знаю.
Но буквально лично пришлось почувствовать: полемика на разных уровнях продолжается. И разные силы используют самые разные способы ее продолжения и активизации. На мой взгляд - это положительный момент, так как расширяет арсенал аргументов и высвечивает самые неожиданные стороны общественной реальности, на которые могут оказать влияние те или иные элементы обсуждаемых концепций. Это позволяет вносить в обсуждаемые документы, какой бы направленности они не были, более продуманные положения, обеспечивающие их эффективность.
