Во второй половине XIX в. после присоединения части Средней Азии к России, когда произошли кардинальные изменения в экономике, социальных отношениях, постепенно складываются и новые очаги культурной жизни, связанные с деятельностью русской интеллигенции, военных, чиновничьих и других кругов. Один за другим здесь возникают различные научные добровольные общества, которые на первых порах чаще всего зиждутся на энтузиазме и инициативе отдельных представителей русской интеллигенции, горящих желанием изучить историю, археологию, этнографию, природу и культуру этого края. Свидетельства русских и европейских путешественников, географов, ученых, военных, оставленные ими в многочисленных воспоминаниях, заметках, отчетах, описаниях, а также дореволюционная периодическая печать, где в той или иной степени отражалась культурная жизнь Средней Азии, занимают особое место в источниковедении и библиографии, касающихся периода XIX - начала ХХв.
Бахринисо Кабилова
Ученый секретарьИИАиЭ им. А. Дониша АН РТ,кандидат исторических наук
Во второй половине XIX в. после присоединения части Средней Азии к России, когда произошли кардинальные изменения в экономике, социальных отношениях, постепенно складываются и новые очаги культурной жизни, связанные с деятельностью русской интеллигенции, военных, чиновничьих и других кругов. Один за другим здесь возникают различные научные добровольные общества, которые на первых порах чаще всего зиждутся на энтузиазме и инициативе отдельных представителей русской интеллигенции, горящих желанием изучить историю, археологию, этнографию, природу и культуру этого края. Свидетельства русских и европейских путешественников, географов, ученых, военных, оставленные ими в многочисленных воспоминаниях, заметках, отчетах, описаниях, а также дореволюционная периодическая печать, где в той или иной степени отражалась культурная жизнь Средней Азии, занимают особое место в источниковедении и библиографии, касающихся периода XIX - начала ХХв.
В это время в Среднюю Азию приезжают музыканты из России немецкого и чешского происхождения, среди которых наиболее известные - это Август Эйхгорн и Вацлав Лейсек [1] . Их деятельность заключалась в создании музыкальных и театральных кружков, организации частных музыкальных школ. Именно им принадлежат первые записи мелодий народов Средней Азии, их публикация и исследование. Если Лейсека привлекала в их собирательской деятельности композиторская сторона, т.е. создание музыкальных сочинений типа попурри, рапсодий на темы мелодий народов Средней Азии, то Эйхгорна больше увлекало само исследование истории музыки и фольклора региона. С 1870 по 1883 г. он объездил районы Зеравшана, Ферганской долины, а также Ташкент и его окрестности, Ош. К участию в этнографических экспедициях Эйхгорн был привлечен членами Русского географического общества, а позже он проводил их самостоятельно, встречаясь с местными музыкантами и приобретая традиционные музыкальные инструменты. [2]
Основная часть богатого рукописного наследия А.Эйхгорна была опубликована ведущим советским музыковедом В.М.Беляевым в 1963 г. в Ташкенте под названием «Музыкальная фольклористика в Узбекистане (первые записи). Август Эйхгорн. Музыкально-этнографические материалы». Книга состоит из двух разделов и содержит записи среднеазиатского музыкального фольклора, пояснения к этим записям и статьи, а также гармонизации отдельных мелодий. Она имеет большую историческую ценность с точки зрения музыкально-этнографического материала, как первого опыта его фиксации, несмотря на целый ряд недостатков методологического плана, допущенных редактором В.М.Беляевым. Прежде всего, это касается рассмотрения всей музыкальной культуры народов Средней Азии через призму только одной культуры - узбекской. Отсюда, неверное название книги, поскольку в ее содержании отражена музыка народов Средней Азии, а не только одного народа. Следовательно, здесь имеют место и неточности в определении истоков музыкальных традиций. Так, например, «Бухарский марш», бухарская песня «Мошоба» и многие другие музыкальные примеры рассматриваются с точки зрения их географии после национально-территориального размежевания, а не с позиции национальных особенностей. Поэтому в научном отношении некоторые моменты данного исследования являются принципиально спорными, о чем утверждает и исследователь Т.Джани-заде: «В.М.Беляев не только допустил некоторые биографические неточности, но и произвел немало купюр в подлинных текстах Эйхгорна, а также «исправлений» ряда «неточностей» музыканта XIX века без должных пояснений. Искажениям и купюрам подверглись в первую очередь те моменты рукописей Эйхгорна, в которых он рассуждает об этническом составе населения Средней Азии. Существенной представляется произведенная В.М.Беляевым замена названия второй части книги с авторского - «Музыка сартов» - на «Музыка узбеков». Такого названия нет нигде в рукописях Эйхгорна, вместо этого музыкант повсюду выделяет другое этническое наименование «сарты» (в рукописях Эйхгорна - сарды) или «музыка сартских народов». «В.М.Беляев, - продолжает Т.Джани-заде, - слишком упростил в своем коротком комментарии проблему, поскольку соответствующая историческому моменту XIX века этнографическая структура Средней Азии, а также значение повсеместно употребляемого практически до конца 20-х годов ХХ века наименования «сарт» (замененного в начале ХХ века наименование «новые узбеки»), оказывается способны раскрыть уникальность культуры народов данного региона Азии» [3] .
Большую работу по записи таджикской народной музыки вел известный этнограф С. Рыбаков, исследователь музыки народов Поволжья и Средней Азии. Так, он записал в Бухаре известную таджикскую песню «Усмат намехом» («Не хочу усьмы»), а также отрывки из Шашмакома - «Мугулчаи дугох», «Баёт», танцевальные мелодии «Уфар», «Мавриги», напевы дервишей и др. [4]
Иранист-лингвист К. Залеман записал таджикскую народную музыку в Самарканде, лингвист и этнограф-иранист И. Зарубин - в памирских и припамирских районах, опубликовав несколько работ с некоторыми сведениями о народных песнях и музыке таджиков [5] . В этот период учеными этнографами, востоковедами, а также представителями русской администрации, работавшими в Средней Азии с конца XIX в., были собраны коллекции музыкального инструментария таджиков, которые в настоящее время хранятся в музеях Российской Федерации [6] .
Одними из первых музыкальных записей, произведенных в Дарвазе, являются записи А.Семенова. В работах «Материалы для изучения наречия горных таджиков Центральной Азии» и «Этнографические очерки Зеравшанских гор, Каратегина и Дарваза» А.Семенов дает ряд наблюдений, касающихся музыкальной культуры таджиков данного региона [7] [.
Этим исчерпываются известные нам сведения дооктябрьского периода о сборе и записи таджикской народной песни.
С установлением советской власти в Таджикистане начался новый этап в развитии всех областей музыкального искусства республики, связанный с утверждением новых художественных принципов в искусстве. Возросший интерес народа к родному наследию, к подлинным истокам национальной художественной культуры сказался в активном освоении векового национального художественного богатства, т.е. традиционного искусства.
Более последовательное изучение таджикского народного творчества начинается в первые послеоктябрьские годы и, прежде всего, благодаря созданию в 1920 г. при Наркомпросе Туркестанской автономной Советской Социалистической Республики (ТАССР) Музыкально-этнографической комиссии по сбору, записи и изучению музыкального творчества народов Средней Азии и Казахстана. Членами этой комиссии были композиторы и музыканты В. Успенский, Э. Мелнгайлис и Н. Миронов, приехавшие из России и внесшие большой вклад в дело собирания и изучения музыкальной истории данного региона.
Одним из значительных достижений музыкального искусства в первые послеоктябрьские годы стала нотная запись инструментальных разделов Шашмакома [8] , сделанная композитором В. Успенским с участием известных бухарских исполнителей Бобо Гиеса Абдугани и Бобо Джалола Назирова в 1923 г. Это было первое издание Шашмакома, сыгравшее огромную роль в возрождении и дальнейшем развитии профессионального музыкального искусства таджиков. Интересный материал был собран композитором и о празднике «Лола» в Исфаре.
Сам В.Успенский по этому поводу писал: «До сих пор музыке народов Туркестана не уделялось внимания. . . , сборников песен с их анализом не существовало. Поэтому наши композиторы не имели возможности использовать эти замечательные материалы в своем творчестве, отображая в нем подлинную духовность Востока» [9] .
Начало научному изучению Средней Азии положили востоковеды, этнографы, археологи, географы - энтузиасты и представители русской интеллигенции, среди которых особая заслуга принадлежит В. Бартольду, А. Семенову, Н.Наливкину, М. Андрееву, А. Федченко, Н. Северцеву, И. Мушкетову и др.
Для организации многостороннего исследования Таджикистана в 1925 г. в Ташкенте состоялось учредительное собрание создаваемого «Общества для изучения Таджикистана и иранских народностей за его пределами», в состав правления которого вошли исследователи-энтузиасты А.А.Знаменский, Уполномоченный Народного комиссариата иностранных дел в Средней Азии, увлеченный востоковедением; географ Н.Л.Корженевский, геолог И.И.Бездека, этнограф М.С.Андреев, историк А.А.Семенов. Почетным председателем избрали непосредственного участника организации Общества руководителя Ревкома Таджикской АССР Нусратулло Максума Лутфуллаева. [10] Несколько позднее почетным членом Общества стал академик В.В.Бартольд.
Так, совместно с Средазкомстарисом (Среднеазиатским комитетом охраны памятников старины и искусства) Общество организовало этнографические экспедиции в Таджикистан. Параллельно собирался материал и по музыкальному фольклору таджиков.
Началом нового этапа музыкально-фольклорной работы в Средней Азии стало создание в 1928 г. в Самарканде Института музыки и хореографии, который возглавил Н. Миронов. Вклад этого музыканта в дело собирания, популяризации, пропаганды таджикской музыки просто огромен. Он записал на фонограф более 500 образцов таджикского музыкального традиционного творчества, большей частью собранных в Бухаре, которые послужили основой последующих его изданий [11] . Опубликованные в то время сборники не давали точного представления о характере, специфике таджикских народных песен, поскольку они содержали образцы, зафиксированные собирателями на слух с голоса певцов без звукозаписывающих устройств или даже по памяти. Таким образом, некоторые образцы в сборниках народных песен были подчас авторскими.
В 1932 г. Н.Миронов издал книгу «Музыка таджиков», по которой в то время и судили о песенном творчестве таджиков [12] . Здесь автор излагает некоторые сведения о музыке таджиков, прилагая 58 образцов таджикского народного музыкального творчества, записанные им на Первом Всетаджикском слете певцов, музыкантов и танцоров в г. Сталинабаде (1931), который собрал мастеров искусств со всех уголков Таджикистана. Книга, безусловно, имеет историческую ценность, например, с этнографической точки зрения, но в то же время она, к сожалению, не отразила специфику музыкального творчества и поэзию таджикского народа, как они того заслуживали. При всем том мелодии, представленные в сборнике, послужили основой первых композиторских сочинений.
Большое количество таджикских народных песен было записано в 30-е годы ХХ столетия такими композиторами и музыковедами, как С. Баласанян, А. Ленский, Л. Книппер, Л. Степанов, А. Листопадов. Е. Романовская, И. Рогальский, М. Цветаев, заложившими фундамент таджикской многоголосной профессиональной музыки.
В 1937 г. в Таджикистане был организован научно-исследовательский Кабинет народной музыки, в котором имелось почти три тысячи звукозаписей таджикских народных песен и инструментальной музыки. Кабинет вел большую работу по накоплению таких записей, поэтому важнейшим направлением его деятельности было активное проведение экспедиций, сбор и расшифровка образцов народной музыки. Кабинет музыки размещался тогда в театре оперы и балета под крышей, в мансардном помещении [13] . Из-за этих тяжелых условий хранения многие записи ссохлись. Но, несмотря на трудности существования, сотрудники Кабинета музыки смогли составить музыкальные сборники, среди которых особенно примечательны «Музыка таджиков» и «Мелодии Памира» [14] , где представлены нотные тексты свыше 100 песен и инструментальных таджикских мелодий. Однако нужно отметить, что собранный материал был мало разработан и обобщен с точки зрения ладовой основы, ритмической организации, структуры, связи музыки со словом.
В конце 50-х годов в работу по собиранию и изучению таджикской народной музыки включился сектор истории искусств Института истории, археологии и этнографии им. А. Дониша Академии наук республики, созданный по инициативе таджикского этнографа, искусствоведа, театроведа Н.Нурджанова. «Если до 40-х годов, - отмечает видный таджикский историк Р.Масов, - исследованием культуры и, в частности, искусства таджиков, выявлением замечательных памятников их материальной и духовной культуры, фиксацией явлений национального искусства в основном занимались этнографы и археологи, а позже специалисты из Москвы, Ленинграда, Ташкента, то с 1958 г., с момента организации сектора истории искусств в Институте истории начался систематический сбор материалов по всем видам народного творчества» [15] .
Благодаря энтузиазму сотрудников сектора, а также ежегодным экспедициям и смотрам самодеятельности, проводившимся в Душанбе (тогда Сталинабад), удалось записать на магнитную пленку более 2000 образцов народной музыки из разных районов Таджикистана и Средней Азии.
В эти же годы появились первые статьи о таджикской народной музыке, в которых исследовалась природа таджикских народных песен (на материалах горного Таджикистана), а также прослеживался исторический путь развития таджикской музыкальной фольклористики [16] .
В 60-е годы таджикская народная музыка становится предметом исследования известного музыковеда В. Беляева, который внес большой вклад не только в развитие таджикского советского музыкознания, но и музыкальную науку всех республик Средней Азии и Казахстана [17] . Внимание исследователя привлекала не только область народной музыки, но и общее развитие музыкальной культуры Таджикистана. Более того, в 1947 г. В. Беляев принял участие в издании пятитомника вокально-инструментального классического творчества устной профессиональной традиции - Шашмакома, написал предисловие к первому и четвертому томам издания, где впервые дал аналитический обзор монументального цикла, [18] составленного знатоками классической музыки таджиков народными хафизами Б. Файзуллаевым, Ш.Сахибовым, Ф. Шахобовым. Последние двое были и композиторами.
Наряду с трудами В. Беляева в эти же годы выходят в свет работы В. Виноградова, одного из ведущих советских музыковедов. В монографии «Музыка Советского Востока» [19] В.Виноградов обобщил свои многолетние наблюдения над процессами развития национальных музыкальных культур народов Средней Азии и Казахстана. Подзаголовок этой книги - «От унисона к полифонии» - определил основную ее тему - развитие музыки Советского Востока - от одноголосия, коренящегося в древних музыкальных пластах восточных народов, до широко развитых форм современного многоголосия в произведениях профессионального творчества.
Подчеркивая важную роль инструментальной музыки в фольклоре народов Средней Азии и Казахстана, В. Виноградов доказал, что именно этот факт опровергает распространенное мнение о якобы безраздельном господстве на Востоке одноголосия. Автор приводит большое количество нотных примеров, подтверждающих не только своеобразие гармонического склада инструментальных произведений, но и наличие в них зачаточных форм полифонического мышления. Кроме того, В.Виноградов указал на то, что в музыкальном быту таджиков и других народов региона можно встретить и хоровое пение.
Собирание и более углубленное изучение таджикского музыкального фольклора продолжились в 60-е-80-е годы силами сектора истории искусств Института истории, археологии и этнографии им. А. Дониша Академии наук республики, который ежегодно направлял искусствоведческие экспедиции в северные и южные районы Таджикистана, а также в некоторые области соседних республик, населенные таджиками. На базе этих материалов были проведены научные исследования, которые стали основой фундаментального труда «Музыкальное и театральное искусство Памира» [20] ]. В работе отмечается жанровое разнообразие музыкального искусства Памира, включающего в себя вокальные и инструментальные произведения, эпос и многочисленные жанры песенного и театрального народного творчества. Здесь также охвачен большой круг вопросов, связанный с бытованием разнообразных музыкальных инструментов. Кроме того, исследование содержит описание, полный нотный и поэтический тексты различных образцов музыкального и театрального искусства Памира, а также комментарии, в которых указываются исполнители.
Материалы искусствоведческих экспедиций стали основой научных исследований сотрудников отдела истории культуры и искусств Института истории, археологии и этнографии им. А.Дониша АН Республики Таджикистан [21] .
Кабинет музыки Института истории, археологии и этнографии им. А. Дониша АН РТ, которым заведует автор этих строк, располагает многочисленными уникальными записями музыкального фольклора таджиков. Такой материал уже никогда не собрать. Поэтому главной задачей на сегодняшний день является сохранение, исследование и пропаганда таджикской народной музыки. Отрадно, что в 2007 г. Кабинет музыки, благодаря финансовой поддержке японского мецената господина Нориёши Хореучи, приступил к перезаписи своих архивных материалов с магнитных лент на цифровой формат с целью сохранить эту музыкальную сокровищницу, чтобы не только таджикский народ, но и все мировое сообщество смогло ознакомиться с уникальной самобытной таджикской музыкой.
[1] Ковбас М. В. В. Лейсек в Узбекистане (страницы из истории развития музыкальной культуры) //Вопросы музыкальной культуры Узбекистана. - Ташкент, 1969.
[2] Джани-заде Т.М. О чем могут рассказать музыкальные инструменты. - Иран-славика. - №2, 2004. - С.64.
[4] Нурджанов Н. Театральная и музыкальная жизнь столицы государства Саманидов.- Душанбе, 1999.
[5] Данскер О. Собирание и изучение народной песни //Сб. статей, посвященный искусству таджикского народа //Труды АН ТаджССР. -1956. - Том 42.
[6] Хакимов Н. Музыкальный инструментарий таджиков //Таджикская музыка. - Душанбе, 2003.
[7] Данскер О. Музыкальная культура таджиков Каратегина и Дарваза. //Искусство таджикского народа. - Душанбе, 1965. - Вып.3.
[8] Шашмаком - цикл из шести макомов. Маком (макам, мукам, мугам) - определение восточного лада; принцип формообразования в профессиональной вокально-инструментальной музыке на Ближнем и Среднем Востоке; ладок на грифе музыкального инструмента.
[9] Успенский В. Научное наследие. Воспоминания современников. Композиторское творчество. Письма. - Ташкент, 1980. - С.56.
[10] Шагалов Е.С. Первое научное общество Таджикистана. - Душанбе:Дониш, 1966. - С.4.
[11] Миронов Н. Песни Бухары, Ферганы и Хивы. - Ташкент, 1931.; Он же. Обзор музыкальных культур узбеков и других народов Востока. - Самарканд, 1931.
[12] Миронов Н. Музыка таджиков. - Сталинабад, 1932.
[13] Данскер О. Сохранять и изучать народные богатства /Коммунист Таджикистана. - 1955, 17 марта.
[14] Ленский А., Зубков Н. Музыка таджиков. - Сталинабад, 1941.; Они же. Мелодии Памира. - Сталинабад, 1941.
[15] Масов Р. История исторической науки и историография социалистического строительства в Таджикистане. - Душанбе, 1988. С. 258.
[16] Цветаев М. О некоторых особенностях таджикских народных мелодий.; Данскер О. Собирание и изучение народной песни //Сб. статей, посвященный искусству таджикского народа //Труды АН ТаджССР. -1956. - Том 42.
[17] Беляев В. Очерки истории музыки народов СССР. - Вып. 1. Музыкальные культуры Киргизии, Казахстана, Туркмении, Таджикистана, Узбекистана. - М., 1962.
[18] Первый том - маком «Бузрук». - М. ,1950; Второй том - маком «Рост». - М. , 1954; Третий том - маком «Наво». - М. , 1957; Четвертый том - маком «Дугох» - М. , 1959; Пятый том - макомы «Сегох», «Ирок». - М. ,1970.
[19] Виноградов В. Музыка Советского Востока. От унисона к полифонии. Очерки. - М., 1968.
[20] Кароматов Ф. , Нурджанов Н. Музыкальное искусство Памира. - М., 1978. - Кн. 1; М. , 1983 - Кн. 2.
[21] Кабилова Б. Фалак //Мероси ниёгон (Наследие предков). - 1999. - №4.; Она же. Фалак и современная таджикская музыка // «Фалак» и художественные традиции народов Центральной Азии. - Душанбе, 2004.; Она же, Расшифровки фалака //Гулчине аз гулзори фалак (Избранное из фалака). - Душанбе, 2004.; Таджикова З. Песенная культура таджиков (по материалам Зеравшанских искусствоведческих экспедиций 1958-1961гг.): Автореф. дисс... к. искусствоведения - Л., 1977.; Юсупова С. Народная инструментальная музыка Горного Бадахшана (по материалам памирских экспедиций 1975-1977 и 1979 гг.) //Памироведение. - Душанбе, 1984. - Вып. 1.
