А. Власов, А. Караваев: Политический контекст кризиса для Казахстана и России.
Автор: ИАЦ МГУ
Алексей Власов, Александр Караваев. Политический контекст кризиса.
В опубликованном весной 2008 года докладе ИАЦ МГУ, посвященном оценке и анализу кризисной ситуации в экономической сфере РК, отмечалось, что последствия финансового кризиса в Казахстане с течением времени неизбежно окажут серьезное воздействие и на политическую сферу страны. Вопрос только в формах и сроках этого влияния. Впрочем, для многих российских и западных экспертов масштабы кризисных явлений в экономике Казахстана находились тогда за семью печатями, и только теперь становится очевидно, насколько продолжительными и глубокими, начиная с 2007 года, были проблемы казахстанских банков, фондового рынка и реального производства. В этой связи задаешься вопросом - насколько влияет начальная стадия кризиса на решение президента Казахстана Нурсултана Назарбаева приступить к полномасштабной политической реформе, конечная цель которой - создание более гибкой и динамичной системы управления государством, перераспределение полномочий в сторону усиления роли парламента страны и политических партий. Или итогом данной реформы на деле окажется национализация экономики - приобретение в госсобственность дешевеющих частных активов. Ведь это вполне закономерно, учитывая, что политическое поле полностью очищено от «негосударственных» институтов. В настоящий момент, когда и в России, и в Казахстане власти открыто признают наличие серьезных экономических проблем, которые неизбежно могут привести к росту безработицы, девальвации национальной валюты, недовольству вкладчиков значительной части банков, на первый план выходит вопрос: каким образом государственная власть может минимизировать всевозрастающие социальные и политические риски? Какими инструментами обладает руководство РК и РФ для того, чтобы сохранить "Стабильность", выступающую в роли главного гаранта и самой надежной опоры национальных элит? Ни для кого не секрет, что в большинстве постсоветских стран существует негласный "общественный договор": элита обладает фактической несменяемостью, но при этом обеспечивает населению своих государств вполне приемлемые условия существования. Впрочем, до "полного и окончательного процветания" власти наших стран дело тоже не доводили, видимо, памятуя о "законе Токвиля". Он означает, что сильная социальная напряженность возникает не в период полного экономического кризиса, а когда наступает улучшение и растут запросы граждан к власти, которые власть не всегда может удовлетворить. Поэтому, для некоторых представителей элиты - кризисы - это, как фактор "социального блага" - возможность "тихой национализации", перераспределения собственности и "взбадривания народа", чтоб не слишком жировал. Но, пожалуй, это - подход "политических беспредельщиков", которые не до конца просчитывают масштабы возможной катастрофы. Для вменяемых политиков, очевидно, что вынужденно нарушить этот договор между элитой и обществом, в нынешней ситуации, значит, оказаться перед угрозой серьезных социальных потрясений, потому что население постсоветских стран "цивилизованным способом" не участвует в реальной политике, это, якобы, удел "маргиналов" и "радикалов". Сохраняется серьезнейший разрыв между властью и обществом, который не перекрывается через партийные и профсоюзные механизмы, поскольку и в России, и в Казахстане эти структуры в большей степени виртуальные, по отношению к реальным запросам общества, нежели реально функционирующие. Эту проблему очень четко обозначил в недавнем интервью "Немецкой волне" эксперт Центра Карнеги Николай Петров: "Мне кажется, главная проблема новой нашей современной политической конструкции заключается в том, что ее элементы не имеют какой-то самостоятельной силы и легитимности, помимо президента, и это не несущие элементы конструкции, это декоративные элементы". Речь шла о России, но абсолютно такую же характеристику можно применить и к ситуации в РК. Единственной "реальностью" выступают партии власти, которые по идее и должны возглавить кампанию по жесткой критике действий правительства, но поскольку кабинет министров, в сущности, состоит из тех же представителей партий власти, то получается достаточно парадоксальная картина, свидетелем которой российский политический класс уже был однажды во времена монетизации льгот, явившейся первым пока единственным серьезным потрясением путинской эпохи. По ситуации в Казахстане эта тенденция также заметна, поскольку, в настоящий момент, правительство и Карим Масимов выступают в качестве "спецсредства" для успокоения негативных эмоций, единственным объектом критики, при том, что и Мажилис и "Нур Отан" способны примерить только один образ - контролера, который наблюдает, но не несет никакой реальной ответственности за развитие негативных трендов.
После этой иллюстрации тенденций в экономике, перейдем к политике. Большинство экспертов полагают, что у властей России и Казахстана есть два возможных пути дальнейших действий. Либо, это путь, связанный с усилением моноцентрической системы управления, введением жестких ограничений на свободу СМИ, репрессиями против оппозиции. Либо - путь либерализации как в политической, так и в экономической сфере, создание условий для реальной политической конкуренции, которая, прежде всего для Казахстана, будет только во благо, резко сузив сферу радикальных протестных настроений, придав им большую управляемость, но не через искусственно выращенные псевдоопозиционные партии, а через дееспособные политические силы, представляющие как левый, так и правый сектор, которые будут в состоянии, критикуя правительственную политику, оставаться на вполне конструктивной позиции. Когда президент Казахстана говорит о необходимости создания второй политической силы, представленной в Парламенте страны, помимо "Нур Отан", можно предположить, что он имеет в виду именно эти резоны. Пока же казахстанские партии слабы, их влияние на политику ничтожно. Попытка "распределить" социальных аутсайдеров, потенциальную протестную массу по подконтрольным АП структурам обречена на неудачу, поскольку элементарно не хватает способных "управленцев" в этой чрезвычайно тонкой сфере. Пойти по иному пути, создав "государства-крепости", надежно защищенные от внешних и внутренних врагов - это заведомо проигрышный путь, на который власти могут решиться только в том случае, если они свято верят в то, что нынешний кризис - это вовсе не кризис, а так, "временные сложности". Однако казахстанский президент, который обладает уникальным чувством политического баланса, всегда четко ощущал момент, когда от имиджевых и виртуальных шагов необходимо переходить к реальным политическим практикам. Российские руководители также не «первый день» по себе знают как зыбка грань, отделяющая настоящую жизнь от пиар-реальности. Владимир Путин имеет ясное представление о ситуации дефолта 1998 года, затем, в качестве президента проходил через цепочку внутренних конфликтов и катастроф. Хотя, отметим, что работал он в условиях гораздо более комфортных, нежели президент РК в начале 90-х.
Хотелось бы верить, что кремлевские «россияне» знают ресурсы своей системы в большей степени, чем это было раньше. Что касается нынешнего этапа президентства Медведева, следует заметить, высший эшелон российской элиты демонстрирует большую сплоченность перед лицом кризисных явлений, нежели элита казахстанская, которая все еще озабочена увеличением собственных политических активов в ситуации, когда требуется единение усилий, что, собственно, и продемонстрировал Нурсултан Назарбаев в кадровом обеспечении работы госхолдинга "Самрук-Казына". Эта субъективированность казахстанской политики и не позволяет составить точные политические сценарии развития страны в кризисную и посткризисную эпоху. По-прежнему главной равновесной фигурой является только один человек, а новая система сдержек и противовесов, которая была заявлена в 2007 году, формируется слишком медленно (через кадры, а не через реформирование модели), что особенно очевидно на примере реформы партии власти, в нынешнем состоянии не способной внятно реагировать на новые социальные вызовы.
Правда, отдадим должное оперативности «Нур Отан» вот в каком вопросе. 15 октября Мажилис одобрил сразу в окончательном чтении поправки в законодательство по вопросам устойчивости финансовой системы. Речь идет как раз о механизме оказания правительством финансовой помощи банкам путем вхождения в капитал данного банка. Фактически речь идет о национализации «утопающих активов» через правительственный Фонд стрессовых активов. Причем спасение утопающих будет происходить руками самих утопающих: в капитал фонда планирует привлечь $5 млрд. от инвесторов и только $1 млрд. - из бюджета. В результате, при углублении кризиса (все говорит именно об этом), в Казахстане наверняка сложиться ситуация когда реальный аппаратный вес приобретут те группы, которые станут контролировать распределение подобных спасательных чеков, и в конечном итоге контролировать «нуждающихся». В конце кризиса именно у них окажутся основные активы новой госсобственности, во всяком случае, в тех секторах экономики, что окажутся в наиболее плачевном положении (банки и страховые компании). «Нефтянка», вероятно, этого избежит даже в случае еще большего падения цен на сырье, кроме того, крупнейшая нефтегазовая компания КМГ под контролем государства.
Еще год назад в докладе Группы оценки рисков содержался абсолютно точный прогноз: "Сильный финансово-экономический кризис способен нарушить баланс сил. Этот процесс закончиться лишь после того, как в Казахстане сложиться новая система равновесия. Причем в ее основе могут лежать совершенно иные принципы "сдержек и противовесов". Ситуация осложняется так же тем, что в стране отсутствуют конституционные механизмы способные межклановые и межэлитные противоречия переводить в правовое русло. Все держаться на личном авторитете одного человека - президента страны. А потому, если этот авторитет пошатнется, то политические процессы примут не только необратимый характер, но и непредсказуемый". ( http://www.risk.kz/pages.php?id=1&id_m=107 ) Все же есть время для того, чтобы и в России, и в Казахстане политические элиты, помимо понимания необходимости перехода к назревшему комплексу антикризисных мер в экономике, осознали: кризис не только расчищает рынок, но и создает условия для совершенствования модели управления государством. Использовать этот шанс, значит, наладить более эффективный диалог с обществом, создать условия для улучшения качества политического менеджмента даже в сложнейших условиях глобальных потрясений, а, следовательно, стать более сильным. Но если смена в высшем руководстве страны начнется в период углубления экономического кризиса, то времени на то чтобы стать сильным уже не будет, не говоря уже про негативные последствия политической борьбы. Их отрицательное воздействие будет губительным.
Поделиться: