Сектанты в Центральной Азии гнут антикитайскую линию?

В первой части материала объясняем – как Фалуньгун становится элементом американо-китайского противостояния на центральноазиатской площадке.

Статус секты Фалуньгун (или Фалунь Дафа, что иногда переводят как «практика колеса дхармы», запрещена в КНР – ред.) в Центральной Азии остаётся неопределённым и даже отчасти провокационным с точки зрения солидарности режима противодействия экстремизму в отношениях между странами-членами ШОС. Официальная позиция КНР четко определяет деятельности секты как незаконную, которая нарушает УК КНР и подрывает государственные основы китайского государства.

Фалуньгун в противостоянии США и Китая – защита прав сектантов?

Позиция Пекина вполне понятна, учитывая абсолютно одиозный характер литературы и материалов в отношение КПК КНР, которые тиражируют и распространяют по всему миру представители этой секты.

Однако нелегальный статус Фалунь Дафа не был закреплён ни в соглашениях между правоохранительными органами стран Центральной Азии, нет её и в списках запрещённых организаций по линии РАТС ШОС. 

Фалуньгун по-центральноазиатски 

В таких условиях государственные службы центральноазиатских стран не смогли наладить системную работу для противодействия деятельности секты Фалуньгун. И в то же время западное реноме «мучеников совести» последователей Ли Хунчжи быстро подхватили правозащитные НКО, которые начали активно в публичном информационном и правовом пространствах привлекать внимание и защищать права фалуньгунцев попавших в поле зрение государственных органов.

Весьма показательны непоследовательные решения Минюста Кыргызстана по вопросу регистрации и запрета деятельности секты: 08.07.2004 зарегистрирована, 25.03.2005 отменена регистрация; 26.01.2018 снова зарегистрирован «Центра духовного и физического совершенствования Фалунь Дафа» и 20.03.2018 снова отменена. 

При этом фактическая деятельность организации на территории Кыргызстана особо не преследуется: продолжается распространение сектантских материалов, активисты периодически проводят публичные акции.

В итоге за последние несколько десятилетий данной организации без особых препятствий удалось распространить свою деятельность на территории РФ и стран ЦАР. В частности, в России сформировалась самая разветвлённая сеть Фалуньгун, которая раскинулась на 48 крупных российских городов. В Казахстане действуют два официальных представительства в Алматы и Атбасар, два филиала в Бишкеке, также фиксируются попытки активизации в Узбекистане. Только Таджикистан остаётся недосягаемым для последователей Фалуньгун, вероятно, сыграли роль непосредственные двухсторонние договорённости между двумя странами: ещё в 2002 году на встрече между Э. Рахмоном и членом Госсовета КНР И. Айматом было подчёркнуто, что китайская сторона, благодарна Таджикистану за то, что он неизменно и твёрдо поддерживает Китай в борьбе с силами «Восточного Туркестана» и «еретической сектой Фалуньгун».

Российский фактор является ключевым в деле противодействия запрещённой в КНР секты: территория РФ становится важным элементов в организации агитационной и пропагандистской работы. Ранее можно было зафиксировать лишь локальную реакцию на активность Фалуньгун, но один из крайне серьёзных шагов был сделан недавно. 

22 июля 2020 года, когда Минюст РФ внёс 5 организаций, связанных с сектой Фалуньгун, в перечень иностранных и международных неправительственных организаций, деятельность которых признана нежелательной на территории Российской Федерации. В странах ЦАР решительных действий по данному вопросу пока не наблюдается.

Ситуация с Фалуньгун показывает, что существует большая лакуна в межгосударственной кооперации в области региональной безопасности между КНР, Россией, Казахстаном, Кыргызстаном, Таджикистаном и Узбекистаном.

Во-первых, неопределённость национальных подходов к запрещённой в Китае организации резко контрастирует с региональными соглашениями и взаимными обязательствами государств в области противодействия новым угрозам и вызовам безопасности, девальвируя межгосударственные договорённости в этой сфере. 

Во-вторых, слабая проработка религиозных аспектов при реализации двухстороннего и многостороннего форматов сотрудничества в области безопасности между странами региона способствует сохранению лидирующих позиций у внерегиональных акторов, которые с помощью государственных и негосударственных институтов полностью контролируют религиозный дискурс, используя его для продвижения своих внешнеполитических интересов в регионе. 

И наконец последнее, что хотелось бы отметить, распространение секты Фалуньгун на территории центральноазиатских республик потенциально сужает окно возможностей для развития китайского вектора внешней политики государств региона, поскольку адепты секты транслируют агрессивный антикоммунистический посыл, выпячивая идеологические различия между КНР и остальными странами региона и подпитывая антикитайские настроения внутри обществ.