К.Конеев: через фонды легче всего осваивать бюджетные деньги

Дата:
Автор: Артем Борисов
К.Конеев: через фонды легче всего осваивать бюджетные деньги

С кандидатом медицинских наук, врачом-неврологом, общественным деятелем Казахстана Каиргали Конеевым Ia-centr.ru и Артем Борисов поговорили о самых обсуждаемых пунктах нового Кодекса РК о здоровье и особенностях системы здравоохранения в стране.

Принуждение к вакцинации, ограничения продажи табачной и алкогольной продукции – в первой части интервью

К.Конеев: кодекс РК о здоровье и зарегулированная медицина

Артем Борисов: Присутствует ли какое-то разделение сфер влияния в отрасли здравоохранения Казахстана? И если да – то между кем?

Каиргали Конеев: 10 лет назад началась бурная приватизация объектов здравоохранения, если не ошибаюсь, то 5-7 лет процесс закончился. Значит, отрасль худо-бедно поделена и встает вопрос, как заработать денег. А как это сделать? Пытались развивать платные услуги, но население к услугам медицины индеферентно. У нас нет культуры медицинского страхования, патронажа. Поэтому попытка заработать через платные услуги не сработала.

Ну, и как заведено, единственным источником, который может дать стабильные деньги, стал государственный бюджет, средства которого можно осваивать через госзаказ. Поэтому и был создано некоммерческое акционерное общество «Фонд социального медицинского страхования».

А.Б.: Почему?

К.К: Потому что через него легче всего осваивать бюджетные деньги. Ведь у любого здравомыслящего человека сразу возникает вопрос: зачем этот фонд нужен? Не легче ли его просто разогнать, а само страхование отдать в конкурентную среду? На самом деле это единственный способ сделать страхование прозрачным, услуги качественными, а контроль эффективным.

Пациент сам выбирает себе страховую компанию, потом выбирает клинику, заключает договор, а страховщики услуги медучреждения оплачивают.

Если посмотреть на ФСМС трезвым взглядом, то выясняется, что по всем внешним признакам и внутреннему содержанию – это еще один государственный орган, который стал посредником между пациентом и медицинскими учреждениями, там получают большую зарплату и занимаются чем угодно, но не своей непосредственной работой. 

Наличие ФСМС четко классифицирует рынок. В него могут попасть только так называемые «свои», а клиники, которые пытаются быть независимыми, не имеют никаких шансов. Даже если у этой клиники будет все лучше: оборудование, сервис и специалисты, фонд будет всегда ей препятствовать.

Другая цель: обанкротить черед фонд все нелояльные клиники и скупить их потом подешевке.

Капля меда в бочку дегтя

А.Б: Не кажется ли вам, что создание ФСМС очень напоминает создание Единого накопительного пенсионного фонда, когда под нож пустили частные фонды в угоду создания одного-единственного. При наличии частных фондов у потребителя был выбор, сейчас – нет. То же самое и с ФСМС?

К.К: Именно так. Хотя есть и позитивный сигнал. Если вспомнить поручение президента Казахстана о том, что граждане могут забирать свои пенсионные накопления и размещать их на специальных пенсионных депозитах. Причем, все продумано. Гражданин подает заявление, ему перечисляют его деньги, и он размещает их на пенсионном депозите. Все просто и ясно.

Казахстанцы+иностранцы = 

А.Б.: Есть еще такая норма – о доступе к услугам здравоохранения иностранцев. Она на самом деле спорная?

К.К.: Несомненно. Эта норма прописана и в ФСМС, и в кодексе. Суть данной нормы в том, что иностранец получает доступ к бесплатной медицинской помощи. Вы можете вспомнить страну мира, где такая норма на самом деле работает? Для примера. Сломали, тьфу-тьфу, в России руку. Никто там вас не будет лечить бесплатно. Только на платной основе. И это не только их норма, но во многих других государств мира.

Схема очень простая. Если иностранец платит взносы в ФСМС, значит, имеет право на бесплатную медицину такое же, как и гражданин Казахстана. И вот представьте себе ситуацию. Во многих соседних странах финансирование медицины значительно ниже, чем в Казахстане. И у них дорогостоящие таргетные препараты практически недоступны для бесплатной медицины. 

Допустим, чтобы лечить онкологию, гепатит С и другие болезни. Одна доза такого препарата может стоить 400-600 тыс. тенге, а на один курс лечения может уйти 4 млн тенге. Понятное дело, что обычные люди такие расходы не потянут, тогда как наше государство эти деньги выделяет.

А.Б.: И что получается?

К.К.: Иностранец с диагнозом гепатит С приезжает в Казахстан, устроится, к примеру, кочегаром, а потом, через какое-то время скажет, что заболел и его надо лечить. И его согласно нашему законодательству придется лечить. Если откажутся, то через суд он сможет добиться своего. Он же пользуется такими же правами на бесплатное лечение, что и казахстанцы.

Ладно, сейчас пандемия и многие иностранцы ни практически, ни теоретически не могут приехать сюда. Но пандемия когда-нибудь закончится, и иностранцы к нам поедут гурьбой. Ни один бюджет здравоохранения таких массовых бесплатных лечений не выдержит, в том числе и наш.

Почему нельзя идти путем Индии

А.Б.: Теперь настал черед коснуться вопроса посмертного донорства. Вот куда не посмотришь, везде этот вопрос поднимается. На самом ли деле и здесь у нас есть какие-то проблемы?

К.К.: Снова зайду издалека. Так вот те, кто в свое время приватизировал государственные клиники, сели и подумали, как заработать. Тогда еще первый президент РК сказал, давайте развивать медицинский туризм, а вы за счет него себя кормите. 

Кластер медицинского туризма был построен в Астане. Это была целая государственная программа. А ведь на самом деле ничего не получилось. Никто не захотел ехать в Казахстан лечиться.

Но что-то делать нужно. Сели, подумали, и решили развивать трансплантологию, чтобы заинтересованный человек мог приехать в Казахстан и ему могли пересадить любой орган. В кодексе в 2009 году эту норму прописали, но ее потом не развивали, и она в замороженном состоянии долго находилась.

А.Б.: Ну, и оставалась бы в таком состоянии и в дальнейшем…

К.К.: Как раз нет. Ее решили все же реанимировать. Придать ей презентабельный вид и внести в кодекс. Внесли. Народ все понял, и сразу же воспротивился. И многие были против нормы презумпции согласия, по которой любой человек после своей смерти автоматически становился донором.

Столкнувшись с сопротивлением, разработчики кодекса добавили, что человек имеет право еще при жизни подписать согласие на донорство. Общественность снова стала возмущаться.

Потом стали говорить, что, если человек при жизни не подписал бумагу о согласии на донорство, после его смерти это могут сделать близкие родственники. Например, у врача нет такого обязательства предупреждать родственников, что у человека могут изымать органы. Врач промолчит, родственник об этом не подумают, и умерший просто уйдет на органы. И будут правы.

А.Б.: В этой связи не может не возникнуть вопрос: стоит ли Казахстану повторять опыт Индии, которая стала страной, куда со всего мира съезжаются за органами?

К.К.: На самом деле, Казахстану не стоит идти по пути не только Индии, но и Китая. Мы не густонаселенная страна. У нас мало людей. Но даже если бы Казахстан был густонаселенной, думаю, не стоит по доброй воле становиться страной-поставщиком органов.

А.Б.: В кодексе есть такое лицо, как трансплантационный координатор. Это кто?

К.К.: Вот про это лицо нет ни слова в глоссарии. Во второй главе кодекса давали пояснения всех субъектов, и там нет никакого трансплантационного координатора. Это такая должность учреждается. Ему обязаны сообщать все руководители клиник, которым поступили пациенты с черепно-мозговой травмой и в состоянии комы.

Представьте себе молодого человека, которому на голову упал кирпич. Он тоже может впасть в кому. Это обратимая кома, никаких последствий не будет, поболит пару недель голова и пройдет. Может, максимум, время от времени будут возникать какие-то периодические боли, не более. Эта травма никак не повлияет на продолжительность жизни.

И вот судьбу этого молодого человека будет решать трансплантационный координатор. Не смерть мозга, а просто нахождение человека в коме. И я, и другие общественники этой нормой возмущались, слава богу, ее убрали из кодекса.

Методы управления отраслью делают медиков уязвимыми

А.Б.: А что тогда в кодексе осталось?

К.К.: Возвращаясь к началу нашей беседы, ответственность за безопасность персональных данных так и не прописана. К чему это уже привело?

Сразу после принятия кодекса произошел крупный слив персональных данных. Такие данные предоставила структура Комитета национальной безопасности, которая занимается мониторингом кибератак.

А.Б.: Зачем в кодексе прописали классификацию степени медицинской помощи?

К.К.: Там, видимо, еще мыслят категориями, которые были актуальны в советское время. Тогда такая классификация существовала. Сейчас практически любая клиника способна оказывать все три степени медицинской помощи, поэтому делить их нет особого смысла.

В принципе, это чисто декларативная статья, которая не имеет никакого практического применения. В кодексе очень много чего декларативного, не имеющей ни юридической, ни смысловой нагрузки.

А.Б.: С кем бы Вы могли сравнить сегодня наших медиков?

К.К.: С солдатами. На все, что происходит в сфере медицины, министерство издает приказы. Очень зарегулированная отрасль, вплоть до чиха.

Самое опасное в чем? На основании кодекса будут создавать подзаконные акты. Когда нас проверяют эксперты, то тоже основываются на нормативной базе, созданной в Казахстане. И вот из-за сверхвысокой степени зарегулированности врачи стараются тупо выполнять приказы.

Отсюда и произошло массовое заражение коронавирусом в городской клинической больнице №12 Алматы. Врачи понимали, что подвергают себя высокому риску в период пандемии. Они просто обязаны воспринимать каждого больного потенциально зараженным коронавирусом. Управление здравоохранения не издало приказ о ношении средств индивидуальной защиты. Причем, оно тоже не могло издать такой приказ, потому что главный санитарный врач Алматы не указал в своем постановлении, чтобы все медики ходили в СИЗах.


Поделиться: