21-22 января 2011 года прошел очередной раунд переговоров по разрешению иранского ядерного кризиса. В качестве его основных участников выступили верховный представитель Европейского союза (ЕС) по иностранным делам и политике безопасности Кэтрин Эштон и секретарь Высшего совета национальной безопасности Исламской Республики Иран (ИРИ) Саид Джалили. В процессе переговоров приняли участие представители «шестерки» международных посредников (пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН и Германии) по урегулированию иранской ядерной проблемы.
Иранский фактор на Южном Кавказе
21-22 января 2011 года прошел очередной раунд переговоров поразрешению иранского ядерного кризиса. В качестве его основных участников выступили верховный представитель Европейского союза (ЕС) по иностранным делам и политике безопасности Кэтрин Эштон и секретарь Высшего совета национальной безопасности Исламской Республики Иран (ИРИ)Саид Джалили. В процессе переговоров приняли участие представители «шестерки» международных посредников (пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН и Германии) по урегулированию иранской ядерной проблемы.
Эти переговоры имели ряд особенностей. Во-первых, они прошли в Стамбуле,чего не случалось ранее. Это можно расценить как серьезную внешнеполитическую победу Тегерана в условиях все более нарастающей его политической изоляции. Ведь именно Турция оказала ИРИ в 2010 году столь необходимую поддержку, согласившись в мае принять на «ответственное хранение» иранский низкообогащенный уран (НОУ) с целью его последующего обмена на ядерное топливо для Тегеранского исследовательского реактора, ав июне отказавшись поддержать резолюцию 1929 Совета Безопасности ООН, на основании которой против Ирана были введены новые, достаточно жесткиеполитические и финансово-экономические санкции.
Во-вторых, перед проведением переговоров Тегеран пытался внести раскол вряды международных посредников. Для этого постоянный представитель Ирана при Международном агентстве по атомной энергии (МАГАТЭ) Али Асгар Солтание предложил своим коллегам из России и Китая, а также руководствуЕС посетить предприятия по обогащению урана в Натанзе и строящийся исследовательский тяжеловодный реактор в Араке. Но эти ядерные объекты итак хорошо контролируются инспекторами Агентства, поэтому их посещение ничего не давало, кроме кажущейся открытости иранской ядерной программы.Учитывая это, 7 января от своего участия в этом мероприятии отказался ЕС. Спустя неделю аналогичное решение приняли Китай и Россия. В целесообразности такого визита удалось убедить только дипломатов Венесуэлы и Сирии, а также представителей «Группы 77» развивающихся государств, Движения неприсоединения и Лиги арабских государств, которыепосетили указанные ядерные объекты 16 января. Представители же «шестерки» международных посредников и ЕС провели встречу в Лондоне, гдесогласовали свои позиции по иранской ядерной проблеме.
В-третьих, за четыре дня до начала переговоров состоялся телефонный разговор президентов Дмитрия Медведева и Махмуда Ахмадинежада, в ходе которого была подтверждена важность расширения двустороннего сотрудничества, в первую очередь в сфере топливно-энергетического комплекса и транспорта. В контексте обмена мнениями по иранской ядерной проблеме было отмечено значение предстоящей встречи в Стамбуле. 19 января 2010 года в Москве состоялись переговоры на уровне заместителей министров иностранных дел между Мохаммадом Мехди Ахунд-заде и Сергеем Рябковым. Во время этой встречи стороны отметили важность коллективного участия в решении проблем уничтожения оружия массового уничтожения (ОМУ), а также полной и недискриминационной реализации международных конвенций в этой сфере. В частности, Сергей Рябков отметил, что Россия одинаково с Ираном мыслит по широкому спектру региональных и международных вопросов. Подразумевалось, по-видимому, военное присутствие НАТО вблизи национальных границ. Нежелательность этого является очевидной для обеих сторон.
В-четвертых, в преддверии переговоров посольство ИРИ в РФ развернуло мощную информационную кампанию с целью показа исключительно мирной направленности иранской ядерной программы. В целом иранская сторона сделала многое перед проведением в Стамбуле очередного раунда переговоров. Но эффективность такой деятельности оказалась достаточно низкой. Основная причина этого состоит в том, что ИРИ, скрывавшей до последнего времени истинные масштабы своей ядерной программы, уже никто не верит. В этом убедил факт тайного строительства с 2006 года в Фордо, вблизи священного для шиитов города Кум, очередного объекта по обогащению урана. Кроме того, иранская ядерная программа экономически плохо обоснована. В ИРИ имеется единственный энергетический реактор на Бушерской атомной электростанции, для которого Россия готова поставлять ядерное топливо в течение всего его срока службы. Действующие исследовательские реакторы не требуют столь масштабной деятельности. Их невысокие потребности в ядерном топливе могут быть легко удовлетворены за счет импорта в случае выполнения ИРИ своих обязательств по Договору онераспространении ядерного оружия как безъядерного государства. Для этого достаточно соблюдать Дополнительный протокол (1997 года) и измененный код 3.1 к Соглашению с МАГАТЭ о применении гарантий. Однако иранская сторона упорно отказывается это делать, что на фоне ускоренно развивающейся ракетной программы, крайне провокационной внешней политикии чрезмерных региональных амбиций создает не только у мировых держав, но и у близлежащих соседей обоснованные опасения о проведении в ИРИ военно-прикладных исследований в ядерной области. Постоянное затягиваниеТегераном процесса переговоров и его излишне жесткая (неуступчивая) позиция только усиливают такие опасения.
