Процессы в урегулировании постсоветских конфликтов всегда воспринимались главным индикатором, указывающим на градус сближения между Россией и Западом. Москва, равно как и Брюссель, с Вашингтоном никогда не являлись безусловными операторами урегулирования в том смысле, что ключ к примирению все-таки в самих конфликтующих обществах. Однако имеет смысл разобраться, где был упущен политический шанс, связанный с потеплением между Россией и Западом, а где явный недостаток импульса со стороны Москвы.
Постсоветские конфликты: между Россией и Западом.
Десятилетие урегулирования – требуются новые инициативы исильные механизмы их продвижения
2010 год заканчивается на волне прозападного оптимизма. Россия оказалась вполушаге от вступления в ВТО, высказала твердую готовность сотрудничать с НАТО,сделала радикальные исторические шаги примирения в отношении Польши. В этом жегоду в столице ближайшего интеграционного союзника состоялся саммит ОБСЕ.Малосодержательное мероприятие, но весьма символичное, учитывая, что это первыйподобный статусный форум в странах СНГ и первый спустя 10 лет. Из перспективыдесятилетия заметно, что произошел полный виток: от путинского оптимизма начала2000-х, вызванного сближением с США на фоне 11 сентября, до острых противоречийвокруг расширения НАТО и ПРО (вспомним известную речь Путина в Мюнхене). Каквидим, Медведев также открыл новую страницу внешней политики с позитивных исодержательных инициатив.
Процессы в урегулировании постсоветских конфликтов всегда воспринималисьглавным индикатором, указывающим на градус сближения между Россией и Западом.Москва, равно как и Брюссель, с Вашингтоном никогда не являлись безусловнымиоператорами урегулирования в том смысле, что ключ к примирению все-таки в самихконфликтующих обществах. Однако имеет смысл разобраться, где был упущенполитический шанс, связанный с потеплением между Россией и Западом, а где явныйнедостаток импульса со стороны Москвы.
Что же мы имеем на сегодняшний день? За истекшее десятилетие в практическомплане оказался провален приднестровский проект. Влияние на Грузию былоразменяно признанием Абхазии и Южной Осетии. Само по себе это результат, нопотеря Грузии в политической плоскости обнуляет эти приобретения.Армяно-азербайджанский конфликт при очевидном внимании коллективногоруководства Москвы скорее усугубился. Возможно ли реализовать мирный проект всотрудничестве с Западом или продвижение в этих конфликтах возможно лишь толькос опорой на собственные ресурсы при невмешательстве третьих сил? Если верновторое, то России не достигнуть результата в отсутствие мощного социального проектаинтеграции, повышающего уровень жизни и качественно меняющего политическуюсреду постсоветского пространства.
Проблема российско-грузинских отношений будет становиться камнемпреткновения в диалоге с западными партнерами. Очевидно, что Саакашвили – этонадолго, но нужен хотя бы сценарий диалога, подразумевающий возможностьпоявления на посту президента Грузии другой фигуры после 2013 года. Прежниебалансы влияния на Грузию разрушены, новые придется создавать.Российско-грузинские отношения не могут оставаться в тени дискретного,половинчатого суверенитета Абхазии и Южной Осетии. Задача-максимум для России –сделать этот проект легитимным не только для большого мира, но прежде всего длясамой Грузии. А для этого Россия должна обладать силами привлекательнойсоциально-политической трансформации этой части региона Кавказа, выводящего егона качественно иной уровень жизни. Может ли Россия стать таковым субъектомвлияния в процессе модернизации? Звучит наивно? Скорее слишком амбициозно. Нополитика должна ставить именно такие планки.
Посмотрим на ситуацию в Приднестровье. За 10 лет этот конфликт проделал своютраекторию. План Козака по интеграции Молдовы и ее постепенной федерализации всвое время мог стать выходом. Но Воронин испугался как раз там, где надо былодействовать. Он мог бы уйти примирителем двух Молдов – советской и европейской.Но не случилось. Теперь новый заход пробует Медведев. Предложив Румынию всостав спонсоров переговорного процесса, Медведев намекает на возможностьразмена. Из каких элементов он может состоять, сказать трудно. Ноприднестровский конфликт – единственный в своем роде не обремененный высокимигеополитическими интересами РФ, как теперь в случае с грузинскими конфликтами,ни лоббированием политических элит союзников Москвы, как в случае сармяно-азербайджанским конфликтом. Приднестровье – в чистом виде осколоксоветского наследия, который нужно либо утилизировать, либо глубоко икачественно преобразовать. Пока Тирасполь тихо выживает, в Молдове все большенарастают настроения оставить Приднестровье позади, на пути в ЕС. Для Москвыэто могло бы стать шансом договориться с Брюсселем о сделке – интеграцияМолдовы в обмен на новый договор по безопасности в Европе. Продумать подобныйили некий близкий по смыслу вариант было бы разумно.
Карабахский конфликт имеет другую специфику для внешней политики России.Здесь уже не присутствуют национальные интересы нашего государства в той жезначительной степени, как в грузинских конфликтах на границах РФ, это проблемастратегических союзников России. Но проблема близких союзников – это и проблемаРоссии в том числе. Баку и Ереван состязаются в борьбе за симпатии Москвы.Однако разумное решение не может быть достигнуто лишь соревнованием лоббистскихдействий. Москва должна предложить проект урегулирования и убедить своих друзейв его возможности. Стать прочным гарантом мира двух народов. Но фактическитакая возможность может быть достигнута лишь при очень глубоком вхожденииРоссии в этот регион, иными словами – при наличии мощной интеграционной составляющей,привлекательной для населения и элит этих государств.
