Итак, экономика, политика, пресловутый «русский вопрос» - три угрозы, которые могут стать серьезным вызовом для российско-казахстанских отношений на ближайшие десять лет. Угрозы или фобии? Миф или реальность? Насколько вероятны кризисные сценарии по каждой из обозначенных точек?
Риски или фобии со стороны России:
Возможный провал проекта ТС и срыв перехода к ЕЭП, ослабление экономических связей между РК и РФ, окончательное вхождение Казахстана в сферу экономического влияния Китая.
Смена элит в Казахстане, приход к власти прозападно ориентированных политиков.
«Вымывание» русского населения как результат усилении этнонационализма, превращение Казахстана в страну с доминирующей титульной нацией.
Итак, экономика, политика, пресловутый «русский вопрос» - три угрозы, которые могут стать серьезным вызовом для российско-казахстанских отношений на ближайшие десять лет. Угрозы или фобии? Миф или реальность? Насколько вероятны кризисные сценарии по каждой из обозначенных точек?
Наиболее загадочно смотрится вторая позиция, поскольку никто из экспертов не может с достаточной степенью точности предсказать по какому, в конце концов, сценарию пойдет процесс передачи власти в РК и что будет собой представлять местная элита лет так через пять-семь, не будем заглядывать на более удаленные горизонты планирования.
Что зависит в данном случае от России? Достаточно многое. Прежде всего, именно Кремль может и должен предлагать формат двухстороннего диалога, поддерживая необходимую динамику по всем направлениям сотрудничества - от экономики до социо-культурной сферы. Не диктовать свои условия, а четко и ясно позиционировать свои интересы, которые по ряду положений вполне могут и не совпадать с интересами евразийского партнера.
Главное, чтобы этот диалог поддерживался на необходимом уровне откровенности и прозрачности. Важно, чтобы в самом Казахстане ясно осознавали, что именно хочет Россия, какими инструментами Кремль готов проводить свою политику в отношении Астаны, в чем состоят общие интересы, по каким точкам позиции расходятся. Возможно, что именно этот аспект является наиболее проблемным для наших партнеров.
Если еще несколько лет назад Россию упрекали в том, что Москва никак не может четко сформулировать собственные стратегические приоритеты в отношении ЦАР, оставаясь заложницей ситуативных, тактических решений, то теперь аналогичную характеристику можно дать и элите казахстанской. Единственный политик, который продолжает мыслить категориями стратегического диалога, это сам Нурсултан Назарбаев. Для большинства других представителей местной элиты тема преемничества сформировала настолько неблагоприятный психологический фон, что они просто не могут вернуться в рамки нормальной работы на перспективу. Левый берег слишком замкнут на собственных проблемах, вопросах - кого и куда переставят в ближайшее время. Здесь уже не до стратегического партнерства на деле, поскольку риторика, понятное дело, становится все более и более елейной.
В этом смысле риск номер 2, связанный с возможным приходом к власти в РК политиков, ориентированных на развитие контактов с Вашингтоном и Брюсселем не выглядит как реальная угроза. Элита занята проблемами самосохранения, а в этой ситуации, едва ли могут помочь НАТО, ЕС или кто-либо другой. Все будут решать внутренние инструменты.
В этом контексте внезапное обострение темы государственного языка и антирусские выпады некоторых национал-патриотов вовсе не смотрятся как политтехнологический проект власти. Скорее наоборот, как естественный результат переконцентрации на вопросах вертикального и горизонтального перемещения по лестнице внутренней иерархии. Тогда как тема межэтнического согласия требует внимания столь пристального, что отвлеченность на прочие сюжеты может привести к тому, что лодку согласия некоторые особо ретивые гребцы вполне могут и опрокинуть - случайно или намеренно.
Именно эти обстоятельства позволяют констатировать очевидное - только в тот момент, когда казахстанская элита обретет ясные правила игры на ближайшее будущее, можно будет выходить на определение ясных перспектив отношений между РК и РФ.
