Иного бытия он просто не знает и никто ему не докажет на пальцах, что, условно говоря, после Назарбаева существует какая-то цивилизация. Это очень серьезный психологический момент, через который переступит невозможно в принципе. Все стратегии, все горизонты планирования замыкаются только на одной фигуре. Так было три, пять, семь лет назад. Но сейчас эта особенность казахстанской модели стала проявляться особенно рельефно.
Интервью с генеральным директором ИАЦ Алексеем Власовым.
ЕвроАзия: По мнению казахстанского политолога Досыма Сатпаева, вместо того чтобыискать варианты трансформации политической модели РК, местная элита направленноформирует культ личности Президента. Вы согласны с этой оценкой?
Алексей Власов: Я думаю, наоборот. Что элита искренно убеждена в том, что она занимаетсяполезным делом. Не строением культа Назарбаева, а поиском оптимальной моделисохранения политической стабильности в стране. Теперь уже с горизонтом до2020 года.
Всеуговоры в отношении Президента – остаться и править, признания в любви и проч.,в их представлении и есть главный вариант решения всех проблем, как личных, таки государства. Назарбаев остается – значит, сохраняется стабильность,устойчивость, ясный горизонт стратегического планирования. Уходит – рушитсяглавный элемент политической системы, обеспечивающий устойчивость ЭТОГО мира.Мира, в котором сегодня живет чиновник любого ранга.
Иногобытия он просто не знает и никто ему не докажет на пальцах, что, условноговоря, после Назарбаева существует какая-то цивилизация. Это очень серьезныйпсихологический момент, через который переступить невозможно в принципе. Всестратегии, все линии планирования замыкаются только на одной фигуре. Так былотри, пять, семь лет назад. Но сейчас эта особенность казахстанской модели сталапроявляться особенно рельефно.
ЕвроАзия: Это риск?
Алексей Власов: Я бы все-таки выделил в качестве главного риска иную тему – отсутствиепубличной политической конкуренции. Не по линии власть-оппозиция, а по линииглавных элитных групп, которые все жестче ведут подковерную схватку, без правили без джентльменских соглашений. Сейчас все переходит в фазу – выживаетсильнейший, но кто сказал, что этот победитель сможет воспользоваться плодамисобственной победы. Хотя конкуренция проектов, безусловно, существует. Другое дело,что «условия конкурса» никем не разглашаются, а потому, чиновнику важно не то,что именно содержится в предлагаемом им документе, а то, попал он в нужные рукиили был заморожен на ближних подступах. То есть на первый план выходит некачество проекта, а скорее эффективность его продвижения.
Но ведьпонятно, что сейчас только несколько доверенных лиц обладают правомселекции предложений и проектов, как по политическому, так и по экономическомублоку. А эти лица, в отличие от Ни или, допустим, Абыкаева могут иметь свойличный интерес, помимо интересов государственных. Значит, встает вопрос полнойдостоверности получаемой информации. Той информации, которая идет на самыйверх.Вот это и есть главный риск –селекция достоверной информации, возможность получения объективной оценки пополитической, экономической ситуации в стране.
ЕвроАзия: Как добиться расширения поля политической конкуренции? Вы часто писали,что эта проблема актуальна не только для Казахстана, но и для России.
Алексей Власов: Что касается России, то мывидим как формируется «поле равной конкуренции», то есть Путин и Медведевсейчас существуют в рамках равных стартовых возможностей – одинаковые рейтинги,примерное равенство в представленности на TV и прочее. Ясно, что вопрос о том, кто пойдет навыборы будет решать через прямые переговоры внутри тандема.
В Казахстане все иначе, поскольку, как я ужеотметил, так и не определены до конца правила игры по всему перечню наиболееострых и важных проблем, стоящих перед элитой. Включен, так сказать, режиможидания, и трудно сказать, сколько этот режим продлится.
В ближайшее время этот процесс едва ли обрететновый импульс. Даже, если будут досрочные выборы в Мажилис, то появление в немоппозиционных партий кардинальным образом не приведет к изменению всей схемыотношений внутри казахстанской элиты. Как я уже говорил, необходимо, чтобысмена управленческого поколения приобрела не количественный, а качественныйхарактер, то есть, условно говоря, чтобы в политику приходили люди с инымимировоззрениями и принципами. И когда количество этих людей достигнетопределенной «массы», то только тогда и в России, и в Казахстане дело сдвинетсяс мертвой точки.
А покачто бессмысленно говорить о демократичности или недемократичности российской иказахстанской власти, о соответствии или несоответствии каким-либо стандартамзападной демократии. Все равно главные критерии – это понятие эффективности,управляемости системы. Пока что эта модель функционирует, но то, что начинаютреализовываться серьезнейшие проекты, а их инициаторы, похоже, не до концапредставляют, чем дело закончится – вот этот факт вызывает серьезные опасения.
ЕвроАзия: Может ли каким-то образом оказать воздействие на политическуюситуацию в Казахстане вхождение страны в Таможенный Союз и Единоеэкономическое пространство?
Алексей Власов: Безусловно, какие-то политические аспекты дальнейшего развитияэкономической интеграции будут проявляться не только в Казахстане, но и вРоссии и Белоруссии. Но я бы не сказал, что эти тенденции каким-то образомизменят казахстанскую модель организации власти, характер ее отношения собществом. Вся логика развития политических процессов в ближайшее время будетпроистекать из причин сугубо внутреннего характера. А роль внешнего фактораможет только ускорить или замедлить развитие этих процессов.
Поэтомувсе разговоры о том, что через Таможенный Союз возрождаются неоимперскиеамбиции России, что Казахстану нужно как можно быстрее бежать из всехинтеграционных проектов, дабы сохранить свой суверенитет – это все разговоры впользу бедных, которые по большому счету не имеют под собой никакихпрактических оснований.
Териски и вызовы, с которыми в ближайшее время столкнется постсоветскоепространство, будут носить принципиально новый характер. Наша беда в том, чтомы по-прежнему пытаемся мыслить категориями политики конца прошлого века, когдавсем казалось, что политтехнологически можно управлять обществом в любом егосостоянии. На самом деле появляются «зоны риска», с которыми наши власти покачто не знают что делать. Вот именно на эти вопросы и необходимо найти как можнобыстрее эффективные ответы.
