Казахстан… Многие говорили на постсоветском пространстве о необходимости тех или иных реформ, но Казахстан первым создал стабилизационный фонд, разделил бюджет на нефтяные доходы и ненефтяные. Первым начал имплементировать ипотечные схемы. Начал реформировать пенсионную систему. Пока мы обсуждали, в т.ч. с нашими британскими коллегами, перфоманс-менеджмент в части формирования бюджета, опять Казахстан здесь нас опередил. Потому что пока мы принимали все многообразие нормативных актов, Казахстан начал их уже внедрять. И хочу сказать, что мы всегда по-хорошему завидовали мобильности казахстанской команды. Очень внятная команда в правительстве, если посмотреть на качество и премьер-министров, которые стояли во главе Казахстана, и правительственных команд, то хочу сказать, что такому качестве команды могут позавидовать большинство и развивающихся, да и развитых стран.
Герман Греф, выступление на форуме «Стратегия 2030: путь к устойчивому развитию», 16 октября 2010 года:
Большое спасибо. Мы еще не крупнейший банк, мы пока входим только в пятнадцать крупнейших. Но стремимся к тому, чтобы стать, действительно, не самыми крупными, может быть, но наиболее устойчивыми.
И я хотел бы начать с названия нашей сегодняшней сессии, с той темы, которую мы обсуждаем: устойчивость развития. К сожалению, должен сразу же зафиксировать противоречия между устойчивостью развития и скоростью развития. Устойчивость предполагает совершенно другую политику. И количественные параметры всегда.., или в большем количестве случаев, противоречат качественным. И это очень важный выбор, который нужно всегда осознанно делать: мы стремимся к устойчивости, т.е. качеству, или к скорости, т.е. количеству?
Нельзя оптимизировать оба параметра одновременно. Т.е. нельзя доехать с точки А в точку В, с минимальными затратами топлива и с максимальной скоростью. Нужно всегда делать выбор. Это очень важны выбор для всей последующей политики. И ясность политики – это очень важное начало любой государственной стратегии. В Москве есть такой очень знаменитый и интересный ресторан, я люблю его посещать, там подают сибирскую пищу, называется он «Экспедиция». В том числе там продают всякие забавные вещи, я купил там футболку, на которой написано «Нас невозможно сбить с пути, нам все равно куда идти».
И, вы знаете, к сожалению, я подумал, как это здорово и про наш участок госполитики в нашей стране можно сказать этой великолепной фразой. Да и политики очень многих стран, к сожалению, по факту руководствуются именно этим принципом. Потому что ясности и самое главное последовательности в достижении провозглашенных целей – это не очень частый пример в мировой экономической политике и политике в принципе. И должен сказать, что в этом смысле Казахстан является обратным примером. И на постсоветском пространстве, да и в мире, наверное, тоже, не так много государств, которые бы так последовательно проводили какую-то ясную политику. Она может быть критикуема, она может быть не всегда удачна – наверное, идеальной политики не бывает. Но это последовательная и осознанная политика – это очень важно. Казахстан первым разработал в середине 90-х годов долгосрочную стратегию развития. Вторая стратегия развития была разработана в начале 2000 году, наш Центр макроэкономических исследований проанализировал, насколько она эффективна. Мы проанализировали собственную стратегию, которую мы разработали в 1999 году и с 2000 года начали ее имплементировать. Мы, к сожалению, сумели имплементировать только порядка 40% из того, что мы заявили. Да и в числе этих 40%, к сожалению, много допущений, которые мы не сумели реализовать полностью. Из 18 пунктов, которые были заявлены, как ключевые в казахстанской стратегии 2000 года, 13 были реализованы – это очень высокая степень имплементации.
Казахстан… Многие говорили на постсоветском пространстве о необходимости тех или иных реформ, но Казахстан первым создал стабилизационный фонд, разделил бюджет на нефтяные доходы и ненефтяные. Первым начал имплементировать ипотечные схемы. Начал реформировать пенсионную систему. Пока мы обсуждали, в т.ч. с нашими британскими коллегами, перфоманс-менеджмент в части формирования бюджета, опять Казахстан здесь нас опередил. Потому что пока мы принимали все многообразие нормативных актов, Казахстан начал их уже внедрять. И хочу сказать, что мы всегда по-хорошему завидовали мобильности казахстанской команды. Очень внятная команда в правительстве, если посмотреть на качество и премьер-министров, которые стояли во главе Казахстана, и правительственных команд, то хочу сказать, что такому качестве команды могут позавидовать большинство и развивающихся, да и развитых стран.
В этом смысле Казахстану есть чем гордиться, и есть чему у него поучиться. Хотя отличительной чертой казахстанской политики является то, что они не стесняются учиться у других.
Теперь несколько слов об устойчивости современного мира и устойчивости потенциала к устойчивому развитию. Я, к сожалению, не большой оптимист в этой части. И сегодняшнее выступления наших коллег говорит о том, что мир раздирают противоречивые интересы развитых и развивающихся стран. Мы впервые увидели, что источником такой мощной нестабильности стала не вполне адекватная устойчивости финансовая политика развитых стран. И конгрессмен Оксли очень интересно рассказал об опыте регулирования такого рода противоречий на корпоративном уровне. Но, господин Оксли, я должен вам честно сказать, что не считаю, что корпорации являются виновниками того, что произошло в мире. Виновниками являются государственная политика, государственные деятели. Большую долю ответственности должны взять на себя США. Честно говоря, это немножко лицемерно слышать заявления высоких политических деятелей, как они начнут регулировать финансовые институты, «too big to fail», что надо делить крупные банки, каким-то повышением регулирования и Базыля-3 мы вдруг ликвидируем мыльные пузыри. Конечно же, все не так. Скажите мне, кто встал из госдеятелей и принял на себя ответственность за создание этих пузырей и за то, что они возникли? Мы можем назвать такое лицо, человека, который сказал: «Мир глобальный, извини меня, что я своей лицемерной, популистской политикой создал такие условия!». Мы говорим, что надо банкротить крупные корпорации, ввести какие-то ограничения и т.д, и т.д.. Мы говорим о то, что Гринспен начал политику ослабления. В начале кризиса было много критики в его адрес… Что мы делаем после того, как немножко щипнул нас кризис? Мы делаем ровно тоже самое. Мы своими действиями сегодня создали абсолютно такую же новую неустойчивую ситуацию в мире.
Что делать руководителям корпораций, соседи и конкуренты которых в соседних странах, зарабатывают в этих условиях огромные прибыли? Я, как один из руководителей корпорации, у которой 300 тысяч акционеров, если мои конкуренты зарабатывают в условиях повышенной волотильности и явной избыточности ликвидности большие прибыли, что мне делать? Проводить политику большой устойчивости и риск-менеджмента и отказаться от выплаты дивидендов и высокой капитализации моим акционерам? Мои акционеры вряд ли меня поймут. Они хотят быть такими же богатыми, как акционеры соседних корпораций. Если моя капитализация упадет, то мои акционеры будут инвестировать в акции моих конкурентов. Я вынужден буду играть в те же самые игры, в которые системно играют все конкуренты. Что изменилось в мире с точки зрения игры на финансовых рынках, выплаты огромных вознаграждений? В прошлом году было выплачено 14 млрд.огромных бонусов..
Когда мы говорим «банки», мы должны проводить очень четкую границу между инвестиционными банками и коммерческими банками. Это два разных мир, два разных способа зарабатывания денег и совершенно разные риски. Мы собрали все это в кучу и пытаемся регулировать это какими-то общими требованиями. Мы, имея сейчас крайне неустойчивую тенденцию, объявляем, что крупнейшие страны и дальше будут продолжать политику количественных ослаблений. Мы провозглашаем высокие темпы экономического роста, в то время, как видим, что экспортные возможности практически закрыты экономикам развитых стран, а доходы в последние годы практически стагнируют. За последние 10 лет практически не выросли доходы граждан США при огромном росте потребления. Сейчас мы видим, что опять идет накачка кредитной ликвидностью, снижаются требования тех же самых банков к системе ипотечного кредитования. Все повторяется, все повторяется заново. И все разговоры переведены в плоскость того, что надо повысить требования к финансовым компаниям. Нет, коллеги, мы ничего не решим, повышением этих требований. Мы реально уводим все разговоры от существа тех диспропорций, которые накопились в мире.
Хорошо, что созданы новые форматы, вместо G-8, появилась G-20. Стали немножко более открытыми дискуссии, стали терпимее ключевые игроки к чужим мнениям и чужим интересам. Но, тем не менее, мы еще не подошли к сути проблем. Мы не подошли к тому, чтобы отбросить политическое лицемерие и ответить на главный вопрос: почему и что конкретно спровоцировало ту неустойчивость, которая возникла в мире? И какую цену мы должны заплатить за модернизацию мировых экономических отношений. И является ли это нашей целью - устойчивость? И готовы ли мы заплатить за устойчивость гораздо более низкими темпами экономического роста, а в целом ряде стран – стагнацией? Многолетней стагнацией, до приведения глобальных макроэкономических диспропорций в нормальное их равновесное состояние.
Таких разговоров, к сожалению, ведется немного. Более того, мы все время говорим о новом мире, о том, что находимся на рубеже, и наступает некий новый мир. Здесь наш коллега из Индии уже приводил в пример Колумба, который открыл Америку по пути в Индию – это не самое плохое заблуждение, которое открыло Новый свет. Вот сейчас наше состояние.., кто-то из экономистов привел такое сравнение: мы, наблюдая новый мир, который движется на нас, напоминаем себе Колумба, который открыл Америку. Он выехал из Старого света в поисках Индии и увидел Новый Свет. Он точно понимал, что это не Индия, но не знал, что это такое. Вот мы точно понимаем, что в условиях старой парадигмы жить не можем, что есть новый мир. И первый, кто к этому новому миру приспособиться и сможет, наверное, что-то на этом заработать. Но описание этого нового мира и исследования системного, что он есть – мы пока не видим. За новый мир мы иногда принимаем накопленные диспропорции старого мира. Как мне кажется, главная особенность настоящей эпохи заключается в том, чтобы решить глобальную политическую проблему. И этот мир требует именно этого – честности и ясности. И тогда мы сможем реально ответить на вопрос: как достичь устойчивости? Если это является нашей истинной целью, и мы понимаем, какую цену готовы заплатить за достижение этой цели.
Теперь в отношении того, что является главной целью этого движения. Я согласен с Лейфом (Leif Pagrotsky, Заместитель председателя Генерального совета центрального банка Швеции, бывший министр индустрии и торговли Швеции), что мы часто в нашем движении забываем про цель: и устойчивость, и диверсификация, и развитие экономики в целом – это все средства, это все ответ на вопрос: как? Ответ на вопрос: что? – это тот самый потребитель наших стран. И, в конце концов, это массовый, очень небогатый житель, который, в общем, хочет жить достойно, иметь устойчивые доходы и эту самую устойчивость в своей жизненной перспективе. И если говорить о цели жизни любого человека, то целью жизни любого человека – и британца, и американца, и индуса, и казахстанца является одно – счастливое и гармоничное существование. Это объединяет всех. А гармония опять-таки подразумевает устойчивость. Сочетание очень разных вещей: гармония материальных ценностей, духовных, интеллектуальных и возможностей их развития. И этот путь, конечно же, в разных странах очень историчен и очень разный. Очень часто развитые страны пытаются транслировать свои очень простые рецепты. Упирая в первую очередь на развитие демократических институтов. Я согласен с этим: без демократии не построить современную новую инновационную экономику. Но никто не рассказал, как перепрыгнуть из советского тоталитарного прошлого в демократическое, развитое, инновационное общество. И здесь советы, на мой взгляд, совершенно излишни. Каждая страна отвечает на этот вопрос самостоятельно. И как мне кажется китайская модель, если бы уважаемых экспертов 20-30 лет назад спросили: даст ли эта модель эффект? 99 из ста ответили бы, что это путь в никуда. Однако, сегодня эта модель имеет право на жизнь.
То же самое касается и Казахстана, и казахстанской модели. Мне кажется, что Казахстану повезло с лидерством. Здесь с лидерством всегда было все в порядке. Страна достаточно космополитична. Она во многом лишена фобий. Я приехал из Украины сюда. Сегодня в Украине ключевой вопрос, который стоит на повестке дня – это «может ли российская экономика поглотить украинскую?» Это вполне серьезно обсуждается. Я им приводил пример: вы знаете, Казахстан, который в 3 раза меньше вас, все время, когда мы приезжаем туда, говорит: почему вы мало чего у нас покупаете, инвестируете, давайте скорее, мы готовы вам новые и новые горизонты возможностей вам предоставить. Более того, скажу, что в России бояться казахстанских предпринимателей, потому что они более конкурентоспособны. Работая министром, я все время получал предложения: давайте закроем тендеры для допуска не только иностранных компаний, но и из Таможенного союза. Выясняю: оказывается, закрываются от каких-то казахстанских конкурентов. Это всегда было смешно и стыдно слушать. Так вот модель конкурентоспособности в Казахстане, и те цели, которые сегодня Казахстан перед собой ставит – это абсолютно адекватно. И то, что диверсификация – это очень длинная история, она требует десятилетий устойчивой работы в этом направлении – это очевидно. Нельзя сделать диверсификационный прорыв за 5 или 10 лет. Если правительство в этом будет настойчиво, Казахстан точно достигнет успеха в этом направлении.
В отношении инноваций. Инновации не насаждаются административным путем. Государством ожжет только создать основы для инноваций. На мой взгляд, существует 3 ключевых фактора, которые может создать государство: лучшие образование, наука и конкуренция. Все. Главная проблема в наших странах – у нас нет инновационного спроса. Компании находятся на стадии модернизации и пока еще не могут конкурировать с глобальными компаниями с точки зрения уровня применяемых технологий. Этот период придет, к нему надо подготовиться (1.48.40) и основу эту нужно закладывать сейчас. Мы точно будем инновационными странами и точно будем источниками инноваций, но не сейчас и даже не через 10 лет. Это перспектива 2030 и последующих лет.
С точки зрения интеграции… Питер, вот ты дважды не приехал в Казахстан из-за очень дорогой визы. А я вот в Казахстан летаю 4-5 раз в году минимум и мне виза не нужна. Если вы такие бедные, так отмените визовый режим с Казахстаном и все.
С точки зрения того, кому давать вето при вступлении Казахстана в ВТО – я понимаю, что тебе очень неприятно, когда право вето у России. Лучше всего, когда право вето у Великобритании, а еще лучше у ЕС – этим правом вы в течение последних 10 лет активно пользуетесь? Но, давайте, оставим за Казахстаном право выбирать, кому давать это право вето, если они вообще захотят это право кому-либо давать, а еще лучше, если они оставят это право за собой. Спасибо!
